Вскоре дамы вернулись назад. Побыв вдвоем с Виллему, Элиса, наконец, решилась:

— Фру Виллему, я думаю, а он… ну, фру сама знает.

Виллему решила быть последовательной:

— Да, он ведь человек.

— Мне кажется все это немного странным, — мечтательно произнесла Элиса. — Неужели у него могут быть такие же потребности?! Он, верно, сложен так же, как и другие мужчины?

Виллему удивленно воззрилась на девушку. Но в этот момент она думала о своем, хоть и смотрела на черную фигуру недалеко от них.

— Да, нот это вопрос…

Она вздрогнула:

— Конечно, он наверняка мужчина! В самом прямом смысле этого слова!

Она вспомнила, как стояла рядом. Его дикие глаза. Излучение тела. «Боже мой, — потрясение подумала она. — Он настолько мужественен, что даже я, хоть и помыслить не могу ни о ком, кроме Доминика, поддалась его влиянию. А как я плохо о нем думаю!»

Пока они шли от реке к своим, лицо Виллему оставалось серьезным, участливым. Посмотрев на этого мрачного демона, подумала, что недооценивала его. Если б он был совсем диким созданием, то его ярость обрушилась бы на лошадь, что не хотела его слушаться. Он бы или забил кобылу, или захлестал до крови. Но у монстра была одна слабость — если это можно назвать слабостью — жалость к животным.

Так что в его поведении не было ничего смешного. Наоборот! Он был злым, противным, опасным — но и трагичным. Но это он умел хорошо скрывать.

— Ой, — закричала Элиса Доминику и Никласу. — Вы делаете мою работу! Разве два таких господина должны накрывать на стол!

— Им это полезно, — безжалостно отметила Виллему.

Но Элиса, очень переживая, бросилась назад, торопливо вынимая лучшие съестные припасы, взятые с собой из Линде-аллее, Гростенсхольма и Элистранде. Чего-чего, а еды у маленькой группы было с избытком! Самые вкусные куски достались чудовищу, ведь он, бедный, никогда не ел так, как едят господа. На что Никлас сухо отвечал, что ел, ведь недаром же монстр воровал еду почти из всех сараев!

Элиса бросилась защищать его со слезами на глазах:

— Гораздо меньший грех воровать еду у богатых, чем убивать животных на съедение!

— В этом ты права, — согласился Никлас.

С правилами поведения за столом монстр был явно не знаком. Он бросился подчищать все, что было на столе.

Виллему положила руки на стол:

— Давайте попробуем представить себе немного другую жизнь. Мы понимаем, что ты очень голоден. Но и мы давно не ели. Ты получил солидную порцию. Не бойся, что тебе не достанется. Еды много — хватит всем, и еще останется.

— Проклятая баба, — зло посмотрел на нее монстр, но стал, есть свою порцию.

Позднее он опять начал воровать куски у других, съедая их с великой поспешностью.

— Никлас, держи покрепче сундучок! — бормотнул Доминик. — Это именно то, что его привлекает.

— Он защищен двуручным мечом, — спокойно ответил Никлас.

Когда все поели и сидели, отдыхая, а Элиса убирала посуду, Никлас обратился ко все еще враждебному монстру:

— Нам всем очень интересно узнать твое настоящее имя.

Тот посмотрел на Никласа. С ним были осторожны, и монстру не досталось вина. Последствия могли бы быть ужасны.

— Имя? — повторил он своим грубым голосом.

— Да. Имя. Мы же не можем звать тебя Чудовищем. Какое имя ты получил при крещении?

Губы монстра сложились в некое подобие улыбки:

— Крещение? Я крещен?

Элиса была счастлива, увидеть, как он смеется. Это было большим достижением.

«Бедная, наивная девочка. Мы еще не завоевали его. Неужели ты не видишь, что улыбка его полна зла? А с другой стороны, Бог мой, насколько же он привлекателен. Опасен как дикое животное, но красив».

Никлас продолжал:

— Хорошо. Ну, как тебя звали там, откуда ты пришел?

— Прислужник сатаны. Дьяволенок. Тварь. Чудовище.

Все молча слушали.

Наконец Доминик поднял голову:

— Тогда тебе надо взять имя. Окрестится и…

Виллему накрыла его ладонь своей:

— Его неразумно пускать в церковь.

