– Нет, с чего бы?

Начальник уставился на неё непонимающим взглядом, потом сердито тряхнул головой.

– Ну да, конечно, ваше направление не сворачивают… Как это я забыл – вы у нас на особом положении…

Лидия недобро сощурилась. Хамить начальству нехорошо, но что поделать, когда человек так откровенно напрашивается?

– Прошу прощения?

– Ладно вам, не надо тут… делать вид, – Чернов поморщился, будто от зубной боли. – Все знают, что у вас есть влиятельные покровители. Мы отправимся собирать бутылки – вы продолжите занимать своё место.

– Вам не приходило в голову, что работа моей группы попросту несколько полезнее антинаучных теорий? – холодно бросила Лидия. – Может быть, наверху ознакомились с результатами исследований? Может быть, кому-то в Магсовете нужен реальный прогресс, а не чёрная дыра для денег?

Она, помнится, давным-давно жаловалась на начлаба Авилову. Тот сказал тогда, что самоуверенный некомпетентный индюк во главе исследований по ментальной магии безопасен для немногочисленных московских волхвов. Он что угодно может этим оправдать…

– С вами опасно вступать в дискуссии, коллега, – Чернов усмехнулся краем рта. – Вы ведь добьётесь признания вашей правоты.

– Факты – упрямая вещь, Игорь Константинович, – отрезала Свешникова. – Вы, будучи учёным, должны знать им цену. Как и взятым с потолка гипотезам.

– Очень точно сказано, Лидия Николаевна. Прошу меня простить – совещание.

Он не без шика развернулся на каблуках, взметнув полы лабораторного халата, и чеканным шагом двинулся к лифтам. Да уж, после такой беседы вместе им не работать… Если задуматься, в Управе её мало что держит. Необходимость в ежедневном труде, отбирающем все силы и внимание, давно отмерла. Обязанной кому бы то ни было Лидия себя не чувствовала. Накоплений хватит на остаток жизни, даже если ей взбредёт в голову основать собственную лабораторию. Леший побери, да даже в Общественном собрании пользы от неё больше, чем в бесконечной отчётной канители!

Тем более теперь.

В роскошно меблированный зал на тринадцатом этаже она входила размеренным шагом, не утруждаясь оглядываться на жадные глазки видеокамер. Некоторые из присутствующих приветственно кивали ей, некоторые всем своим видом выражали демонстративное равнодушие. Вяземский, подхватившись с места, выдвинул для неё кресло; Лидия благосклонно ему улыбнулась и опустилась в тесные велюровые объятия. Второй стол, расположенный в торце зала, всё ещё пустовал. Магсовет не считал нужным появляться заблаговременно.

– Добрый вечер, Лидия, – обратился к ней сидевший рядом Оленин. – Прекрасно выглядите. Как всегда.

– Благодарю, – Свешникова изогнула губы в холодной улыбке. Добрая половина людей в этой комнате – дармоеды и пустобрёхи, годные только создавать фальшивую телевизионную картинку поверх подлинного непроглядного мрака. Нужно почаще напоминать себе, что есть и другие, те, ради кого стоит терпеть этих. – Рада видеть вас в добром здравии.

– Ну что вы! Лёгкому недомоганию меня не свалить, – Оленин сверкнул белоснежными зубами. Зачем? И так понятно: первостатейный людоед. – Прошу вас, заверьте меня, что с вашим самочувствием тоже всё прекрасно! Без вас эти сборища теряют всю соль…

– Вам не о чем беспокоиться.

– Вы меня обнадёжили, – промурлыкал Оленин. Как пить дать, припас для неё какую-нибудь мерзкую словесную западню. – Как поживает ваш племянник? Надеюсь, не доставляет серьёзных хлопот?

Кое-кто из соседей навострил уши. Москва – большая деревня, что уж говорить о сообществе, в значительной мере замкнутом само на себя… Скормленная ему легенда, выставлявшая мадам Свешникову незаслуженно великодушной, благополучно расползлась слухами и домыслами, вызывая у кого умиление, у кого недоумение, а у кого и приступ низкопробной фантазии. Так и должно быть. Пусть выдумывают, в чём Лидия провинилась или с кем согрешила – лишь бы не копали в верную сторону.

