– В пригород ехать, – озабоченно сообщил Валерий Васильевич, на ходу устраивая под мышкой рыжий кожаный портфель. – Солнцево – это ведь с Киевского вокзала, вы не знаете?

– Понятия не имею, – буркнул Яр. Громов моментально сник, словно все его надежды и чаяния были разбиты вдребезги. – Подозреваю, что на машине будет удобнее.

– Так ведь я же не за рулём…

– Я за рулём.

Валерий Васильевич по-птичьи покосился на своего стажёра, но если он и хотел что-нибудь сказать, подъехавший лифт прервал разговор. За пределами кабинета контролёры о работе старались не трепаться. Кроме Липатова – тому плевать на любые ограничения.

Из сквера, отделённого от Управы проезжей частью, доносился острый запах осени. Тёплый ветер праздно гонял по асфальту сухие листья. Погода не успела ещё испортиться, но вечно мёрзнущий Громов уже щеголял в плаще, больше похожем на туристическую палатку, к которой за каким-то лешим пришили карманы, пуговицы и идиотский хлястик. Забравшись на пассажирское сидение, контролёр долго расправлял многочисленные складки, прежде чем пристегнуться. Потом, близоруко щурясь, ткнул пальцем в болтавшийся на ключах брелок:

– Прошу прощения, а это ведь у вас артефакт?

Яр буркнул что-то утвердительное, нарочито внимательно вглядываясь в машрут на экране телефона. Шанс, что этот растяпа ухитрится что-то вспомнить, невелик, но надо впредь быть осторожнее.

– Я такие видел, – заявил Валерий Васильевич с ноткой благоговения в скрипучем голосе. – Очень тонкая работа. Могу вас поздравить с хорошим вкусом.

– По-моему, обычная безделушка.

– О нет, молодой человек, совсем не обычная! – отразившееся в зеркале заднего вида лицо контролёра на миг приняло почти маниакальное выражение. – Вот поработаете с моё – научитесь на глаз отличать…

Он помолчал, глядя в окно и нервно теребя защёлку портфеля. Потом зачем-то спросил:

– Это у вас, э-э-э, единственная такая… безделушка?

– Она мне вместе с машиной досталась, – уклончиво ответил Яр.

Если так пойдёт дело, придётся срочно подновлять чары. Однако Громов, похоже, сам утратил интерес к разговору – или посчитал долг вежливости выполненным. Попутчиком он оказался превосходным: всю дорогу сидел молча, почти не шевелился, только судорожно тискал свой драгоценный портфель. И жалобно ахнул, завидев, что дорогу к нужному дому надёжно перекрывает шлагбаум.

– Контакты заявителя есть у вас? – спросил Яр, наблюдая, как из будки охраны выбирается мужик в камуфляже, потревоженный появлением незнакомой машины.

– Д-да… Да, конечно…

– Давайте сюда.

Завладев распечаткой с данными о даме-заявительнице, Яр выбрался из машины и на опережение показал охраннику замаскированную для минусов корочку – в отделе такие звали цивильными, леший знает, с чьей подачи. Мужик ничуть не смутился. Похоже, государственные чиновники здесь бывают нередко.

– К кому? – нейтрально-угрожающе осведомился бдительный страж, оглядывая незваного гостя. Яр и сам знал, что производит впечатление хилого мальчишки-студента, особенно на таких вот крепких телом и умом.

– Вот, пожалуйста, – он сунул охраннику под нос распечатку и для пущей убедительности прибавил: – Государственная служба контроля.

– Угу, – мужик, хмуря брови, вчитался в полторы строчки контактной информации. Потом, слегка наклонившись, сквозь лобовое стекло внимательно посмотрел на затихшего в машине Громова. – Чего вы там такое контролируете?

– Сделки с антиквариатом.

– Чё, типа как нотариусы, что ли?

– Вроде того.

Охраник ещё побуравил Яра подозрительным взглядом – должно быть, для профилактики – и отошёл на пару шагов, прижимая к уху телефон. Яр терпеливо ждал и от нечего делать пытался разобраться в природе нарастающего в душе раздражения. Вроде бы злиться не на что: гонять контролёров на сделки с артефактами в самом деле безопаснее, чем заставлять граждан тащить потенциально опасный колдовской хлам в Управу, под завязку набитую собственными малоприятными секретами, но именно эта поездка отчего-то выглядит унизительно. В конце концов, сам Яр не мурыжил беднягу Громова на пороге, выясняя, звали того вовсе или нет.

