– Ну как, – Сергей слегка растерялся. Ожидал, должно быть, что беседа затронет какие-нибудь аспекты теоретической магии. – Провожу эксперименты, пишу статьи… Обычная работа научного сотрудника. Вы, может быть, знаете…
– Может быть, знаю, – прервал Яр. – Какой предмет вы исследуете?
Наумов глянул на собеседника покровительственно – как смотрят университетские профессора на первокурсника, робко спросившего, можно ли делить на ноль.
– Э-э-э… Прошу прощения, а насколько глубоко вы знакомы с теорией передаточных сред?
– Общей или специальной?
– О, – Сергей слегка сконфузился, но в то же время, кажется, обрадовался. Не ожидал, что визитёр окажется достойным собеседником. – Ну, в моём случае речь всё-таки о специальной. Работаю с объектами размером порядка миллиметров, не больше. Очень простая идея: приблизить колдовство к микромиру. А то вычислительная техника уже кажется более загадочной, чем наши с вами способности, хе-хе…
– Дилетантская точка зрения, – не удержался Яр. Этот ведьмак и магии-то толком не видел, не то что волшбы. Попробовал бы объяснить природу того, чего не сумел постичь даже Николай Свешников…
– Это я так, шутки ради, – Наумов ещё разок ненатурально хихикнул и тут же вздохнул. – Мне всегда хотелось, знаете ли, подарить новые возможности нашей медицине. Вы видели показатели смертности в конце прошлого века? Это же ужас! Сейчас, конечно, значительно меньше, но не потому, что методы лечения куда-то шагнули, а просто законы стали строже и соблюдают их лучше…
– Вы, помнится, исследовали свойства чар в магфоне.
– Да, было дело, – учёный просиял. Ему подлинное удовольствие доставлял факт, что его кто-то слушает, да ещё и деятельно, да ещё и по доброй воле. – Потом я пошёл по пути обобщения для разных передаточных сред, и, честное слово, там просто непаханое поле! Знаете, мы добились мощных результатов с жидкостями, сейчас ждём патент… Один влиятельный бизнесмен, владелец фармакомпании, сказал, что с удовольствием возьмёт нашу технологию в производство, представляете?
– О ком речь?
– Э-э-э, – на лице Наумова отразилось мимолётное страдание. Подкреплённый ментальными чарами приказ вошёл в противоречие с его собственными убеждениями – и победил. – Дмитрий Оленин, может быть, слышали о таком…
– Может быть, слышал, – буркнул Яр. Надо будет спросить у Старова. – А что за результаты?
Наумов прямо-таки просиял. На допросе у безопасников, интересно, так же будет радоваться?
– Это наша общая заслуга, всего коллектива. Я лишь вовремя подключился к делу, чтобы увидеть триумф, – гордо заявил Сергей. Коллектив, значит. Стало быть, грядут массовые аресты. – Так бывает иногда: работаешь над одним, но попутно создаёшь другое, не менее удивительное… Коллеги экспериментировали с целебными чарами, чтобы воссоздать легендарную мёртвую воду – ну, то есть использовать свойства магии нежизни, чтобы сращивать повреждённые ткани. Как в сказках говорится: мёртвая вода – чтобы закрылись раны, живая вода – чтобы пробудился витязь…
Ну-ну. Кое-кому следует научиться не воспринимать сказки слишком буквально. Магию нежизни в носитель не загнать, здесь справится только некромантия. Живая же вода невозможна в принципе. Лидия Николаевна на пальцах объяснила это ученику, едва-едва взявшемуся за школьный курс физики. Наумову недостаёт некоторых представлений о мире, чтобы это понять.
– Но воспроизвести именно заживляющие свойства нам до сих пор не удалось, – вздохнув, признал учёный. Неудивительно: вряд ли хоть у кого-то в их исследовательской команде нашлись необходимые навыки. – Зато на базе некоторых, э-э-э, субстанций мои коллеги научились создавать почти полноценные носители чар! Нестабильные, само собой, и очень сложные в производстве, но тем не менее… Грубо говоря, воздействие накладывается в пограничных состояниях вещества, когда структура ещё достаточно прочна, чтобы удержать чары, но при этом достаточно подвижна, чтобы можно было предсказать смещения и допуски после перехода носителя в жидкую форму. Понимаете? Это как крошечные льдинки, которые в нужный момент достаточно разморозить – и ещё несколько секунд наведённые на них чары будут действовать. Как замороженные песни.
Наумов лучезарно улыбнулся, словно ожидал от собеседника одобрения удачной шутки. Яр слишком мало знал об этом мире, чтобы понять, в чём соль.
