— Фрэнк нехороший.

Том удержал вздох досады и как можно вежливее и спокойнее сказал:

— Мне он показался очень милым, несколько дней он жил в моем доме.

— А зачем он убегал?

— Он был в полном смятении. Ничего дурного он не делал. (Интересно, известно ли ей, что он украл у брата паспорт?) Молодые люди часто убегают из дома, но в конце концов всегда возвращаются.

— А я думаю, что это Фрэнк убил своего отца! — возбужденно проговорила Сьюзи. — А это страшная вещь! — И она погрозила пальцем.

— Почему вы так решили?

— А вы, похоже, не удивились! Он что — признался вам?

— В чем ему было признаваться? Я просто спросил, почему вы так считаете.

Том недоуменно нахмурился и удивленно поднял брови.

— Потому что я сама видела, или почти видела.

— Видели, что он делал там, возле скалы?

— Вот именно.

— Значит, видели... Вы были на лужайке перед домом?

— Нет, наверху. Но я видела, как он уходил вместе с отцом. До этого он ни разу не сопровождал его. Игра в крокет как раз закончилась, и миссис Пирсон...

— Разве ее супруг тоже играл?

— Ну да! Мистер Пирсон превосходно мог передвигаться, сидя в кресле. Хозяйка всегда просила его принять участие. Хотела, чтобы он хоть немного отвлекся от... от своих дел.

— В тот день Фрэнк тоже играл?

— Да, вместе с Джонни. Потом Джонни, помнится, ушел, у него было свидание, а так они все играли.

Том закинул ногу на ногу. Ему очень хотелось курить, но он решил воздержаться. Сохраняя серьезно-недоуменный вид, он спросил:

— И вы сказали миссис Пирсон, что, по вашему мнению, это Фрэнк столкнул отца с обрыва?

— А как же? — непреклонно отозвалась Сьюзи.

— Миссис Пирсон не разделяет ваших подозрений.

— Вы ее спрашивали?

— А как же! — в тон ей ответил Том. — Она считает, что это либо самоубийство, либо несчастный случай.

Сьюзи фыркнула и устремила взгляд на темный экран телевизора, будто жалела, что он не включен.

— И полицейским вы повторили то же самое?

— Да.

— Что по этому поводу думают они?

— Ну, сказали, будто я не могла этого видеть, потому как была наверху. Глупости это, есть вещи, которые человек нутром чувствует, вот так, мистер...

— Том Рипли. Извините, я не знаю вашей фамилии.

— Шумахер, — ответила она и коротко поблагодарила Евангелину, которая принесла букет уже в вазе и поставила его на ночной столик.

— Если вы не видели своими глазами, как Фрэнк это сделал, — а полиция считает, что вы не могли этого видеть, — осторожно продолжал Том, — вам не следует постоянно об этом говорить. Это очень травмирует Фрэнка.

— Он был рядом с отцом. — Пухлая морщинистая ручка хлопнула по покрывалу. — Что бы там ни произошло — самоубийство или несчастный случай, — Фрэнк ведь мог этому помешать, разве не так?

Тому пришло на ум, что Сьюзи рассуждает вполне логично, но потом он подумал, что современное устройство подобных колясок, вероятно, позволяет развивать значительную скорость. У него не было желания обсуждать со Сьюзи эту тему. Он лишь заметил, что при большой скорости Фрэнк просто мог не успеть помешать.

Она затрясла головой:

— Они сказали, он бежал бегом. Я-то увидела его после того, как уже сошла вниз. Тогда говорили все сразу, Фрэнк сказал, что отец пустил свое кресло под откос, — это я знаю. — Ее выцветшие голубые глаза были прикованы к лицу Тома.

— То же самое Фрэнк сказал и мне, — проговорил Том.

Для такого, как Фрэнк, ложь была почти немыслима. Если бы только он догадался выждать час и потом прийти, сделав вид, что оставил отца живым и здоровым! Сам Том поступил бы именно так — при всем вполне естественном волнении он бы постарался продумать свои дальнейшие действия.

— Вы никогда не сумеете доказать то, что, как вам кажется, вы видели.

— Я знаю, Фрэнк все отрицает.

— Неужели вам хочется, чтобы у мальчика из-за ваших обвинений произошел нервный срыв?

Его заявление, как показалось Тому, подействовало на Сьюзи, и он поторопился закрепить свой успех:

— Без чьих бы то ни было свидетельских показаний, только на основании ваших слов ни один суд не станет рассматривать ваши обвинения.

