Верховский вместо ответа продемонстрировал служебную корочку. Глупо, но заговаривать с этим типом отчаянно не хотелось.

– Отлично, – оскал засиял ещё лучезарнее, и паренёк в ответ показал собственный документ. Помощник депутата, надо же! С чего это ему понадобился ничем не примечательный безопасник? – Можно вас на пару слов? Я должен кое-что вам передать.

– Передавайте, – разрешил Верховский. Ничего похожего на официальные бумаги в руках у посланца не наблюдалось.

– Благодарю, – помощник депутата мигом посерьёзнел. – Мой руководитель хотел бы назначить вам встречу. Неформальную. Вам удобно было бы подъехать завтра в семь вечера в ресторан Ad Astra?

Неформальную встречу? Депутат? Ему?.. Верховский усилием воли заставил себя собрать мысли в кучу и начать соображать.

– Кто ваш руководитель? – спросил он сухо.

Упырёк обнажил ровные белые зубы.

– Всё сугубо неформально, Александр Михайлович.

Стало быть, вслух озвучивать нежелательно. Верховский ещё раз оглядел посланца, пытаясь припомнить, видел ли его хотя бы в газетах. Сомнительное предложение чем-то напоминало сказочные посулы нежити. Даже хуже: нежить, по крайней мере, не может врать.

– Допустим, что подъехать я могу, – осторожно сказал Верховский. – О каком примерно предмете желает поговорить ваш руководитель?

Служащий пожал плечами и весьма натурально рассмеялся.

– Это я отчитываюсь ему, а не он мне. Моя задача – передать вам просьбу и получить ответ.

– Ну, пускай приезжает, – хмыкнул Верховский. Его это ровным счётом ни к чему не обязывало: даже если он решит, что разговаривать с важной управской шишкой нет настроения, кто возьмётся наказывать оперативника за прогул неформальной встречи? – Как вы сказали – Ad Astra?

– Совершенно верно, – помощник депутата обрадованно закивал. – Это в центре. Адрес…

– Найду, – перебил Верховский. – Прошу прощения, я на службе. Если у вас больше нет вопросов…

– Да-да, благодарю. Хорошего дня!

Парнишка моментально умчался куда-то в сторону лифтов. Верховский рассеянно проводил его взглядом. Заигрывания законодателей с магбезопасностью, особенно в обход любого мыслимого начальства, крайне плохо пахнут. И ведь выбрали того, кто навряд ли побежит с докладом к Терехову. Может быть, речь даже пойдёт о чём-то сродни старым делам, от копания в которых Верховского отлучили… Но нет, за таким к кому угодно, только не к нему. Если загадочный депутат задумал интригу, его ждёт горькое разочарование. Оперативники – ребята простые, проблем не любят.

По широким ступеням крыльца Верховский сбежал в жаркий июньский полдень. Предъявил скучающему в будке охраннику Витькино распоряжение, получил ключи от служебной машины и торопливо пересёк парковку: казалось, асфальт плавится прямо под подошвами. Пожилая легковушка приветливо моргнула фарами. Из всех немногочисленных машин она попадалась Верховскому чаще всего, и он неплохо изучил её привычки и болячки. Степенно доехать до отдалённого закутка она годилась, преследовать какого-нибудь ловкача или особо прыткую нежить – нет. Но в злополучном парке всё уже случилось, гонять там некого.

Если, конечно, никакую дрянь не принесло на запах свежей смерти.

Площадка для пикников так и стояла огороженной. Вдоль красно-белых лент, слегка колеблемых вялым ветерком, праздно прогуливался полицейский. Судя по граничившему со скукой спокойствию на его лице, подробностей происшествия минусам не раскрыли.

– Спецбезопасность, – Верховский сунул коллеге под нос цивильное удостоверение. – Пропустите к месту.

Полицейский придирчиво изучил корочку, исподлобья оглядел незнакомые нашивки и, буркнув что-то одобрительное, демонстративно отступил в сторону. Стало быть, не в курсе. Те, кто в курсе, при встрече ведут себя совсем по-другому. Верховский поднырнул под ограждение и осторожно приблизился к собранным из брёвен столам. Следственного эксперимента по понятным причинам не получится, но, может быть, вытоптавшая всё вокруг опергруппа упустила что-нибудь важное… Что-нибудь, из-за чего столицу придётся срочно закрывать на карантин.

