– Покатаемся на лодке? – спросил Том, стараясь, чтобы голос не выдал, как сильно ему этого хочется. Но голос все-таки выдал, и Дикки посмотрел на него удивленно, потому что с той минуты, как они прибыли сюда, Тому в первый раз чего-то захотелось.

С десяток моторных лодочек, бело-голубых и бело-зеленых, было пришвартовано к маленькому причалу, и хозяин был очень рад, что заполучил клиентов, ведь утро было холодное и довольно-таки мрачное. Дикки смотрел вдаль на Средиземное море, подернутое легкой дымкой, хотя дождя, похоже, не ожидалось. Просто был серенький денек. Облака не собирались рассеяться, и солнце, вероятно, так и не проглянет. Было примерно половина одиннадцатого, то располагающее к лени время после завтрака, когда впереди долгое итальянское утро.

– Ладно. Берем лодку на час, покатаемся вокруг бухты, – сказал Дикки и тут же прыгнул в лодку. Легкая улыбка говорила о том, что это не первая его поездка и он радостно предвкушает, как будет предаваться сентиментальным воспоминаниям о других утренних морских прогулках в Сан-Ремо или о какой-то одной, определенной, – может быть с Фредди или Мардж. Флакон одеколона для Мардж оттопыривал карман вельветовой куртки Дикки. Они купили его пять минут назад в лавке, как две капли воды похожей на американскую аптеку на главной улице провинциального городка.

Хозяин лодочной станции завел двигатель и спросил у Дикки, умеет ли тот с ним обращаться, и Дикки сказал, что да. На дне, как заметил Том, лежало одно весло. Дикки взялся за руль. Лодка стала удаляться от города.

– Бр-р-р, холодно! – крикнул Дикки. Он улыбался, ветер развевал его волосы.

Том смотрел по сторонам. С одной – вертикальная скала, совсем такая же, как в Монджибелло, с другой – почти плоская полоса земли, которая неясно брезжила в тумане, парящем над водой. Сразу не определишь, в каком направлении лучше плыть.

– Ты знаешь окрестности? – спросил он у Дикки, стараясь перекричать шум двигателя.

– Не-а, – весело ответил Дикки. Он наслаждался поездкой.

– Трудно управлять этой штуковиной?

– Ни капельки! Хочешь попробовать?

Том колебался. Дикки по-прежнему правил в открытое море.

– Нет, спасибо. – Том огляделся по сторонам. Слева была видна парусная лодка. – Куда мы едем? – крикнул он.

– Какая разница, – улыбнулся Дикки.

Разницы и вправду не было никакой.

Внезапно Дикки сделал крутой поворот вправо – такой крутой, что обоим пришлось нагнуться и опереться о борт, чтобы выровнять лодку. Стена белых брызг поднялась с левой стороны, а когда она постепенно опала, за ней оказался пустынный горизонт. И снова они помчались в никуда по пустынному морю, Дикки с улыбкой выжимал из двигателя максимальную скорость. Его голубые глаза, устремленные в пустынное море, улыбались.

– В маленькой лодке скорость кажется гораздо больше, чем на самом деле! – крикнул Дикки;

Том кивнул, улыбкой изобразив понимание. Но его душа ушла в пятки. Если с лодкой вдруг что-то случится, не было ни малейшей надежды добраться до берега. Во всяком случае, у него, у Тома. Но зато можно было и не опасаться, что кто-то увидит с берега, чем они тут занимаются. Дикки снова повернул вправо, на этрт раз почти незаметно, направляя лодку к длинной плоской полосе земли, прикрытой серым туманом. Но на таком расстоянии никто бы не увидел, если бы Том ударил Дикки, набросился на него, или поцеловал его, или столкнул за борт. Том покрылся испариной, телу под одеждой было жарко, на лбу же выступил холодный пот. Он боялся, но не моря, а Дикки. Он чувствовал, что сделает это, теперь уже не удержится, и, может быть, удержаться уже не в его власти. И что победа не обязательно будет за ним.

– Думаешь, мне слабо искупаться? – крикнул Том и начал расстегивать куртку.

Дикки только рассмеялся, неотрывно глядя вдаль по курсу лодки. Том продолжал раздеваться. Снял ботинки и носки. Под брюками у него, так же как и у Дикки, были плавки.

– Если ты полезешь в воду, я тоже полезу! – крикнул Том. – Ну как, будешь купаться? – Он хотел, чтобы Дикки сбавил скорость.