– Умные люди всегда доставляют хлопоты, а дети, как ни странно, тоже люди, – она тонко улыбнулась и прибавила с изрядной долей искренности: – Последнее, признаться, стало для меня открытием.

Оленин холодно рассмеялся.

– Вы лукавите, Лидия!

– Все здесь присутствующие этим занимаются.

Сосед разинул было пасть, чтобы ответить, но пробежавший над собранием шепоток заставил его встрепенуться и жадно уставиться на неторопливо открывающиеся парадные двери. Двенадцать членов Магсовета деловито шагали через зал и устраивались на отведённые им места. Первые лица их маленького государства в государстве. Каждый из этих лощёных, элегантных, приятно улыбающихся мужчин поставил подпись под новыми пунктами третьей статьи. Каждый из них приложил руку к гибели бедняги Подлесного.

Секретарь собрания рассыпа́лся в учтивостях и благодарил депутатов за внимание к голосу сообщества. Лидия слушала вполуха. Переводя взгляд от лица к лицу, она всё яснее понимала, что ей нечего сказать этим людям. Всё равно что объяснять питекантропу, почему нельзя колотить сородичей дубиной ради собственного душевного спокойствия. Леший побери, изо всех этих холёных сыновей эпохи не выскрести гуманизма хоть на малую долю того, чем располагал Драган…

– Таким образом, в связи с некоторой напряжённостью, образовавшейся в последние месяцы в сообществе, – тарахтел секретарь, виновато улыбаясь, – мы выражаем озабоченность по поводу…

– Протест, – Лидия решительно встала, разом обратив к себе все взгляды. – Мы выражаем протест.

Разумеется, это не было ни с кем согласовано. Секретарь растерянно дёргал челюстью, словно пережёвывая застрявшие на языке слова; кое-кто среди соседей по столу недовольно хмурил брови и уже вовсю раздумывал, что бы сказать в опровержение, остальные недоумённо переглядывались. Проняло даже парочку депутатов.

Авилов невозмутимо смотрел ей в лицо.

– Изменения в своде и в тексте присяги уже привели к смертям, – отрезала Свешникова. Над собранием вновь пробежал тихий ропот. – Этот закон нужно отменить, пока явление не стало массовым. Какие бы истинные цели он ни преследовал, – она не удержалась, взглянула в глаза Авилову, – он по сути своей и по свершившимся последствиям преступен. Требую аннулировать.

Ещё не смолк подхваченный эхом звук её голоса, когда собрание тревожно загомонило на разные голоса. Лидия продолжала стоять, глядя мимо взбудораженных соседей и хищных стеклянных глаз видеокамер на депутатов Магсовета. Все двенадцать хранили непроницаемое молчание – изучали реакцию.

– Это не всеобщее мнение, разумеется!..

– У всего есть своя цена…

– Полностью поддерживаю! Аннулировать!

– Смерти? Я ничего не знала о смертях…

– Преступники заслуживают своей участи!

– Господа, не будем так категоричны, важно каждое мнение…

– Я прошу прощения, что нарушаю регламент, – лениво протянул Оленин, перекрывая всеобщий гул, – но я хотел бы спросить очаровательную коллегу, размышляла ли она над причинами, побудившими наших уважаемых депутатов принять подобное решение?

Ещё бы не размышляла!.. С каким удовольствием она закатила бы нахалу оплеуху, однако собрание превратят в цирк и без неё. Лидия любезно улыбнулась глазевшему на неё соседу.

– У меня есть одна весьма вероятная гипотеза, – небрежно бросила она. – Полагаю, ужесточения связаны с одиозным тульским процессом. Жаль, сообществу не узнать, сколько задержанных не выйдут живыми из-за закрытых дверей зала суда.

– Будет вам, Лидия, – неприязненно прогудел с другого конца стола вальяжный торговый магнат. С этим типом у Свешниковой сложилась давняя и прочная нелюбовь. – Не стоит затрагивать подобные материи. Возвращайтесь к тому, что у вас хорошо получается: кошмарить колдовскую фарму, писать научные статьи, заигрывать с магбезопасностью…

Сидевший рядом Вяземский моментально вскинулся. Постаревший, но не повзрослевший рыцарь, который позабыл, что в современном мире сияющие доспехи – не более чем музейный экспонат.

– Что вы себе позволяете?!