Ага, не мурыжил. Зато память человеку стёр, как пыль влажной тряпочкой. Нашёлся моралист.

– Под стекло положите, – охранник, вернувшись, протянул Яру клочок бумаги – надо понимать, временный пропуск. – На выезде посигналите – я открою.

Кроме шлагбаума, пришлось миновать ещё и ворота – само собой, с прилагающимся к ним широкоплечим молодцем. Здесь очень боялись впустить в дом кого-нибудь лишнего. Пристроив машину на специально для того сделанной крытой площадке, Яр заглушил мотор. Стало слышно, как в глубине угодий лает гулким басом сторожевое чудовище.

– Хозяйка вас ждёт, – без излишней любезности сообщило чудовище поменьше – то, что перемещалось на двух ногах и обладало способностью к связной речи.

Громов рассыпался в благодарностях и порысил следом за провожатым к высокому крыльцу. Яру оставалось лишь запереть машину и присоединиться. Комнаты, через которые вели контролёров, отличались от музейных залов разве что отсутствием заградительных шёлковых шнуров. Строгие геометрические узоры на наборном паркете, картины на стенах, изящная резная мебель – Яр понятия не имел, сколько здешних денег стоило подобное убранство и зачем оно вовсе могло быть нужно. Роскошные залы пустовали. В огромном доме царила тишина.

– П-ж-лста, – привратник раскрыл перед Громовым очередные двери и отступил: видимо, ему самому в покои владелицы поместья путь был заказан.

Женщина, восседавшая в похожем на трон высоком кресле, показалась Яру смутно знакомой. Второго участника сделки, мужчину средних лет в слегка поношенном костюме, он никогда раньше не видел. Громов, как и следовало ожидать, застрекотал многословными приветствиями, прежде чем пристроиться на краешке последнего не занятого стула у низенького журнального столика. Яр встал за спиной куратора. Продавец едва обратил на него внимание, а вот хозяйка смерила пристальным взглядом. Должно быть, в здешнем антураже он смотрелся вопиюще неказисто.

– Рада вас видеть, господа, – нараспев произнесла женщина. Яр, старавшийся на всякий случай наблюдать сразу за всеми, ловил её взгляд чаще на себе, чем на остальных. – Уверяю вас, ничего из ряда вон выходящего. Почти, ха-ха, ничего не стоящая безделушка…

– Вы скромничаете, Маргарита Анатольевна, – продавец, недовольный подобным пренебрежением к своему товару, нервно засмеялся. – Прекрасный образец русского артефактного искусства девятнадцатого века…

Имя, вычурные до неуклюжести манеры, слащавый голос – всё вместе вытянуло из памяти случайную встречу в вестибюле Управы в далёкий день аттестации. Ещё жива была наставница; она тогда красноречиво продемонстрировала всё, что думала об этой престарелой кокетке. Что ж, теперь понятно, что пробудило в Маргарите Анатольевне столь живой интерес к ничего не значащему стажёру. Она наверняка искренне отвечала Лидии Николаевне взаимностью.

– …Несмотря на обманчивую простоту орнамента, взгляните – здесь великолепные уральские изумруды, они превосходно держат чары. За полтора века спад активности – доли процента…

– Вы можете это подтвердить? – Маргарита Анатольевна нетерпеливо повернулась к Громову. – Насколько амулет действенный?

Валерий Васильевич деловито потёр ладони и потянулся к покоящейся на бархате подвеске. Пользуясь тем, что хозяйка и продавец алчно склонились над артефактом, Яр чуть прищурился, приглядываясь к чарам. Поизносившиеся бледно-лиловые нити складывались в незатейливый, лишённый всяких хитростей узор. Внутри хвалёных изумрудов они слегка наливались силой – камни действительно хорошо сохранили то, что осталось после долгой работы на износ. Вещица в самом деле старинная, но и только. По назначению её вряд ли стоит использовать.

– М-да, – Громов пожевал губами, словно подбирая слова для ранимой дамской натуры. – Здесь, без сомнения, подлинный девятнадцатый век… Отличные изумруды, очень качественный приворот. Она принадлежала, э-э-э, какой-то знаменитой обольстительнице?