Рэй колебался, не решаясь сказать, что они обсуждали Пэгги, но Зордай продолжил:

— Что произошло той ночью, когда Коулмэн вез вас на лодке с Лидо?

— Ничего. Мы просто… немного поговорили. Он высадил меня на набережной Дзаттере. Той ночью у меня было мрачное настроение, и я решил прогуляться. Потом я переночевал в каком-то маленьком отеле, а на следующий день снял комнату. Паспорта у меня при себе не было.

— Где вы сняли комнату? — спросил по-итальянски Дель Изола.

— Это важно? — спросил Рэй. — Дело в том, что я не хочу доставлять хлопот ни в чем не повинным людям. Ведь за сдачу жилья полагается…

Дель Изола улыбнулся:

— Хорошо. Мы вернемся к этому позже.

— Вы ссорились с Коулмэном в ту ночь на Лидо? — поинтересовался Зордай.

— Нет, — ответил Рэй, понимая всю бессмысленность подобного вранья. — Я только безуспешно пытался объяснить ему, почему его дочь покончила с собой. Безуспешно потому, что, быть может, я и сам этого не понимаю.

— Коулмэн винил вас в ее смерти? Да?

Рэй не знал, говорила ли об этом Зордаю Инес, но тот, располагая всеми фактами, мог придти к такому заключению и сам.

— Я не знаю, винил он меня или только хотел выяснить, существует ли причина для таких обвинений. К каким выводам он пришел, мне неизвестно.

— Он был зол? Когда он начал злиться?

— Он не мог понять, почему она так поступила, — с видимой горечью проговорил Рэй. Он вдруг почувствовал усталость. Усталость от своих тщетных попыток что-либо объяснить.

— Я разговаривал с Коулмэном и с другими людьми о вашей жене. Все они считают, что она была… не совсем обычным человеком. Она была лишена чувства реальности. Могу только догадываться, какой ужас и страдания вы испытали, когда она покончила с собой.

«Зачем он говорит это? Какое это имеет значение?» Рэй чувствовал, как Зордай, нащупывая почву, движется по кругу, сужая его и пытаясь найти слабое место в центре, чтобы ударить в него простым вопросом.

— Я чувствовал себя идиотом, потому что не сумел предвидеть и предотвратить ее самоубийство.

— Коулмэн когда-нибудь угрожал вам? — сухо поинтересовался Зордай.

— Нет.

— Никаких высказываний типа «Я отомщу тебе» или «Ты свое получишь»?

— Нет.

Зордай поерзал на стуле:

— Вы прибыли в Венецию специально, чтобы повидаться с тестем? Не так ли?

Рэй насторожился — Зордай вел себя подозрительно. Работа, ради которой его наняли родители Рэя, была закончена. Тогда к чему эти вопросы?

— У меня были дела в Венеции, связанные с картинной галереей. Но и с ним я тоже хотел повидаться.

— Зачем?

— Чтобы объясниться. Я знал, что он был не удовлетворен моими объяснениями относительно самоубийства его дочери.

— Он был зол на вас. Иначе не стал бы нападать на улице с камнем в руке. — Зордай улыбнулся, обнажив здоровые белые зубы.

— Да, у него случались приступы гнева. Ведь он обожал свою дочь.

— Когда случались? А той ночью на Лидо? Она прошла спокойно?

— Да, все прошло хорошо, — проговорил Рэй с несвойственным ему спокойствием.

— Мистер Гаррет, скажите, где вы получили пулевые дыры, которые мы обнаружили на вашем пиджаке, оставшемся в «Пенсионе Сегузо».

Рэй обратил внимание, что итальянца-полицейского этот вопрос совсем не удивил.

— Видите ли, эти дыры не имеют ничего общего с предметом нашего разговора.

— Ну что ж, дело ваше — говорить или нет. — Зордай снова улыбнулся. — Но может быть, вы все-таки скажете, где получили их? Здесь? В Венеции?

— Нет-нет, это произошло давно.

— Кто-то стрелял в вас? Может быть, Коулмэн?

— Нет, не он.

— Значит, эти пулевые дыры не имеют отношения к Коулмэну? — уточнил Зордай.

— Нет.

— Тогда скажите, мистер Гаррет, есть ли у вас враги? — Зордай снова улыбнулся, словно ему доставляло удовольствие клещами вытягивать из Рэя ответы. — Поймите, я заинтересован в том, чтобы защитить вас, а не в том, чтобы обвинять в чем-то или подозревать.

— У меня нет врагов, — пробормотал Рэй, покачав головой.