«Долго ли эта старушенция собирается коптить небо и портить Фрэнку жизнь?» — думал Том. Сьюзи Шумахер вполне могла протянуть еще не один год, и Фрэнк будет вынужден видеть ее постоянно, поскольку в поместье Кеннебанкпорт она жила, пока семейство находилось в штате Мэн, а потом со всеми вместе, очевидно, переселялась в Нью-Йорк.

— Мне нет дела до жизни Фрэнка.

— Вы его не одобряете? — с наигранным удивлением спросил Том.

— Он — бука. И вечно всем недоволен, и не хочет никому подчиняться. Никогда не знаешь, что у него на уме. Вобьет себе в голову что-нибудь — и ничего другого знать не хочет.

— Вы считаете его бесчестным и грубым?

— Нет. Он вежлив всегда. Дело не в грубости, тут кое-что... похуже... — Чувствовалось, что Сьюзи говорит через силу. — Хотя мне-то какое дело до того, что с ним творится? У него есть все, но он этого не ценит, ему все равно. Мать столько переживала из-за его побега, а ему хоть бы что. Нет в нем ничего хорошего.

Том понимал, что не время и не место сейчас объяснять Сьюзи, как Фрэнк боялся и ненавидел все, связанное с бизнесом отца, или расспрашивать ее, что она думает по поводу влияния на него Терезы. Он услышал, как где-то вдали зазвонил телефон.

— Но сам господин Пирсон любил Фрэнка.

— Может, даже чересчур сильно любил. Разве парень этого заслуживал? Чем он за это отплатил?

Том поднялся.

— Извините, миссис Шумахер, за то, что я отнял у вас столько времени. Завтра, а может, уже сегодня я уезжаю, так что пожелаю вам поскорее поправиться. Кстати, вы и теперь прекрасно выглядите.

— Спасибо. Вы живете во Франции?

— Да.

— Я вспомнила — мистер Пирсон называл вашу фамилию. Вы — тот самый, кто знаком со многими художниками в Лондоне.

— Тот самый, — признал Том.

Когда он, попрощавшись, выходил из комнаты, взгляд Сьюзи был уже устремлен на окно.

В холле ему встретился как всегда лениво улыбающийся Джонни.

— Я как раз шел вас спасать, — сказал он. — Хотите взглянуть на мою фотолабораторию?

— С удовольствием, — отозвался Том.

Дверь в лабораторию находилась в левой части холла. Джонни включил красный свет, и помещение стало похоже на черную дыру, наполненную розовым воздухом, — этим эффектом нередко пользуются на сценических площадках. В этом призрачном свете черным казалось все — от стен до дивана, лишь в дальнем углу белела длинная раковина для промывки фотографий. Джонни выключил красный и зажег обычный свет. Том увидел несколько фотокамер на треногах. Помещение оказалось небольшим, и черных поверхностей в нем было совсем немного. Том ничего не понимал в фотографии, поэтому ограничился коротким «очень впечатляет».

— Хотелось бы показать вам свои работы. Они все в альбомах, только одна висит внизу в столовой. Я ее назвал «Белое воскресенье», хотя снега там нет и в помине. Но показ придется отложить — вас хочет видеть мама.

— Прямо сейчас?

— Да. Ральф уезжает, и она сказала, что сразу после его отъезда хочет поговорить с вами. Как там Сьюзи? — неожиданно спросил он. В насмешливом голосе Джонни Тому почудилась напряженность.

— Довольно приятная, и, как мне показалось, сил у нее еще много. Правда, я не знаю, как она выглядит, когда здорова.

— Она немножко не в себе. Особо не обращайте внимания на ее болтовню.

Джонни продолжал улыбаться, но его слова были похожи на предупреждение. Том понял: Джонни хочет защитить брата. Он знает, что сказала Сьюзи, и, как сообщил Фрэнк, ей не верит.

Том спустился вниз и в холле увидел миссис Лили Пирсон, а рядом — Ральфа Турлоу с перекинутым через руку плащом. Турлоу, видимо, проснулся поздно, потому что Том его еще не видел.

— Если вам когда-либо понадобится выполнить работу по моему профилю, звоните мне в любое время, — сказал Ральф. — Вот моя карточка, звоните либо в офис, либо прямо домой. — Он передал Тому визитную карточку и крепко пожал ему руку.