– И вы нашли своему изобретению применение в медицине?
– Можно сказать и так. Видите ли, – Наумов слегка замялся, но налившиеся светом чары внушения заставили его продолжить речь. – Н-да… Видите ли, оказалось, что определённого вида колдовство вкупе с некоторыми веществами-носителями даёт, м-м-м, кумулятивный эффект. Малые дозы не вызывают ничего, кроме кратковременной дезориентации, но если сделать приём курсовым, то препарат оказывает на пациента примерно такое же воздействие, как ментальная магия нежити. Удивительное открытие! Я, к сожалению, не с самого начала включился в работу, зато мне довелось потрудиться над вычислением конкретных дозировок…
– Конкретных дозировок для чего?
Наумов взглянул на Яра, как на несмышлёныша.
– Для позитивного эффекта, конечно же! Никому ведь не нужно полное разрушение разума пациента, а вот управляемая коррекция болезненных воспоминаний… Представьте, мы сможем лечить душевные раны! Это, конечно, очень сложно, нужна ювелирная точность… Ещё не все гипотезы доказаны, но за нами будущее!
Учёный так и лучился гордостью, не подозревая, что от немедленной расправы его спасает только самообладание собеседника. Да ещё то, что и без Наумова там собрался целый коллектив таких вот любознательных, по которым плачут подвальные казематы. Не все гипотезы, видите ли, доказаны! Две задокументированные смерти только в центральной больнице, а сколько их на самом деле? Знает, наверное, только та нечисть, которая дала этим, леший побери, исследователям дозволение испытывать свою жижу на людях…
– Каким образом, – голос сорвался, пришлось начинать заново, – каким образом вы проводили эксперименты?
– Только на добровольцах, – быстро сказал Наумов. Начал чуять неладное, чёртов живодёр… – Бывает… бывает так, что люди соглашаются на любую терапию, даже экспериментальную… Мы бы никогда не стали испытывать препарат втайне от пациентов!
– Как благородно, – процедил Яр. Наведываясь к Лидии Николаевне, этот фанатик науки ради науки нет-нет да выспрашивал что-нибудь эдакое, о тонкостях воздействия нежити на человека, о разнице в наложении на носитель колдовства и магии, о способности тех или иных материалов накапливать энергию про запас… – И что, теперь вы ещё и металлические стружки научились зачаровывать?
– Это один из вариантов, да, – Наумов усердно закивал. – Более стабильный носитель. Такой можно было бы использовать для доставки медицинских чар к очагу воспаления. Но здесь исследования затруднены, всё же пациенты с немагическими заболеваниями предпочитают обыкновенные больницы…
– Не приходило в твою умную голову, что кто-нибудь может умереть от этих ваших исследований? – рявкнул Яр, прерывая сбивчивый стрёкот. Наумов должен будет забыть об их разговоре, и это злило больше всего.
– Цена прогресса, – горе-учёный вяло развёл руками. Он вжал голову в плечи и ссутулился – испугался чужой ярости. Не слишком глубоко испугался; уверен, что ему ничего не будет. И ведь в самом деле не будет, по крайней мере, пока. – Наука требует жертв. Она больше, чем любой из людей, даже самый великий, и она останется, когда нас уже не будет. Несколько обречённых – не такая уж большая плата…
– Заткнись, – Яр прикрыл глаза, чтобы хоть на несколько мгновений вычеркнуть из мира благостно улыбающуюся рожу живого упыря. Счастливый себялюбец… Чего он стоит без миллионов людей, которых считает мелкой разменной монетой? – Заткнись, пока я не лишил тебя разума. Да ты ведь и так его лишён…
Наумов пролепетал что-то недоумённое. Яр не вслушивался. Он поймал гадюку за хвост и должен вытащить её из норы, чтобы раз и навсегда обломать ядовитые клыки. Для этого нужна информация – та, за которой он пришёл, не чая услышать ничего настолько важного. А значит, послезавтра Наумов как ни в чём не бывало пойдёт на работу, изобретать лекарство от всех болезней и по ходу дела травить подопытных. Сам не зная, зачем, перед уходом сунет в портфель чертежи внутренних помещений и распечатки кодов от внутренних замков. По рассеянности забудет папку в метро. Вернётся в свою не тронутую уютом квартирку пить чай с печеньем и почитывать философские труды. Блаженное неведение продлится, пока Наумова не положит мордой в пол нагрянувшая опергруппа. Или, чёрт знает, лично младший офицер Зарецкий. Так будет справедливо.
