Том взял ручку и бумагу для записей, рядом положил листок с номером телефона Цинтии и набрал номер.

После пятого гудка ответил женский голос.

— Алло, добрый вечер, мадам. Мадам Граднор?

— Да.

— Это комиссар Эдуард Бильсо, из Парижа. Мы связались с мсье Пришаром, это касается Томаса Мирчишона — полагаю, вам снакомо это имя?

— Да, знакомо.

Это уже кое-что. Том говорил более высоким голосом, чем обычно, и более резко. Цинтия может вспомнить тембр его голоса и узнать его.

— Мсье Пришард сейшас в Afrique du Nord, как вы снаете, мадам. Мы хотели бы снать americaine адрес мадам Мирчишон — в Америке, если вы его имеете.

— Для каких целей? — спросила Цинтия Граднор. Она, как и прежде, говорила отрывисто. У нее наверняка осталась старая манера поджимать узкие губы при недовольстве или раздражении.

— Мы мошем иметь информасьон — очень скоро — о ее муже. Мсье Пришар звонил из Танжера. Но нам никак не связаться с ним. — Том еще повысил голос, словно подчеркивая срочность дела.

— Хм-м. — Она колебалась. — Мистер Притчард по-своему разбирается с тем... делом, о котором вы говорите. Это меня не касается. Я думаю, вам стоит дождаться его возвращения.

— Но мы не мошем... не долшны ждать, мадам. У нас есть вопросы к мадам Мирчишон. Мсье Пришарда не было дома, когда мы свонили ему, а телефон в Танжере ошшень плохой. — Том сердито откашлялся, у него даже заболело горло, и он подал сигнал, чтобы на заднем плане появился шум. Цинтия, казалось, не удивилась тому, что Притчард в Танжере.

Эд со стуком бросил книгу на стол и снова принялся печатать, а Джефф отошел в сторону, встал лицом к стене, сложил руки рупором и изобразил вой сирены. В точности, как на парижских полицейских машинах, отметил Том.

— Мадам... — продолжил Том серьезным тоном.

— Одну минуту.

Она отошла. Том взял ручку, не глядя на друзей.

Цинтия вернулась и продиктовала адрес в Манхэттене.

— Merci, raadame, — вежливо сказал Том, но не более вежливо, чем этого требовал долг полицейского. — А телефон? — Том записал и его. — Merci infiniment, madame. Et bonne soiree[317].

— Уи-и-и-и! — завывал Джефф, пока Том вежливо прощался. Том должен был признать, что эти звуки действительно походили на парижские, но Цинтия, возможно, их не слышала.

— Удачно, — спокойно сказал Том. — Кто бы мог подумать, что у нее есть адрес миссис Мёрчи-сон. — Том взглянул на друзей, которые молча смотрели на него. Он сунул в карман координаты миссис Мёрчисон и снова посмотрел на часы. — Эд, можно еще позвонить?

— Валяй, Том, — сказал Эд. — Хочешь, мы выйдем?

— Не обязательно. На этот раз во Францию. Эд и Джефф все равно ушли в кухню.

Том набрал номер Бель-Омбр, где сейчас еще была половина десятого.

— Алло, мадам Аннет?

Звук голоса мадам Аннет воскресил в памяти холл и знакомый столик на кухне, где стоял телефон.

— О, мсье Том! Я не знала, где вас искать! У меня плохие новости. М-м...

— Неужели? — переспросил Том, нахмурившись.

— Мадам Элоиза! Ее похитили!

У Тома перехватило дыхание.

— Не может быть! Кто вам это сказал?

— Мужчина с американским акцентом! Он позвонил сегодня около четырех. Я не знала, что делать. Он сказал об этом и повесил трубку. Я говорила с мадам Женевьевой. Она сказала, а что полиция может сделать? Она мне посоветовала: позвоните в Танжер, позвоните мсье Тому, но я не знала, как вас найти.

Том плотно прикрыл глаза, слушая мадам Аннет. Том думал: Притчард солгал, на самом деле он уехал из Танжера, по крайней мере, не вместе с женой, и решил доставить Тому еще больше неприятностей. Том глубоко вздохнул и попытался связно донести свою мысль до мадам Аннет.

