– Здесь гораздо меньше пыли, чем в Италии, – сказал он.

За обедом Том изо всех сил старался не показать, что он нервничает, и, глядя в окно на плакучие ивы на берегу, думал о том, что хорошо бы и ему достичь такого же спокойного внутреннего ритма, с каким раскачивались на ветру их ветви. Граф между тем очень длинно и обстоятельно рассказывал о том, как его дочь вторично вышла замуж за молодого человека из титулованной семьи, проживавшей в Болонье. Перед этим тот был женат на девушке простого происхождения, и его родные порвали из-за этого отношения с ним. Том слушал графа вполуха, размышляя о том, как избавиться от Мёрчисона. Бросить его в какую-нибудь реку? Сможет ли он перекинуть тяжелое тело, да еще с камнями, через парапет так, чтобы его при этом не заметили? А если стащить его в воду с берега, то где гарантии, что тело погрузится достаточно глубоко? Начался мелкий дождик. “Это хорошо – легче будет копать”, – подумал Том. Может быть, лес позади его дома – все-таки самое лучшее место.

В Мелёне Эдуардо пришлось ждать поезда всего десять минут. Сердечно распрощавшись с ним, Том доехал до ближайшей табачной лавки и купил марок, чтобы наклеить их дополнительно на конверт с пленкой Ривза, – будет смешно, если какой-нибудь почтовый служащий задержит отправление из-за недоплаченных пяти сантимов. Том купил мадам Аннет петрушки: по-французски persil, по-немецки Petersilie, по-итальянски prezzemolo. После этого он поехал домой. Солнце садилось. Том подумал, не привлечет ли свет фонаря внимание мадам Аннет, когда он будет копать в лесу. Окно ее ванной выходило как раз в ту сторону. А если ей вздумается пойти к нему в комнату, чтобы сообщить об огоньке в лесу, и она найдет комнату пустой? В лес около их дома практически никто не заходил – ни гуляющие, ни грибники. Во всяком случае, Том намеревался отойти достаточно далеко от дома, так что вряд ли свет будет виден.

Тому не терпелось приступить к делу. Он натянул джинсы, выкатил тачку из сарая и подвез ее к каменным ступеням, спускавшимся в сад с задней стороны дома. Затем, пока не совсем стемнело, он поспешил через лужайку обратно к сараю. Если мадам Аннет заметит его, он скажет, что решил набрать в лесу материал для компоста.

Мадам Аннет была в ванной, судя по освещенному окну с матовым стеклом. Она всегда принимала ванну в это время, если не было срочных дел на кухне. Том взял в сарае большие вилы с четырьмя зубьями и направился с ними в лес. Он хотел найти подходящее место и начать копать яму, чтобы утром, когда ему предстояло выполнить всю основную работу, уже был какой-то задел. Том выбрал маленькую лужайку среди стройных деревьев, где, он надеялся, было не слишком много корней. Насколько можно было судить в сумерках, место было неплохое, хоть и находилось всего ярдах в восьмидесяти от его участка. Том с энтузиазмом принялся за работу, высвобождая нервную энергию, в избытке накопившуюся за день.

Он остановился, чтобы перевести дух, и, запрокинув лицо, громко рассмеялся. Наверное, стоит напихать вместе с Мёрчисоном всяких отходов – картофельной шелухи, яблочных огрызков – и, может быть, обильно посыпать все это специальным порошком, ускоряющим разложение. На кухне имелся целый мешок такого порошка. Было уже семь часов; совсем стемнело. Том вернулся домой, поставил вилы в сарай и, заметив, что свет в ванной мадам Аннет все еще горит, спустился в погреб. Теперь он уже не так страшился прикоснуться к Мёрчисону – мертвому телу, как это обычно называют, и засунул руку во внутренний карман его пиджака, надеясь найти там паспорт и билеты на самолет. Но там был только бумажник, из которого выпали на пол две визитные карточки. Поколебавшись, Том положил бумажник вместе с карточками обратно. В боковом кармане пиджака не было ничего, кроме брелка с ключом, – Том не стал его трогать. В карман на левом боку, на котором Мёрчисон лежал, залезть оказалось труднее – застывшее тело было твердым, как статуя, и весило примерно столько же. Карман оказался пустым. В брюках Том нашел смесь английских и французских монет, которые он оставил на месте, как и два кольца на пальцах Мёрчисона. Если уж труп обнаружат рядом с его домом, то все равно будет ясно, кто это такой, – мадам Аннет видела Мёрчисона. Поднявшись по лесенке, Том выключил свет в погребе.

