Райдел задремал вскоре после того, как они выехали из Ханья. Он погрузился в полусон, полный кошмарных видений. Это были не сны, а именно видения усталого, взбудораженного мозга. То ему чудилось, что Честер стреляет в него, то неожиданно набрасывается сзади на тихой безлюдной улочке в Ираклионе или в Афинах и душит, сжимая горло. Но между этими пугавшими его и заставлявшими вздрагивать картинами были и другие, приятные, успокаивающие, в которых он обнимал и целовал Колетту. И уже не впивался в руку подлокотник, на который он опирался, и не давила в колено металлическая спинка переднего сиденья. Он смотрел сквозь полузакрытые глаза на светловолосую, рыжеватую голову Колетты, сидевшей рядом с Честером, который так и не снял шляпы. Время от времени Колетта поворачивалась к мужу, говоря что-то, и Райдел мог видеть ее лицо. Но большей частью она отдыхала, откинув голову на спинку сиденья.

Подъезжая к Ретимнону, Райдел решил воспользоваться остановкой и провести эти пятнадцать минут с Колеттой: принести ей кофе или кока-колу и сэндвич из лучшего ресторанчика. Однако в Ретимноне он держался натянуто, кивнул ей в знак приветствия, закурил сигарету и повернулся спиной. Он выпил чашку сладкого кофе, вернулся в автобус и вновь занял свое место с ханьинской газетой в руках.

Небо затянуло, начал накрапывать мелкий дождик. Когда они подъезжали к Ираклиону, Райдел поискал глазами гору Ида, которую видел, покидая город. Но сквозь пелену тумана невозможно было ничего разглядеть. Автобус запрыгал на ухабах, снова выбрался на ровную дорогу и въехал в Ираклион. Он высадил пассажиров на той же немощеной площади. Оставалось уже немного времени до самолета, вылетавшего в Афины в половине четвертого, так что пора было ехать в аэропорт. Наверняка Честер собирается лететь сегодня и потребует, чтобы Райдел летел другим самолетом. Но Честеру будет не просто от него избавиться. Они даже могут вместе вернуться в Штаты. Райдел стоял на ираклионской площади, зажав чемодан между ног, и глядел, как Макфарланды забирают из автобуса свой багаж.

Честер окликнул такси.

Райдел подошел к ним.

— Едете в аэропорт? — спросил он Колетту.

— Нет. Честер хочет посмотреть Кносский дворец, — ответила она. — Не слишком жаркий денек для этого, не правда ли?

Колетта поежилась, держа руки в карманах пальто.

— Значит, вы остаетесь на ночь в Ираклионе?

— Видимо, да. Мы не успеем на самолет, если поедем в Кносс.

Честер пытался что-то объяснить водителю такси, показывая на свой багаж. Тот явно не понимал, но Райдел не собирался приходить на выручку.

— Честер хочет оставить где-нибудь чемоданы, пока мы будем осматривать дворец, — объяснила Колетта. — Наверное, просит отвезти нас в какую-нибудь гостиницу, кроме «Астир». Он не хочет туда возвращаться.

Честер действительно спрашивал о месте, куда можно на время сдать багаж, потому что водитель кричал в ответ по-гречески: «Камеры хранения здесь нет!» Райдел предоставил им самим разбираться. Наконец они заговорили о гостинице «Корона», которая, вспомнил Райдел, была всего лишь в трех кварталах, за ираклионским музеем. Честер сделал знак Колетте, чтобы та садилась в машину.

Она сконфуженно посмотрела на Райдела и сказала:

— Пока! — словно они расставались ненадолго.

«Так оно и есть», — подумал Райдел и, взяв свой чемодан, зашагал к «Короне».

Это было вычурное здание неопределенного грязновато-желтого цвета, выдержанное в дурном вкусе американских фильмов 30-х годов. На крыльце Райдел столкнулся с Честером и Колеттой, выходившими из гостиницы. Их такси стояло у тротуара. Честер холодно посмотрел на Райдела впервые за весь день.

— Не возражаете, если я съезжу с вами в Кносс? — спросил Райдел. — Я тоже хочу посмотреть дворец.

— Возражаю и хочу, чтобы вы оставили нас в покое, — ответил Честер. Возле такси он обернулся: — В противном случае я обращусь к полицейскому.

— Вы обратитесь к полицейскому? — с сомнением переспросил Райдел.

Честер отвернулся и полез в машину, в которой уже сидела Колетта.