— Мадам Аннет, я думаю, это обман. Пожалуйста, не беспокойтесь. Мы с мадам Элоизой переехали в другой отель. Кажется, я говорил вам об этом. Сейчас мадам в отеле «Рембрандт», но вы не беспокойтесь об этом, я позвоню жене вечером и готов поспорить, что она еще там. — Том рассмеялся. Он действительно рассмеялся. — С американским акцентом! — произнес Том презрительно. — Это ведь был не какой-нибудь северный африканец, мадам, или полицейский из Танжера, которые могли бы дать верную информацию, так ведь?

Мадам Аннет вынуждена была согласиться.

— Как погода? Здесь идет дождь.

— Мсье Том, вы позвоните мне, когда узнаете, где мадам Элоиза?

— Сегодня вечером? Д-да. — Он добавил спокойно. — Я надеюсь, мне удастся с ней сегодня поговорить, а потом я перезвоню вам.

— В любое время, мсье! Я закрыла все двери и большие ворота.

— Отлично, мадам Аннет.

Повесив трубку, Том произнес: «Ничего себе!» Он сунул руки в карманы и направился к друзьям, которые в это время с напитками сидели в библиотеке.

— У меня новости, — сказал Том, наслаждаясь возможностью поделиться с кем-то плохими новостями, а не молчать, как ему обычно приходилось делать. — Экономка сказала мне, что мою жену похитили в Танжере.

Джефф нахмурился.

— Похитили? Ты шутишь?

— Мужчина с американским акцентом позвонил мне домой, сказал об этом мадам Аннет и повесил трубку. Я чувствую, что это ложь. Это очень похоже на Притчарда — сделать все возможное, чтобы испортить людям жизнь.

— Что ты собираешься делать? — спросил Эд. — Позвонишь ей в гостиницу и узнаешь, на месте ли она?

— Точно. — Том между тем закурил сигарету, ощущая в течение нескольких минут приступ ненависти к Дэвиду Притчарду, ненавидя каждую унцию его тела, даже его очки с круглыми стеклами и вульгарные наручные часы. — Да, я позвоню в «Рембрандт». Моя жена обычно возвращается в номер около шести или семи, чтобы переодеться к вечеру. В отеле, по крайней мере, мне сообщат, если она там.

— Конечно, звони, Том, — сказал Эд.

Том вернулся к телефону, стоявшему возле пишущей машинки Эда, и вытащил записную книжку из внутреннего кармана пиджака. Там он нашел телефон «Рембрандта» и код Танжера. Кажется, кто-то говорил, что лучшее время звонить в Танжер — три часа пополудни. Том решил попробовать позвонить сейчас и принялся внимательно набирать номер.

Молчание. Затем звонок, три коротких звонка, которые давали надежду на соединение. Затем снова молчание.

Том предпринял попытку связаться с оператором, попросил дозвониться до Танжера, а потом перезвонить по номеру Эда. Телефонистка попросила его повесить трубку. Она снова позвонила через несколько минут и сказала, что пытается соединиться с Танжером. Лондонская телефонистка отпускала резкие раздраженные реплики в адрес кого-то, чей голос Том едва слышал, но ей также не улыбнулась удача.

— Можно попробовать еще раз попозже вечером, сэр.

Том поблагодарил.

— Нет, — ответил он на ее вопрос. — Мне нужно идти. Я сам позвоню позже.

Затем он вернулся в библиотеку, где Эд и Джефф заканчивали стелить ему постель.

— Неудачно, — сказал Том. — Мне не удалось дозвониться. Я слышал, что с Танжером это сложно. Давайте выйдем и поедим где-нибудь, а пока забудем об этом.

— Отвратительно, — произнес Джефф, выпрямляясь. — Я слышал, ты сказал, что позвонишь позже.

— Да. В любом случае я вам благодарен за постель. Сегодня вечером она будет как нельзя кстати.

Спустя несколько минут они, прикрывшись двумя зонтами, уже шагали под моросящим дождем, направляясь к пабу-ресторану, который рекомендовал Эд. Паб находился поблизости; его интерьер был выдержан в традиционном стиле: коричневые балки на потолке и столики, разделенные деревянными перегородками. Они сели за стол, который Том выбрал, поскольку оттуда просматривалось все помещение. Он заказал ростбиф и йоркширский пудинг, как в старые добрые времена.

Том спросил Джеффа, чем он занимается. Джефф не имел постоянного места работы. По его словам, ему больше нравилось проектировать «художественные интерьеры с людьми или без». Он имел в виду интересные интерьеры внутри дома, иногда с домашними животными или растениями. Но ради денег ему приходилось заниматься промышленным дизайном, например разработкой внешнего вида электрических утюгов.