После этого Том принял ванну и едва успел вылезти из нее, как услышал телефонный звонок. Он поспешил к телефону, всей душой надеясь, что это Джефф с какой-нибудь обнадеживающей вестью. Хотя какую обнадеживающую весть мог бы он сообщить?

– Привет, Том! Это Жаклин. Как поживаешь?

Жаклин Бертлен, их приятельница, жила вместе с мужем Венсаном в одном из городишек по соседству. Она пригласила Тома на обед в четверг. Будут также их общие знакомые Клегги – английская пара среднего возраста, жившая возле Мелёна.

– Увы, дорогая, я вряд ли смогу. Ко мне как раз приезжает гость – молодой человек из Америки.

– Вот и хорошо. Приводи его с собой.

Том не мог отказаться наотрез и пообещал позвонить Жаклин через пару дней, когда будут известны планы молодого американца.

Он уже выходил из своей комнаты, когда телефон зазвонил опять.

На этот раз это был Джефф, говоривший из отеля “Стрэнд Палас”.

– Ну, как у тебя дела? – спросил Джефф.

– Да все в порядке, спасибо, – ответил Том небрежным тоном, улыбаясь, и запустил пятерню в волосы, с таким видом, будто находящийся в погребе труп человека, убитого им ради спасения фирмы “Дерватт лимитед”, – это сущий пустяк. – А как у вас?

– Где Мёрчисон? Все еще у тебя?

– Нет, улетел вчера в Лондон. Но… я не думаю, что он будет разговаривать с этим человеком… – ну, знаешь, из Галереи Тейт. Я даже уверен.

– Ты уговорил его?

– Да, – сказал Том.

Джефф издал вздох облегчения, который было слышно через Ла-Манш.

– Том, ты гений.

– Скажи всем, чтобы не беспокоились, в первую очередь Бернарду.

– Да, конечно. Это уже наши проблемы. Бернарду надо сказать обязательно – он совсем пал духом. Мы уговариваем его уехать куда-нибудь до закрытия выставки – на Мальту, например, – куда угодно. Он всегда психует во время выставок, а на этот раз все даже хуже, чем обычно, потому что… – ну да ты знаешь.

– Что он сейчас делает?

– Да что делает? Хандрит. Мы даже позвонили Цинтии, которой он вроде бы все еще не безразличен, – так мне казалось. Мы, конечно, не стали рассказывать ей все… об этой заварушке, – прибавил Джефф поспешно. – Мы просто спросили ее, не могла бы она встретиться с Бернардом и уделить ему чуточку внимания.

– И она отказалась.

– Ты угадал.

– А Бернард знает, что вы с ней говорили?

– Да, Эд сказал ему. Наверное, зря.

– Лучше всего оставить Бернарда в покое на несколько дней, – сказал Том с некоторым раздражением.

– Мы даем ему успокоительное – не сильное. Как раз сегодня я подсунул одну таблетку ему в чай.

– Так вы скажете ему, что Мёрчисон… тоже успокоился?

– Да-да, – рассмеялся Джефф. – А что он собирается делать в Лондоне?

– Он сказал, что ему надо закончить кое-какие дела, а потом он поедет в Штаты. Слушай, Джефф, давай лучше несколько дней не звонить друг другу, ладно? Тем более что я еще не знаю, буду ли я дома.

Если полицию заинтересует, почему он так много разговаривал в последнее время с владельцами Бакмастерской галереи, он скажет, что собирается купить у них картину – “Ванну”.

В этот вечер Том сходил в сарай еще раз и принес оттуда кусок брезента и веревку. Пока мадам Аннет возилась на кухне, он завернул труп в брезент и обвязал веревкой таким образом, чтобы за него удобно было ухватиться. Сверток получился громоздким и был похож на бревно, а весил, как показалось Тому, еще больше. Он подтащил его к ступенькам. В завернутом виде труп меньше действовал Тому на нервы, но теперь его несколько пугал тот факт, что он был так близко от дверей. Что он скажет мадам Аннет, если та увидит его? Или какому-нибудь случайному посетителю вроде цыганки, торгующей корзинами, Майкла, местного мастера на все руки, ходившего по домам в поисках работы, или мальчика, продающего католические брошюры? Как он объяснит им, что это за страховидный предмет он возит на своей тачке? Возможно, они не спросят его напрямик, что это такое, но уж точно удивятся и бросят какую-нибудь типично французскую реплику, построенную в отрицательной форме: – Не слишком-то легкий груз, да? И конечно, запомнят эту встречу. Спал Том плохо и, что любопытно, все время слышал собственный храп. Уснуть по-настоящему ему так и не удалось, так что он встал в пять часов без труда.