– Я? Обязательно. – Дикки резко заглушил мотор двигателя. Он отпустил руль и снял куртку. Лодка качалась, теряя инерцию движения. – Ну давай же, – сказал Дикки, кивком показав на брюки Тома, которые тот еще не снял.

Том искоса глянул на сушу. Город виднелся расплывчатым бело-розовым пятном. Он взял в руки весло, небрежно, будто играя, и, когда Дикки стал стягивать брюки, поднял весло и опустил ему на голову.

– Эй! – сердито закричал Дикки, наполовину соскользнув с банки. Он изумленно поднял свои светлые брови, казалось, его сознание уже начало мутиться.

Том встал и снова ударил веслом, резко, со звуком, напоминающим щелчок натянутой и отпущенной резинки.

– Черт побери, – пробормотал Дикки, глядя на Тома сердито, свирепо, хотя уже и не мог сосредоточить на нем взгляда своих голубых глаз, взгляда, из которого уходило сознание.

Том неумело ударил веслом по голове Дикки сбоку. Кромка весла нанесла рану, на глазах у Тома палившуюся кровью. Дикки извивался на дне лодки. Издал нечто среднее между стоном и ревом – звук, испугавший Тома своей громкостью. Том три раза ударил его сбоку по шее, орудуя веслом, как дровосек топором. Лодка качалась, вода плескала Тому на ногу, которой он упирался в борт.

Он рассек Дикки лоб, в этом месте проступила широкая кровавая дорожка. На мгновение Тома охватила усталость, он отвернулся, но Дикки оказался еще в силах протянуть руки на дне лодки, чтобы схватить его. Длинные ноги Дикки выпрямились, чтобы пнуть его. Том ударил Дикки веслом в бок, как штыком. Только после этого распростертое на дне тело расслабилось, стало вялым и неподвижным. Том выпрямился, дыхание возвращалось к нему с мучительной болью. Он огляделся вокруг. Других лодок не было видно, кругом пустынное море, только далеко-далеко просматривалось маленькое белое пятнышко, скользящее справа налево. Быстроходная моторная лодка шла к берегу.

Том сорвал с пальца Дикки перстень с зеленым камнем. Положил в карман. Второй перстень сидел плотнее, но его удалось снять, до крови расцарапав костяшку пальца. Том обыскал карманы брюк. Французские и итальянские монеты. Он не стал их брать. Взял брелок, на котором было три ключа. Потом поднял куртку Дикки и вынул из кармана сверток с одеколоном Мардж. Сигареты и серебряная зажигалка Дикки, огрызок карандаша, бумажник крокодиловой кожи во внутреннем кармане. Все это Том запихнул в собственную вельветовую куртку. Протянул руку к канату, беспорядочной грудой свернувшемуся поверх белого мешка с цементом. Конец веревки был привязан к металлическому концу на носу лодки. Том попытался отвязать его. Узел был ужасный, промокший, к нему нельзя было даже подступиться. Очевидно, его не развязывали гидами. Том в раздражении стукнул по узлу кулаком. Жаль, что не догадался захватить с собой нож.

Он посмотрел на Дикки. Точно ли он мертв? Том присел, забившись в самую узкую часть лодки на носу, и стал наблюдать, не выкажет ли Дикки признаков жизни. Он боялся прикоснуться к нему, послушать сердце или пощупать пульс. Потом отвернулся и снова стал яростно дергать за канат, пока не понял, что таким манером только еще туже затягивает узел.

Он вспомнил о своей собственной зажигалке. Нашарил ее в кармане брюк. Зажег и поднес пламя к сухой части каната. Канат был толщиной около четырех сантиметров. Дело шло медленно, очень медленно, и Том использовал эти минуты, чтобы еще и еще раз оглядеться вокруг. Может ли хозяин лодочной станции разглядеть его на таком расстоянии? Жесткий серый канат не загорался, только тлел и слегка дымился, медленно разделяясь надвое, прядь за прядью. Том стал разрывать его, зажигалка потухла. Том снова зажег ее, продолжая в то же время тянуть канат. Наконец он разорвался, и Том, прежде чем испугаться, успел четырежды обернуть его вокруг голых лодыжек Дикки и завязать огромным нескладным узлом, переусердствовав надежности ради, – ведь он был не мастер вязать узлы. Том прикинул длину каната, примерно десять – двенадцать метров. Теперь он немного успокоился, снова поверил, что выпутается из этой передряги и что все делает правильно. Мешок с цементом удержит труп под водой. Течение будет медленно сносить его, но на поверхность он не всплывет.