Денис, напротив, проворно оббежал свой стол и цапнул билет, будто стремился победить в невесть какой конкуренции.
– В пятницу, – озвучил он на весь кабинет. – Про фуршет ничего не сказано.
– Ну, тогда положи обратно, – хохотнул Щукин. – Может, кому надо просто так, ради удовольствия.
Липатов в ответ довольно загоготал, но пригласительный не вернул. Остальные отдельские старожилы щедрый дар проигнорировали; только Костя, воровато озираясь, стянул ещё одну картонку, когда ходил за чаем.
А под самый конец дня последний оставшийся билет забрал Зарецкий. Леший его знает, за какой надобностью. Может, и ему не чуждо было предчувствие надвигающихся праздников.
***
Липатовская спина мелькала то тут, то там в неплотной толпе – едва ли не единственная простенькая клетчатая рубашка среди пиджаков и вечерних платьев. Казалось, контролёр кого-то целенаправленно ищет. Денис Григорьевич, конечно, вообще не умеет перемещаться спокойно, но не предполагать же всерьёз, что он явился сюда послушать пустые речи!
– Молодой человек, ноги бы вытерли, – укоризненно задребезжало рядом.
Яр невнимательно оглядел сухонькую старушку, едва достававшей ему до плеча, и буркнул что-то неискренне-покаянное. Стряхнул с ботинок грязный снег. Чтобы успеть на праздничное сборище, пришлось мчаться через всю Москву по заметённым вьюгой улицам; через вестибюль он едва ли не бегом бежал. Почти не сбился с дыхания – спасибо щукинской выучке. Липатов, впрочем, тоже явился почти впритык, пуще прежнего шустрый и деловитый. Стоявшие в фойе столы с бокалами игристого контролёр проигнорировал; даже не трудился разыгрывать до конца липовый интерес к фуршету.
Ну и кто же тут так ему нужен?
Среди собравшихся здесь людей Яр мало кого знал в лицо. Улыбчивый плешивый здоровяк, судя по виду – какой-то большой начальник, помнился ему по давнему, самому первому визиту в Управу, ещё с наставницей; остальных он в лучшем случае встречал в коридорах уже во время стажировки. В этом праздно-праздничном кипучем котле, булькающем непрестанными разговорами и хищно сверкающем вездесущей мишурой, Яру доставалось от скучающих зевак неуютно много внимания. Нельзя слишком целеустремлённо пробираться вслед за Липатовым. Нельзя забывать удерживать на лице беззаботное выражение. Нельзя дать другим понять, как всё вокруг ново, непривычно и дико…
– Молодой человек! Шампанского?
Призывно улыбающаяся незнакомка протягивала ему бокал. Яр взял и сдержанно поблагодарил. Что дальше? Следует немедленно выпить, провозгласив ничего не значащую здравицу?..
– За счастливый новый год! – объявила девушка, поднимая собственный бокал. – Пусть он будет лучше старого!
– Пусть будет, – согласился Яр. Он понятия не имел, что должно случиться, чтобы год мог называться счастливым. Может, и вовсе ничего – в том и соль.