Райдел торопливо огляделся в поисках такси. И, не заметив ни одного, решил поискать на площади напротив ираклионского музея, в квартале от гостиницы. Он обнаружил там два такси. Лишь в одном был водитель, который охотно согласился отправиться в Кносс.

Они выехали из города той же дорогой, которой ехал автобус. Но вскоре свернули налево. Такси Честера не было видно. Райдел разглядывал пейзаж. Он помнил изображение Кносса в кабинете отца. Старую фотографию с руинами дворца на заднем плане, которая не могла в детстве удовлетворить его любопытство. «А где же Лабиринт?» — спрашивал он отца, и, вздыхая, тот объяснял, что дворец имеет четыре этажа, но большая его часть не видна на снимке, потому что скрыта за холмом. Райдел помнил холм: темный, поросший травой, на склоне его, словно черные восклицательные знаки, стояло несколько кипарисов. По склону тянулась тропинка. На переднем плане были видны две овцы и черный ослик. Теперь Райдел искал похожий холм. «А там действительно был Лабиринт?» — спрашивал он отца. Детское сознание не могло постичь тонкую, едва уловимую грань между правдой и вымыслом. Райдел все понял позднее. Понял, что именно запутанная система смежных комнат дворца послужила основой для легенды о Лабиринте. А танец быка, исполнявшийся молодыми людьми, породил легенду о страшном огнедышащем быке Минотавре, якобы обитавшем в глубинах Лабиринта.

По-прежнему моросил дождик.

— Кносс, — сказал водитель, кивнув в сторону проволочного забора, вдоль которого они ехали.

Не было видно ни одной постройки.

— А где же дворец? — спросил Райдел.

— За холмом.

Они остановились на полукруглой, посыпанной гравием площадке возле кассы. Райдел заметил фигуры Честера и Колетты, поднимавшихся по склону холма в сторону кипарисов. Чуть дальше были видны колонны и крыша дворца. Райдел узнал этот холм: все как на фотографии. Он расплатился с водителем, дав хорошие чаевые, и тот предложил подождать его. Но так как Честер, судя по всему, отпустил свое такси, Райдел сказал водителю, чтобы он не ждал.

— Здесь ведь ходят автобусы?

— Да, каждый час.

Райдел помахал ему на прощание и направился к кассе. Кассир сидел в пальто и шляпе, закутавшись до глаз в шарф, и дремал.

— Эна, паракало,[347] — сказал Райдел, протягивая деньги. И, получив маленький входной билетик, спросил: — Сегодня, наверное, не много посетителей?

Кассир издал нечленораздельное, похожее на итальянское восклицание, что-то вроде: «Вах!» — и поднял руки, как бы говоря, что только идиотам может прийти в голову в такой день тащиться сюда.

Райдел поднял воротник пальто, взял чемодан, но, подумав секунду, спросил у кассира, можно ли оставить у него ненадолго чемодан. Грек ответил утвердительно.

— А впрочем, он не тяжелый. Пожалуй, я пойду с ним, — сказал Райдел. Он не доверял кассиру.

Райдел зашагал вверх по склону холма. Мало-помалу показывался весь дворцовый комплекс. Слева — плоская открытая площадка, вымощенная камнем и похожая на дворик или сцену, за которой начинался спуск, а справа — сам дворец, выглядевший как нагромождение огромных коробок, с наружными лестницами без перил и открытыми террасами, которые поддерживались темно-красными колоннами — знаменитый терракотовый цвет Крита.

Райдел прошел в дверь, едва не задев головой о притолоку. Пол был земляной, но сухой. Из комнаты выходили еще две двери. Райдел направился к той, что была справа. В следующей комнате оказалось три двери. Возле стены стояли два копья. Райдел поежился, представив, как они вонзаются в тело человека. Поставил чемодан, подумал и перенес его в угол комнаты, подальше от прохода. Судя по всему, кроме него, Честера и Колетты, больше во дворце никого не было, даже смотрителя. Впрочем, и неудивительно. Был январь, понедельник, и шел дождь.

Райдел подошел к следующей двери — собственно, дверей не было, были лишь пустые дверные проемы — и прислушался. Откуда-то сверху доносился голос Колетты. Он поднял голову. Ему была видна только часть наружной каменной лестницы и прямоугольный выступ террасы или крыши, за которым открывалось серое небо. Он осторожно поднялся по ступенькам наружной лестницы, прижимаясь к стене здания, потому что справа от него зияла пустота. Лестница привела в зал, фреска в котором заставила его затаить дыхание. На ней было изображено несколько танцоров с тонкими талиями, плясавших вокруг величественного быка и крутивших над его рогами сальто.