Субботин появился на пороге логова ровно в половину десятого, как и обещал. Верховский приглашающим жестом велел ему сесть напротив; подчинённый молча повиновался. Он всё ещё взволнован. Грядущий разговор и впрямь будет неприятным, но откуда Субботину об этом знать?

– Как успехи? – для порядка мягко поинтересовался Верховский. – Настроение праздничное?

Субботин дёрнул уголком рта. Да уж, нашёл у кого спрашивать про настроение! Прав Авилов: ещё учиться и учиться работать с людьми…

– Всё штатно, – сухо проронил Борис Андреевич. – Вы хотели что-то обсудить?

– Да, – Верховский сдержал вздох и положил перед контролёром выписку по «Технологиям будущего». – Вы заверяли лицензию этому учреждению. Что-нибудь помните о нём?

Субботин с вежливым недоумением изогнул брови и взял ксерокопию в руки. Тянет время. Его взгляд замер в одной точке, хотя должен бы бегать по строкам. Прекрасно он помнит эту контору, и воспоминания эти не из приятных.

– Лицензия, м-м-м, не совсем правомерна, – нехотя выдавил контролёр, отложив наконец бумагу. – Дело в том, что… Мне пообещали, что все необходимые разрешения будут получены. Я подписывал лицензию… как бы… авансом.

– Вы знаете владельца? – Верховский вопросительно вскинул брови.

Субботин мигом почуял двойное дно вопроса и потупил взгляд.

– Нет-нет, не знаю. Мы с ним не общались… напрямую. Только через представителя.

– Вы не имели права верить кому-либо на слово, – жёстко сказал Верховский. Подумать только, когда-то так хотелось заполучить право отчитывать нерадивых контролёров – и что теперь? Одна только досада. – Это нарушение персональной ответственности.

Субботин раскрыл было рот, но, передумав оправдываться, молча кивнул.

– У вас были в практике ещё подобные случаи?

Снова вымученный кивок.

– Но обычно обязательства исполнялись, – поспешно сказал Субботин. – Вы должны понимать… Несовершенство законов… Наши процедуры занимают больше времени, чем положено для регистрации по общегражданским правилам…

– А вы должны понимать, зачем придуманы эти проверки, – с нажимом сказал Верховский. – Дело, которое сейчас разбирает Константин, как раз следствие подобного отношения. И наверняка ещё не самое худшее.

Субботин как-то странно вскинулся, встрепенувшись всем телом. Словно покинувшая его уверенность в себе мигом вернулась если не сполна, то хотя бы наполовину.

– Если мы будем следовать букве закона, здесь ни один цех нельзя будет открыть! Ни одну паршивую аптеку! – запальчиво выдохнул контролёр. Взгляд его тревожно рыскал по кабинету. Нет, не искренний фанатик – просто оправдывает себя.

– Мне доводилось потрошить такие цеха, – Верховский не стал сдерживать невесёлую усмешку. – Для нас закон значит намного больше, чем для минусов. Там, где его нет, возможно слишком многое. Вы не имели права выдавать эти лицензии.

Субботин пожевал губами, словно сомневался, следует ли озвучивать то, что пришло на ум, и наконец ядовито выплюнул:

– Вы на моём месте тоже выдали бы, поверьте.

– Мне почему-то кажется, что нет, – Верховский задумчиво сощурился. – Вы получали вознаграждения?

– Нет, – ответил Субботин. Слишком быстро, чтобы ему поверить.

– Скверно, – Верховский позволил себе многозначительно улыбнуться. – Стало быть, вам угрожали?

Борис Андреевич промолчал. Понятный расклад: сделаешь – получишь полцарства, а если нет, мой меч – твоя голова с плеч. Осторожный Субботин стабильно выбирал полцарства. Вернее, долю малую от царской казны. И самое мерзкое, что формально это всего лишь неаккуратность с документами, которая тянет максимум на замечание в личное дело. Закон не столько суров, сколько лукав.

– Вы инициируете расследование относительно «Технологий», – велел Верховский, внимательно глядя в лицо подчинённому. – Именно расследование, а не проверку. Мне не нужны липовые отчёты и бухгалтерские ведомости. Если вздумаете саботировать или предупредить владельцев, это станет последним вашим деянием в должности офицера магконтроля.