Все ненадолго замолчали, потом капитан Дель Изола спросил:

— Как вы думаете, мистер Гаррет, что могло случиться с синьором Коулмэном?

Рэй колебался:

— Не знаю. Он мог на время потерять память, а возможно, его убили, ограбили и сбросили тело в канал. — Рэй старался избегать главного и наиболее очевидного — что Коулмэн мог специально скрыться, чтобы навести на Рэя подозрение в убийстве. Но если они не могут сделать этот вывод сами, почему он должен им подсказывать?

— Так вы говорите, ударили его камнем? — уточнил Дель Изола.

— Я бросил в него камень. По-моему, он попал в шею или в ухо.

Секретарь не переставал делать записи.

— И он лежал на земле? Без сознания?

— Не знаю. Я только видел, что он упал. — Рэй с трудом выдавливал из себя слова.

Зордай поднялся:

— Синьор капитан, я хотел бы отправить телеграмму, а еще лучше позвонить.

— Да, да, пожалуйста. В соседней комнате есть телефон.

Рэй тоже поднял усталое тело с жесткого стула.

— Хотите поговорить с родителями, мистер Гаррет? Там сейчас примерно четыре часа утра, — с улыбкой проговорил Зордай.

— Спасибо, но не сейчас. Пожалуйста, передайте им, что у меня все в порядке.

— А эта рана у вас на голове…

— Всего лишь царапина.

Когда Зордай вышел, Дель Изола сказал:

— Синьор Гаррет, нам для отчета необходимо знать точное место вашего пребывания. Я обещаю, что у людей, сдавших вам жилье, не будет неприятностей.

Рэй очень неохотно назвал ему имя синьоры Кальюоли, чей номер дома он не помнил, назвав только улицу. Дель Изола попросил указать точные дни, и Рэй сообщил ему — с двенадцатого по семнадцатое ноября.

— А где вы живете сейчас?

— Уверяю вас, синьор капитан, что я никуда не денусь и буду держать с вами связь.

— Но нам необходимо знать, — настаивал на своем капитан, начиная терять терпение под давлением профессиональных обязанностей. Рэй понял, что, если он откажется назвать свой адрес, они просто последуют за ним.

— Это некто синьор Кьярди. Калле Монтезино, Джудекка. Номер дома не помню.

— Благодарю, — сказал Дель Изола, проверив, записывает ли секретарь. — Скажите, синьор Гаррет, вы знакомы с американкой синьорой Перри?

Рэй покопался в памяти. Лидо. Хозяйка того вечера, одиннадцатого ноября.

— Да, я виделся с ней однажды.

— Я разговаривал с ней вчера днем. II американец тоже. — Он махнул в сторону соседней комнаты, куда ушел Зордай. — От этой синьоры мы узнали, что синьор Коулмэн питал к вам неприязнь. — Что-то увесистое и солидное слышалось в этом слове. — Признаться, это выудил у нее синьор Зордай, а не я. Нам она этого не сказала. Видите ли, мы все подозревали, что синьор Коулмэн убил вас.

— Да, мне это известно.

— Известно? Вы, быть может, хотели, чтобы мы так думали?

Рэй нахмурился:

— Нет, я просто хотел побыть самим собой, забыть все, что наболело за последние недели, уйти от всего, оставив даже вещи и паспорт…

У Дель Изолы был озадаченный, недоверчивый вид.

— Но если синьор Коулмэн питал к вам неприязнь, то вы, должно быть, тоже не любили его? Вы не любили его?

— Я не испытывал к нему ни любви, ни неприязни.

Вернулся Зордай.

— Прошу прощения. Связаться с Америкой не так-то просто, я послал телеграмму. Позже попробую перезвонить, — сообщил он Рэю.

— У нас тут речь шла о синьоре Перри, которая рассказала вчера о неприязни синьора Коулмэна к синьору Гаррету, — доложил Дель Изола.

— О да. И не одна она сообщила это. Мадам Шнайдер также вынуждена была признать, что Коулмэн не был от вас в восторге. Она будет рада слышать, мистер Гаррет, что у вас все в порядке. — И, повернувшись к Дель Изоле, он прибавил: — Ваша следующая задача — найти синьора Коулмэна.

Тот кивнул и осведомился у Рэя:

— У синьора Кьярди есть телефон?

— Нет.

— Тогда я бы хотел, чтобы, придя домой, вы сразу же позвонили мне и сообщили номер дома. Разумеется, он нам нужен только для отчетности и будет похоронен под грудами бумажек.