— Сколько стоит этот рисунок?

— М-м... Может, десять тысяч, сэр. Я должен уточнить.

Том взглянул на другой рисунок в этой же папке — интерьер ресторана, заполненного посетителями, который не привлек его внимания, затем на рисунок с двумя деревьями и скамейкой, похоже, это был какой-то лондонский парк. Нет, лучше голубь.

— Если я сделаю первый взнос — вы поговорите с мистером Банбери?

Том выписал чек на две тысячи фунтов и вручил его Нику.

— Жаль, что рисунок не подписан Дерваттом. Точно, нет подписи, — заметил Том специально для того, чтобы услышать, что ответит Ник.

— Д-да, сэр, — ответил Ник любезно. — Это Дерватт, я слышал. Художник делает набросок экспромтом, не думая о том, чтобы его подписать, забывает сделать это позже, а потом его... уже нет с нами.

Том кивнул:

— Верно. До свидания, Ник. У мистера Банбери есть мой адрес.

— О да, сэр, не беспокойтесь.

Аэропорт Хитроу с каждым разом казался Тому все более многолюдным. Уборщицы со щетками и мусорными ведрами на колесиках явно не справлялись с выброшенными бумажными салфетками и разорванными конвертами из-под билетов. У Тома оставалось еще время, чтобы купить для Элоизы коробку с шестью сортами мыла и бутылку перно для Бель-Омбр.

Когда же он увидит Элоизу?

Том купил бульварную газету, которую не собирался брать в самолет. Уже сидя в своем кресле первого класса, он вздремнул после ланча, состоящего из омара с белым вином, и проснулся, только услышав призыв стюардессы пристегнуть ремни. Внизу простирался зелено-коричневый ковер французских полей. Самолет накренился. Том чувствовал себя уверенно — готовым почти на все. Сегодня утром в Лондоне ему пришло на ум сходить в газетный архив, где бы тот ни находился, «раскопать» что-нибудь о Дэвиде Притчарде, сделать то же самое, что тот, по словам Джанис, сделал в Соединенных Штатах относительно Тома. Но что может быть в архиве на Дэвида Притчарда, если это его настоящее имя? Судебно-наказуемые деяния избалованного подростка? Штрафы за превышение скорости? Баловство с наркотиками в восемнадцать? Едва ли это запротоколировано даже в Америке, не говоря уж об Англии и Франции. И все же забавно думать, что Притчард может быть в архивных записях за то, что до смерти замучил собаку в возрасте пятнадцати лет. Какой-нибудь ужасный маленький поступок вроде этого можно выудить в лондонских компьютерных недрах, если он там существует, и снять копию. Том застегнул ремни, когда самолет плавно пошел на посадку, постепенно снижая скорость. Его собственный архив — ну, скажем, перечень интересных подозрений — можно было бы также суммировать. Без осуждения, однако.

После паспортного контроля Том прошел к ближайшей телефонной будке и позвонил домой.

Мадам Аннет ответила после восьмого звонка.

— А, мсье Том! Где вы?

— В аэропорту Руаси. Я буду дома часа через два, если повезет. Все хорошо?

Мадам Аннет подтвердила, что все в порядке, как обычно.

Затем он взял такси в сторону дома. Он так стремился домой, что даже не беспокоился о том, что водителю может быть интересен его адрес. День стоял теплый и солнечный. Том открыл окно в такси с обеих сторон, надеясь, что таксист не станет жаловаться на сквозняк, к чему французы были склонны даже при самом умеренном ветерке. Том размышлял о Лондоне, о Нике, о готовности Джеффа и Эда помочь в случае необходимости. Чем сейчас занимается Джанис Притчард? Насколько она помогает своему мужу, покрывает его и насколько дразнит его в таких делах? Или крутит и вертит им, когда он нуждается в ней? Распутная тварь, подумал о ней Том.

У мадам Аннет хватило слуха, чтобы услышать шум колес такси, шуршащих по гравию дорожки, потому что она открыла входную дверь и вышла на каменное крыльцо еще до того, как подъехало такси. Том заплатил шоферу, дал ему на чай и понес чемодан к двери.

— Non, поп, я сам понесу! — сказал Том. — Он же совсем легкий.

Старые привычки мадам Аннет были очень живучи. Она выразила желание донести самый тяжелый чемодан, что, по ее мнению, входило в обязанности экономки.