Это отчасти было блефом. Чтобы уволить безупречного, только что премированного за выдающиеся результаты работника, придётся привлекать Авилова. Кирилл Александрович уже однажды добился разжалования Субботина из заместителей начальника, чтобы это место занял Щукин… Второй раз может и не захотеть вмешиваться.

– Это опрометчиво, – тихо проговорил Субботин.

– Что, простите?

– Опрометчиво начинать такое расследование, – понизив голос, пояснил контролёр. – Не в ваших интересах это ворошить.

– В интересах сообщества.

– Вы ничего не добьётесь, только испортите жизнь себе и мне, – лицо Бориса Андреевича приняло обречённое выражение. – Вы оперативник, Александр Михайлович. Вы умеете бежать и стрелять, но не понимаете, когда и для чего это нужно делать.

А он, надо думать, понимает!.. Усилием воли Верховский унял вспыхнувший гнев. Субботин мало что знает о начальнике и о том, кто за ним стоит. Он вполне может считать своего шефа самонадеянным глупцом. Это, если задуматься, даже выгодно.

– Пусть так, – Верховский откинулся в кресле, ускользая из-под тяжёлого взгляда подчинённого. – Распоряжение остаётся в силе. Обращайтесь ко мне в случае затруднений.

На несколько долгих мгновений повисло молчание. Затем Субботин медленно кивнул.

– Как пожелаете.

– Это не желание. Это долг, – Верховский усмехнулся и порылся в памяти, выискивая, чем бы подсластить Субботину горькую пилюлю. – Ваш сын ещё не оставил намерения после института поступить к нам на работу?

Что-то пошло не так. Намёк, пусть и не совсем честный, должен был обрадовать Бориса Андреевича, но отчего-то лишь ещё больше расстроил. Контролёр поскучнел и отодвинулся вместе со стулом, словно желая оказаться как можно дальше от начальника.

– Н-нет, не думаю, – промямлил он. – Я… спрошу… при случае.

– Хорошо, – механически проронил Верховский. Что это с Субботиным? Прежде любой интерес к делам его драгоценного сына вызывал у него приступ тщательно скрываемой гордости. – Можете возвращаться к работе.

Избегая смотреть на начальника, Борис Андреевич поспешно поднялся и пошёл к двери. Вдруг всё это – фарс? Вдруг никакая он не жертва обстоятельств, а самый что ни на есть матёрый диверсант, много лет подрывающий работу контроля? Можно быть настолько хорошим актёром?

– Борис Андреевич! – окликнул Верховский. Контролёр, взявшийся было за ручку двери, нервно обернулся. – Вам что-то известно об инциденте с сейфом?

– Нет, – быстро и твёрдо ответил Субботин. – Не больше, чем остальным коллегам.

Прекрасно. Просто прекрасно. Сдержанным кивком Верховский отпустил подчинённого ко всем чертям. Ему всё больше казалось, что прежде твёрдая почва под ногами вдруг обернулась болотом и теперь медленно разверзается, утягивая его на гибельную глубину.

***

Прежде чем уходить из зала, Мишка по сиюминутной прихоти оккупировал турник – без особой цели, просто сбросить скопившееся в жилах напряжение после упражнений с магией. Задержавшийся у снарядов Щукин одобрительно закивал и даже остался посчитать подтягивания. Его зычный голос изредка заглушали доносившеся из тира выстрелы. Чтобы не сбиваться, Мишка вперил взгляд в невесть зачем развешанную на дальней стене мишуру, уложенную в виде номера наступающего года. Она слегка мерцала из-за гуляющих по залу сквозняков и отвлекала от назойливой мышечной боли.

– Молодец! – похвалил Виктор Сергеевич, когда Мишка наконец спрыгнул с турника и принялся растирать саднящие предплечья. – Хорош на сегодня, а то завтра совсем дохлый будешь.

– Да я нормально, – Старов виновато улыбнулся. – Это от магии… Но я привыкаю потихоньку, – он в доказательство повращал кулаком. Прежде после долгой стрельбы заклятиями по мишеням подобные движения вызывали желание взвыть.

– На праздниках не забрасывай, – строго потребовал Щукин. – Отвыкнешь – потом ещё хуже придётся.

Мишка заверил Виктора Сергеевича, что ни в коем случае не собирается бросать, и, довольный собой, побрёл в раздевалку. Когда он проходил мимо гимнастических матов, расположившиеся на них девушки недружно захихикали; Мишка огляделся по сторонам, но так и не понял, к чему относилось веселье. Должно быть, виновато было витающее в воздухе настроение.