— В этом ты права. Хорошо. Как ты хочешь, чтобы мы тебя звали?

— Уф, мне все равно. Чудовище тоже подходит.

— О нет, — решительно возразила Виллему. — Я отказываются звать тебя Чудовищем. Ты нашего рода, хоть мы никак не возьмем в толк, откуда ты взялся. Вообще-то, именно тебя должны были назвать Тенгелем. Но Тенгелем мы уже окрестили нашего сына. Тебе надо подобрать имя из нашего рода. Если хочешь стать человеком, начинать надо именно с этого. Как тебе понравится имя Ливур? Или Лив? Старые имена Телемарка[46].

— Бабское имя? Нет, спасибо.

— Это только начало. А как тебе Гримм?

— Нет, не надо обращать внимание на других, если они чем-то заняты.

— Может, Ульв?

Похоже, имя ему понравилось.

— Ульв и Альв. Нет, не очень хорошо. Мы можем остановиться на Ульве. Так, а что вы предлагаете?

— Ульвхедин? — предложила Виллему. — Имя и старое, и современное.

— Итак, что ты выбираешь?

Губы монстра не шевельнулись. Но всем было ясно, он хочет попробовать произнести его.

Он переводил взгляд с одного на другого. Доминику было очень удобно следить за ним. Элиса же полностью его игнорировала!

Виллему чудовище ненавидела так, как горько ненавидит победителей проигравший. Никлас должен быть уважать волю монстра. После ночного бдения решать должен был он сам. Но тот, видимо, испытывал к Никласу особые чувства, а на Доминика он смотрел подозрительно. Он не знал, к какой группе отнести Доминика, и колебания читались на его лице.

А Доминик чувствовал, что если монстр решит, кого убить, он будет первым.

Монстр задумался, выбирая себе имя. Коротко кивнул.

— Вот и хорошо, — сказал Никлас. — Теперь тебя будут звать Ульвхедин.

— Ульвхедин звучит как-то очень драматично, — вмешалась Виллему. — Пахнет горькой травой, пустынной местностью и язычеством. Подходит как нельзя лучше.

Монстр приподнял верхнюю губу и зашипел на нее, оглядывая своими желто-зелеными глазищами. Он сидел на траве, обняв колени руками.

Доминик поднялся, делая знак монстру сидеть:

— Я здесь самый старший и самого высокого ранга. Так что я и окрещу тебя.

Вынув меч, положил его на плечо «пленника».

— Теперь тебя будут звать Ульвхедин из рода Людей Льда. Больше никто не назовет тебя чудовищем.

Он не стал добавлять «Именем Отца и Святого Духа…» Эти слова как-то не звучали. Он также не посмел принести воды и окропить им голову монстра. Все это могло вызвать ненужный гнев.

Виллему и Элиса были полностью поглощены церемонией, хоть она была совершена не по правилам. Они боялись вздохнуть. Были счастливы.

Никто не знал, что думает крещеный обо всем этом. Именно в этот момент они услышали звук множества копыт со стороны Нурефьелль.

— Опять капитан Несносный со своими кнехтами, Доминик. Нам некогда выяснять с ним отношения.

— Они, верно, сдались, — сказал Никлас.

— Возможно. У нас нет времени выяснять. На коней!

И тут случилась катастрофа.

Никлас помог Элисе взобраться на лошадь. Потом он прикрутил свой бесценный сундучок к крупу лошади — так, как делал всегда. Вскочил на лошадь, думая, что Доминик доделает необходимое. И поскакал вперед. Он всегда ехал впереди.

Прикручивая сундучок, он поспешил. И сундучок упал. Никлас ничего не почувствовал. Зато увидел Ульвхедин.

Элиса никак не могла прикрутить свои пожитки, и Виллему допустила фатальную ошибку. Не думая ни о чем, она вскочила на свою лошадь. Женщина привыкла ездить одна. Доминик тоже ничего не заметил и поскакал за женой.

Осталась одна Элиса. Гость должен был сесть на ее лошадь. Чудовище — или как его теперь звали — Ульвхедин — вскочил на круп лошади сзади нее, и они понеслись.

— Нет, господин Чудовище, не этой дорогой!

— Это тебя не касается!

И вдруг оказалось, что он может управлять лошадью без проблем. И ехал он за всеми совсем по другой причине.