Крохотную дозу алкоголя в шипучем вине он едва почувствовал. Отставил пустой бокал на случившийся рядом столик, вежливо кивнул девушке. Липатов, обретавшийся у самых дверей актового зала, тоже разжился игристым, но пить не спешил – только держал в руке. Это могло быть сигналом для кого-то, а могло – поддержанием беззаботно-весёлого образа. Едва начали пускать в зал, контролёр залпом осушил бокал и в числе первых устремился занимать место. Яр скользнул следом. Липатов устроился в самой середине третьего ряда и, задрав голову, внимательно уставился на празднично убранную сцену. Можно подумать, он сюда явился исключительно послушать официальную часть… А почему, собственно, и нет? Кто-то из выступающих вполне может проронить ничего не значащую фразу, предназначенную лично Денису Григорьевичу. Или кому-то иному, за кем наблюдает контролёр…
Зал стремительно наполнялся людьми. Яр и не представлял, что требуется так много служащих для обеспечения спокойствия московских одарённых. Прошествовал к первым рядам мрачный мужик с генеральскими погонами на широких плечах, решительным чеканным шагом прошла мимо внушительная дама, торопливо пронёсся на мягких лапах худощавый молодящийся щёголь. А Верховский-то сборищем побрезговал… И ладно начальник – ему, по крайней мере, есть к кому возвращаться после работы, – но и Щукин тоже не захотел идти. Сложно было представить Виктора Сергеевича внимающим фальшиво-радостным голосам здешних выступающих. Сперва что-то бессмысленное щебетала разодетая в пух и прах женщина, потом пред ясны очи публики вышел какой-то депутат Магсовета. Умело играя голосом, он принялся вещать о достижениях и планах; Липатов слушал – но ровно столько же внимания он уделил и пустым словам ведущей. Депутата сменил начальник финансов, какой-то нервный и насквозь усталый под деланно-счастливым оскалом. Следом кое-как выполз на сцену дряхлый руководитель научников, за ним ещё кто-то, и ещё, и ещё… Липатов слушал. Яр тоже пытался вникнуть во фразы, словно нарочно придуманные, чтобы проскальзывать мимо разума, не оставляя следов. Медленно нагревающийся воздух, запах пыльной обивки кресел, монотонные голоса – всё сливалось в сплошной гулкий тёмно-бордовый фон для застывшего профиля старшего офицера. Ровным счётом ничего не выражавшего.
Липатов избрал особый тип скрытности, понял Яр. Куда более изощрённый, чем показное хладнокровие самого́ молодого волхва. Все настолько привыкли к хаотическому, подчас взбалмошному, не всегда логичному поведению контролёра, что никакое его проявление не выглядело подозрительнее всех остальных. Сегодня он прилежно, впору зануде Чернову, внемлет речам власть имущих. Завтра изобьёт какого-нибудь нелегала до полусмерти. Послезавтра переведёт старушку через дорогу и отгонит досаждающего ей полтергейста. Все принимают это как данность. Но Липатов отнюдь не городской сумасшедший; он достаточно умён, чтобы закладывать выгоду в свои выходки…
Он знал про аварию.
Эта мысль не давала Яру покоя. Самозваный Супермен вывел его на чистую воду так стремительно, словно сам принимал живейшее участие в сооружении этой ловушки на дурака. Не вышло убить стажёра об собственную самонадеянность – попробовал уволить руками разгневанного Верховского. Не срослось с увольнением – хотя бы отлучил от общения с медиками… Слишком уж соблазнительно всё выстраивается в стройную последовательность. Если окажется, что с делами по двум лишённым разума пациентам Липатов никак не связан – значит, он не просто прячет запоротую работу, а замазан в чём-то неприглядном. Или – тоже не исключено – вовсе ни к чему не причастен, но старается загодя избавиться от чересчур въедливого коллеги. В любом случае цепочки умозаключений упрямо ведут к хранилищу вещдоков, о находках из которого Яр так недальновидно разглагольствовал на весь отдел.
Всё началось после них…
Липатов поднялся вместе со всеми, когда уважаемую публику пригласили в фойе на неформальное продолжение вечера. Стараясь не терять его в плотной толпе, устремившейся к фуршетным столам, Яр тоже поспешно вскочил из кресла и вклинился в людской поток. Его тут же оттёрли в сторону; даром что стриженый затылок рослого контролёра далеко виднелся над прилизанными макушками.
– Прошу прощения, – автоматически буркнул Яр куда-то вправо, отодвигая плечом очередного степенного щёголя.
– Вам есть за что просить прощения? – весело осведомился тот.
Яр мазнул взглядом по доброжелательному лицу, слегка тронутому лукавой улыбкой, и тут же позабыл о незнакомце. Липатов мелькал уже у самого выхода. Неужели он действительно явился ради бесплатной кормёжки – или получил-таки сигнал и теперь действует? Яр решительно вклинился между едва перебирающих ногами людей и нос к носу столкнулся с Черновым.
– Ты что тут делаешь? – прошипел младший офицер, злобно щурясь из-под очков.
– Многие знания – лишние скорби, – огрызнулся в ответ Яр. Он сделал попытку отодвинуть Константина с дороги, но не тут-то было.
– Пригласительные были только для сотрудников! – Чернов ловко сместился вместе с потоком, по-прежнему надёжно перегораживая путь к свободе. – Ты стажёр, тебе не положено!
