И он тоже примерно знает. Маг-нелегал, причём неслабой категории. По крайней мере, парализующие чары и чары немоты сотворить умеет. Подмял под себя шайку бродяг… Купил или запугал? Типун ведь пытался предупредить бывшего приятеля. Слушать надо было. Расслабился, вояка бравый… Привык, что от минусов надёжно защищает магия, а от одарённых – закон. Делать-то теперь что? Сигнальный маячок остался в кармане куртки, да даже если бы и нет – его надо взять в руку, чтобы активировать. Орать не получится, мешают чары. Попытаться их снять? На ощупь не выйдет, а видеть ещё не дорос. Хватятся его, только когда он не явится на смену. Даже Сирена уверена, что у него неотложные дела, и бить тревогу не станет. Верховский выругался бы, если б смог.

Какого лешего понадобилось нелегалу от офицера магбезопасности?.. Нет, не так: если гад знает лишь то, что рассказал ему Типун, служебное положение Верховского он выяснил только сейчас. И несказанно удивился. Нет, тоже не клеится: удивился он чему-то другому. Тому, что Типун не брешет… о чём? Да особо и не о чем ему брехать, кроме того, что Ноготь заделался добропорядочным гражданином и предложил ему билет в тот же вагон. Значит… Значит…

За спиной скрипнули несмазанные петли. Полоска грязно-жёлтого электрического света легла на плечо, поползла по сырой некрашенной стене. Никакой новой информации это не принесло: и без того понятно, что вокруг подвал или заброшенный дом. И того, и другого в Москве хватает. Бродяги такие места отлично знают, особенно если давно обитают в районе…

– Иди сюда, – позади кто-то брезгливо наступил в неглубокую лужу и сделал несколько осторожных шагов по бетонному полу. – Дверь закрой.

Снова плеснула потревоженная вода. У входа мокро. Трудно представить, как это может помочь. Свет погас; металл ржаво скребнул о металл – дверь прикрыли, но запирать не стали. Второй визитёр внутрь комнаты не пошёл, встал у входа. Охрана. Наверняка минус. Оружие у него есть?..

Негромкие шаги. Не сочетающееся с ними тяжёлое, одышливое дыхание, гулко отдающееся в пустой комнате. Человек грузен, не слишком привычен к физическим упражнениям, но в определённом смысле опытен: подходит со знанием дела, по широкой дуге, не влезая в поле зрения пленника. Верховский сосредоточился на том, что видят привыкшие к темноте глаза. Смотреть ему позволено только прямо перед собой, но вдруг удастся хотя бы уловить движение…

– О! Не спишь, – обрадовался невидимый толстяк. – Ну-ка, погоди чуток, сейчас языки-то почешем…

Верховский скорее угадал, чем почувствовал, как неуловимо меняются сковавшие его чары. Попытался поймать их текучее превращение, исхитриться и влезть в чужую магию – разумеется, потерпел поражение. Нелегал был крайне аккуратен.

– Ну, скажи чего-нибудь, – насмешливо велел маг.

Верховский на пробу шевельнул челюстью и шёпотом выругался себе под нос. Теперь он может сказать что-нибудь протокольное, сопроводить свои слова страшной формулой «это приказ» или процитировать избранные места из Магсвода – всё примерно с равным успехом. Нелегалу на всё это с высокой колокольни… Что ж, можно хотя бы кусаться. Очень ограниченно.

– Ага, я тоже рад тебя видеть, – хмыкнул собеседник. – Ты это, не дёргайся особо. Я нервный. И породу вашу ментовскую страсть как не люблю…

– Чего тебе надо? – хрипло выговорил Верховский. Всё прочее, что лезло на ум, было в основном непечатным и пользы в себе не несло.

– Ну подожди, а где вот это всё – «московская магбезопасность, оперуполномоченный Ноготь»? – нелегал мелко захихикал. – Или что, думаешь, по старой дружбе можно не исполнять?

Вот ведь хамло. Верховский неимоверным волевым усилием отогнал закипающую злость. Недаром этот тип ему не понравился с самой первой встречи… Натужно кряхтя, Феликс уселся – где-то в комнате припасён был ещё один стул – и, кажется, вытянул ноги, скребнув по полу ботинками.

– Ты мне вот что скажи, – лениво бросил он, – ты уже тогда, что ли, того – на службе был? Так сказать, под прикрытием? Или потом прибился?

