Время пролетело перед глазами Гу Юня, и он прикинул на пальцах — конечно же! Как Чан Гэн мог оставаться прежним? Ведь прошло уже больше четырех лет!

Шэнь И подошел ближе и улыбнулся:

— Небеса, наш молодой князь... Ты все еще помнишь меня?

— Конечно, генерал Шэнь, — ответил Чан Гэн.

— Если бы на его месте был я, то не смог бы узнать тебя. Лишь твой ифу, горячо волнующийся за твое счастье и чье сердце сжималось от боли, когда ты ушел, смог. Если он замечал кого-то, отдаленно походившего на тебя, то всегда подолгу смотрел в ту сторону...

Гу Юнь не выдержал и перебил Шэнь И:

— Что за чушь ты несешь?

Шэнь И оглянулся, а затем громко расхохотался. Подведя лошадь к страдающему чиновнику, он наклонился помочь тому вернуться обратно в экипаж. Протягивая руку, он поинтересовался:

— Господин Сунь, с вами все в порядке? Подождите еще немного, мы скоро прибудем на постоялый двор.

Чиновник на последнем издыхании оперся об экипаж, стараясь перевести дух и опасаясь, что так он скоро протянет ноги.

Вскоре господин Сунь понял, что Чан Гэн оказался его спасителем. После встречи с ним, эти животные из Черного Железного Лагеря перешли от быстрого галопа к спокойному прогулочному шагу — даже звук множества копыт стал более мягким.

Чан Гэн проводил экипаж на постоялый двор. Хозяин согласился сдать гостиницу целиком, однако помещений было не так много — в каждой комнате пришлось размещаться по двое.

— Я остановлюсь в комнате сына, — заявил Гу Юнь. — Офицер Сунь может забрать мою комнату.

Чиновник тут же забеспокоился и любезно произнес в ответ:

— Как я смею так несправедливо поступить с маршалом...

Шэнь И похлопал того по плечу и, понизив голос, сказал:

— Господин, пожалуйста, просто примите его предложение. После встречи с Его Высочеством четвертым принцем у маршала улучшилось настроение. Или вы хотите стать свидетелем того, как он пожелает «забрать вашу жалкую жизнь»?

Сунь Цзяо промолчал.

Ладони Чан Гэна по-прежнему были влажными от волнения. Пока они шли к постоялому двору, пару раз у него из рук едва не выскользнули поводья. Он как будто сильно напился. Чан Гэн понимал, что ему не стоит бросаться в омут с головой, но он ничего не мог с собой поделать.

До встречи с Гу Юнем молодой человек разрывался между «уйти» и «остаться». Увидевшись с маршалом, он понял, что в его голове не осталось ни одной мысли.

Наконец Гу Юню удастся сравнять счеты с Чан Гэном. Когда мужчина вошел в комнату и закрыл за собой дверь, выражение его лица резко изменилось:

— Ты становишься все более и более непочтительным. Старый слуга доложил, что за последние четыре года ты ни разу не возвращался в поместье. Когда я в прошлый раз прибыл во дворец с докладом, Его Величество напрямую спросил меня об этом. И что, по-твоему, я должен был ему сказать?

Раньше Чан Гэн очень нервничал, когда Гу Юнь так вот менялся в лице. Тогда он мгновенно либо признавался во всех своих ошибках, либо начинал препираться. Они не виделись столько лет, и теперь Чан Гэн с удивлением обнаружил, что прежние напряжение и страх больше не трогали его сердце. Смеялся Гу Юнь или злился — Чан Гэн страстно желал видеть все его эмоции.

Четыре года назад, безустанно притворяясь, что ему не больно, он пресытился страданиями. Тогда Чан Гэн чуть не сказал: «Поместье — не мой дом! Оно не сможет удержать меня!»

Четыре года спустя он с трепетом смотрел на Гу Юня, словами обнажая самые сокровенные чувства:

— Если ифу нет дома, какой смысл возвращаться?

Маршал Гу не мог злиться больше трех предложений. Осознав смысл вопроса Чан Гэна, он перестал удерживать холодное выражение лица, а его каменное сердце превратилось в мягкий хлопок.

Гу Юнь окинул взглядом маленькую комнату. На столе лежало несколько медицинских книг. Он взял одну из них и повертел в руках.

— Зачем ты читаешь это?

— Я беру уроки у госпожи Чэнь, чтобы узнать больше о медицине, — объяснил Чан Гэн.