Амулет-детектор сонно горел зеленоватым. Фон совсем незначительный, особенно с поправкой на календарные всплески. Кострища стоят чистыми; в последние дни в них точно ничего не жгли. Компания слегка навеселе, в тёмное время суток, без огня, в не слишком людном месте – лакомая добыча, особенно для голодной нежити, не связанной никакими клятвами. А клятв не было, иначе тварь прекратила бы существовать, едва подняв лапу на человека. До этого очень быстро додумался вызванный на место отряд надзора: им не хотелось отвечать за выходки подопечных неживых. Нет, тут орудовал кто-то нездешний, не испугавшийся городского света и шума, достаточно безрассудный, чтобы сунуться к людям, среди которых был маг…

Прямо как коровья смерть – девять лет тому назад.

На примятой траве – побуревшая засохшая кровь. Поранился ли кто-то сам или нежить была достаточно материальна для рукоприкладства? Верховский ещё раз оглядел полянку, пытаясь вообразить самый вероятный вариант развития событий. Вот подвыпившая молодёжь – как минимум, пятеро, и среди них, не забывать, по меньшей мере один маг – сидит за крайним слева столом, наверняка ведёт себя шумно, ведь здесь нечего стесняться. Вот появляется почуявшая их нежить: может быть, она скрыта мороком, а может, выбирается из зарослей вне поля зрения тех, кто мог бы понять, что происходит. Скорее второе, чем первое: морок – сложная магия, нежить не стала бы прибегать к нему просто так, на всякий случай. В заброшенной церкви тень пустила в ход чары, чтобы отвести глаза опасному магу с ярким огненным спектром; здесь твари, кем бы она ни была, требовалось всего лишь поймать кого-нибудь из живых. Жаль, что всё вокруг безнадёжно истоптано: не понять, есть ли среди многочисленных следов нечеловеческие…

В какой-то момент люди всполошились. Если допустить, что шарахались по полянке не оперативники, а без пяти минут жертвы голодной нежити, испугались они довольно скоро. Аморфные твари вроде теней умеют пить силы незаметно, так, что со стороны кажется, будто человеку просто стало плохо… Стараясь ступать только по примятой траве, Верховский подошёл к злополучному столу. Тяжёлая бревенчатая лавка отброшена на полметра в сторону. Земля усеяна осколками разбитых бутылок; сладковатый пивной дух всё ещё чувствуется в тяжёлой мешанине запахов. На столешнице буроватые следы крови, а рядом – короткие глубокие борозды от когтей. Значит, нежить либо телесная, либо способная менять своё состояние. Тени, к сожалению, относятся к последним.

Покосившись на полицейского – тот исподтишка следил за сотрудником незнакомого подразделения, – Верховский раздвинул подступающие к столам заросли. Сюда коллеги если и сунули нос, то только для проформы: на самой площадке хватало, так сказать, материала. Переломанных веток видно не было, однако совсем рядом с полянкой Верховский заметил среди буйной листвы сероватый клочок материи. Весь в грязных земляных разводах, с неряшливой бахромой, словно бы распадающийся на глазах. Будто… истлевший.

– Товарищ сержант, – негромко окликнул Верховский. Немедленно послышались торопливые приближающиеся шаги. – Тут у вас кладбищ поблизости нет?

– Как нет-то? – простодушно переспросил полицейский. – Штуки три действующих. Больничка рядом, опять же.

– И что, – Верховский тщательно подбирал слова, чтобы не насторожить коллегу-минуса, – ничего такого не было в последнее время? Вандализма никакого, могилы не разоряли?

– А хрен его знает, – сержант озадаченно поскрёб подбородок. – Мне в участке запросить?

– Если вам не трудно, – задумчиво проронил Верховский. – Пусть направят сразу нам.

– А куда…

– Там знают, – отрезал Верховский, и его тон заставил полицейского немедленно ретироваться.

Если здесь действительно побывал оживший труп, это означает присутствие чьей-то воли. И лучше уж была бы тень. С человеком справиться сложнее, хотя бы потому, что он не чужой среди себе подобных. Верховский бережно подцепил пинцетом дряхлый лоскуток и упрятал в пластиковый пакет. Нежить нельзя списывать со счетов, она тоже не брезгует старым тряпьём… Хотя валяться в земле ей незачем. И тогда в любом случае нужно вычеркнуть всех высших тварей, способных самовольно перетекать из телесного состояния в аморфное: они точно не таскают на себе ничего вещественного. Навалившийся на душу тяжёлый камень разом полегчал на пару-тройку тонн.