Верховский молчал. Для лжи он знал слишком мало, правда была бесполезна. У Феликса, выходит, солидный стаж, если двенадцать лет тому назад он уже имел проблемы с магическим законом. А простодушные бродяги всё удивлялись, как это он так ловко колбасу с прилавков тырит…

– Как тебя только контроль пропустил, – в притворном ужасе Феликс зацокал языком. – Понаберут в органы всякую шваль, а потом удивляются, как это нас до сих пор по подвалам не пересажали. Категория-то какая у тебя, зажигалочник? Десятая, девятая?

– Двенадцатая, – огрызнулся Верховский. Поверит – хорошо, не поверит – ну и леший с ним.

– Вот, – назидательно протянул Феликс. – Нечего было думать, что они тебя примут. Мы для них отбросы, никогда это не изменится.

– А ты проверял?

– Там и проверять нечего, – нелегал холодно хохотнул. – Ты ж видел, как они с минусами обращаются? А минуса-то получше нас с тобой будут. За них, чуть что, какое-нибудь министерство спросит…

Он помолчал, ожидая реакции. Не дождался, заговорил снова:

– Ты, может, помнишь Лёшку Хмурого? Он после этих ваших дознаний умом-то тронулся. Не стыковалось в башке у человека, как это так – вот рядом маги живут, а никто не знает. Хоть бы потрудился кто объяснить, успокоить! Так нет, выжали досуха и – фьють! – как тряпку. Ты теперь такой же, а, Ноготь? Поймал бы меня – спеленал бы сеточкой и потащил хозяевам, чтоб меня там прибили? Гав-гав, дайте косточку!

– Как ты сбежал? – прервал его Верховский. Слова Феликса причиняли больше болни, чем чары.

Нелегал негромко рассмеялся.

– Я свои секреты легавым не сдаю.

Верховский бездумно попробовал пошевелиться и, не удержавшись, скривил губы. Лишённые движения мышцы немилосердно ныли.

– Больно? – участливо спросил Феликс. – А я, знаешь, привык. Полезные очень чары. Не зря их контроль так любит.

– Чего тебе надо? – прошипел Верховский. Хвалёная выдержка трещала по швам. – Денег? У меня с собой нет.

– Денег я и сам добуду, – сообщил Феликс. Нестерпимо захотелось как следует дать ему по морде. Этот-то добудет, можно не сомневаться. – А нужно мне доброе имя. Чтобы ваша Управа, – он прибавил крепкое словцо, – про меня забыла и не вспоминала больше. Есть там у вас особые печати, а-а-а? На досье шлёп – и всё, нету человечка. Видал такие?

Верховский послал его – подальше, чем к лешему.

– Надо было тебе контролёра ловить, – брезгливо выплюнул он.

– А что, думаешь, они похуже паралич переносят? – задумчиво предположил Феликс. Не угадал. Контрольские хмыри вроде Субботина с удовольствием прельстились бы звонким рублём, и никакого паралича бы не понадобилось. – Ну, что уж там, мне-то не к спеху. Я подожду, пока ты мозгами пораскинешь. Типун, иди-ка сюда.

Неровные шаркающие шаги за спиной. Нет, Типун тогда не балансировал на гололедице – у него что-то с ногами. Что-то, чего две недели назад ещё не было. Не удержавшись, Верховский приласкал Феликса зло и непечатно. Да будь на ублюдке присяга, он бы уже десять раз издох за умышленное причинение вреда при помощи дара…

– Ну ты потише там, а то передумаю, – строго сказал нелегал. – Будешь тут целый день без воды сидеть.

Типун приблизился, припадая на левую ногу. На бывшего приятеля он глядел со страхом, словно связанный по рукам и ногам Верховский представлял для него опасность. Леший побери, что ему наплёл чёртов нелегал? Дрожащими руками Типун вытащил из кармана помятую бутылку минералки, откупорил и наклонил над лицом пленника. Эта великая милость, похоже, подразумевается один раз в сутки, чтобы почётный гость не издох раньше времени от обезвоживания. А рот ему, без сомнения, снова заткнут, чтоб не орал почём зря…

– Типун, – сипло проговорил Верховский, – не верь ему. Я не из таких…

– Ой ли? – Феликс осуждающе цокнул языком. – Скажешь, не маг, что ль? Или, может, лапши нашему другу на уши не навешал? Куда ты его хотел – в дворники? Чтоб пахал в поте лица и всё, что наработал, торгашам отдавал? Благодетель грёбаный…