— Мадам Элоиза звонила?

— Non, m'sieur.

Это даже к лучшему, подумал Том. Он вошел в холл и вдохнул запах увядших лепестков розы или что-то в этом роде, но запах лавандового воска совсем не ощущался. Это напомнило ему, что у него в чемодане лежат жестянки с этим воском.

— Чаю, мсье Том? Или cafe? Какой-нибудь напиток со льдом? — Она повесила его дождевик.

Том постоял в нерешительности, затем прошел в гостиную и выглянул через застекленную дверь на садовую лужайку.

— Ну, хорошо, cafe. И что-нибудь выпить. — Сейчас только чуть больше семи. — Думаю, я сначала приму душ.

— Да, мсье. Ах! Мадам Бертлен звонила вчера вечером. Я сказала ей, что вы и мадам в отъезде.

— Спасибо, — сказал Том. Бертлены, Жаклин и Винсент, соседи, которые жили в другом городе в нескольких километрах от Вильперса. — Спасибо, я позвоню ей. — Том направился к лестнице. — Никто больше не звонил?

— N-non, je crois que non[330].

— Я буду внизу через десять минут. Но вначале... — Том положил чемодан на пол, открыл его и вытащил пластиковый пакет с жестянками воска. — Подарок для дома, мадам.

— Ah, cirage de lavande! Toujours le bienvenu! Merci![331]

Том, переодевшись и надев домашние тапочки, снова спустился вниз через десять минут. Он предпочел выпить маленькую рюмку кальвадоса с кофе, просто для разнообразия. Мадам Аннет ждала его, чтобы выяснить, что он предпочитает на обед, хотя ему нравилось все, что она готовила. Ее объяснения по поводу меню влетали в одно ухо Тома и вылетали из другого, потому что он думал о том, чтобы позвонить Джанис Притчард, этой распущенной...

— Звучит очень соблазнительно, — сказал Том вежливо. — Жаль только, что нет мадам Элоизы, чтобы составить мне компанию.

— А когда мадам Элоиза вернется?

— Не знаю точно, — ответил Том. — Но она весело проводит время... со своей подругой, вы знаете.

Он остался один. Том встал с желтого дивана и не спеша направился в кухню. Затем спросил у мадам Аннет:

— А как мсье Пришар? Наверное, вернулся сегодня? — Том старался, чтобы его вопрос прозвучал небрежно. Обычно так он спрашивал о каком-нибудь малознакомом соседе. Он подошел к холодильнику, чтобы сунуть в рот кусок сыра или что-нибудь еще, что попадется на глаза, словно пришел только за этим.

Мадам Аннет подала ему тарелку и нож.

— Сегодня утром он не приехал, — ответила она. — Может, сейчас уже дома.

— Но его жена все еще здесь?

— О да. Она иногда заходит в бакалейную лавку.

Том вернулся в гостиную с маленькой тарелкой в руке и поставил ее к рюмке с кальвадосом. На столе лежал блокнот, к которому мадам Аннет никогда не прикасалась. Вскоре Том нашел номер телефона Притчардов, который не значился в телефонном справочнике.

Прежде чем Том потянулся к телефону, он увидел приближающуюся к нему мадам Аннет.

— Мсье Том, забыла вам сказать, сегодня утром я узнала, что Пришары купили свой дом в Вильперсе.

— Неужели? — сказал Том. — Интересно. — Но он произнес это таким тоном, будто ему это совсем не интересно. Мадам Аннет вернулась на кухню. Том уставился на телефон.

Если Притчард сам ответит, подумал Том, он повесит трубку, ничего не сказав. Если ответит Джанис, надо воспользоваться шансом. Он может спросить, как у Дэвида челюсть, допуская, что Притчард рассказал Джанис об их стычке в Танжере. Знает ли Джанис, что Притчард сообщил мадам Аннет, будто Элоиза похищена? Том решил, что не будет об этом спрашивать. Где начало и где конец вежливости, и наоборот? Том выпрямился, напомнив себе, что учтивость и вежливость редко бывают ошибкой, и набрал номер.

Джанис Притчард ответила певучим американским «Ал-ло-о-о?».

— Привет, Джанис. Это Том Рипли, — сказал Том с улыбкой на лице.