Гу Юнь удивился, задумавшись: «Ему что-то наговорили в Линь Юань?»

Он мысленно улыбнулся. Во-первых, он сейчас, похоже, немного переоценил себя, так уверенно начав строить догадки в отношении Чан Гэна. Во-вторых, люди из Линь Юань были не самыми разговорчивыми.

— Я хочу получить целостные знания о медицине, чтобы в будущем заботиться о своем ифу. К сожалению, мои знания ещё очень скудны. Пока я хорошо знаком только с основами, — признался Чан Гэн.

Гу Юнь ничего не ответил.

«Как сладки речи этого ребенка, — подумал он. — Это слишком опасно».

После многих лет охраны Шелкового Пути, сила, отвага и несгибаемый дух Гу Юня, выставленные напоказ, постепенно начали терять прежнее влияние. Небесное оружие вот-вот должно было возвратиться обратно в ножны. И сейчас два человека, не сговариваясь, оставили проблемы прошлого и спокойно беседовали о том, что они видели, с чем столкнулись, что узнали нового за последние несколько лет.

Во время разговора Чан Гэн неожиданно обнаружил, что Гу Юнь перестал ему отвечать. Набравшись смелости, Чан Гэн повернул голову и оглянулся на кровать. Она была довольно мала, и Гу Юнь одним боком свесился с края узкой кушетки. Одеяло оказалось затолкано куда-то в угол. Ноги почти касались конца кровати, а рука маршала лежала под головой. Он прилег всего на минутку, чтобы чуть-чуть отдохнуть, а в итоге бессознательно провалился в сон.

Чан Гэн тут же замолчал и еще долго смотрел на очертания Гу Юня во мраке.

Он протянул руку, но затем быстро отдёрнул. Так его рука несколько раз неуверенно замирала в воздухе. , сколько ему потребовалось времени, чтобы немного успокоить свое трепещущее дыхание, Чан Гэн не знал но, в конце концов, смог нежно приобнять Гу Юня за талию. Будто стряхивая пыль, он мягко похлопал маршала и прошептал:

— Ифу, подвинься немного, ты вот-вот упадешь...

Гу Юнь проснулся и быстро понял, где он находится. Его глаза оставались прикрытыми, и он что-то промычал в ответ. Он поддался навстречу рукам Чан Гэна и слегка подвинулся на кровати, отвечая еле слышно:

— Заснуть посреди разговора... Ведь еще не старик, но тело уже не по годам немощно...

Чан Гэн помог поправить одеяло и снять заколку с длинных волос ифу.

— Я положил успокоительный эликсир рядом с подушкой, поэтому ты так быстро уснул.

Гу Юнь ничего не ответил. Теперь он действительно крепко спал.

То, как они с Чан Гэном шепотом беседовали друг с другом, расположившись на узкой кровати, создало обманчивую иллюзию, что они прижимались друг к другу ухом к уху, виском к виску [6]. Чан Гэн склонился и мягко коснулся губами виска Гу Юня — сейчас это казалось совершенно естественным и единственно правильным поступком.

Тем не менее, секундой позже он почувствовал, будто совершил величайшее преступление, тут же отстранился и спокойно лёг рядом.

Успокоительное, похоже, все-таки работало. Гу Юнь крепко и мирно спал. Наверное, Чан Гэн слишком придирался к этому эликсиру, когда думал о том, что средство вовсе не помогает. Сейчас, лежа рядом с Гу Юнем, он думал о том, что все это похоже на сон. Он не хотел снова открывать глаза, сомневаясь, не исчезнет ли происходящее, растворившись в унылой реальности.

Однако несколько раз Чан Гэн все-таки решился приоткрыть глаза. Так он и не смог заснуть — вся сонливость развеялась, точно пар в воздухе. Всю оставшуюся ночь он спокойно наблюдал за спящим Гу Юнем.

На следующее утро к порогу постоялого двора прибыла Чэнь Цинсюй. Она воспользовалась «умирающим» господином Сунь, сделав из него как образец для нового урока по медицине, а затем вышвырнула прочь, чтобы Чан Гэн мог поиграть с... Нет-нет, чтобы он позаботился о нем! Тогда она и отправилась на встречу с Гу Юнем.

Пока госпожа Чэнь поднималась наверх, Чан Гэн провожал ее взглядом. Не было ничего необычного — он спокойно смотрел ей вслед, как будто его не мучило любопытство.

Шэнь И листал книги барышни Чэнь, сидя в комнате Гу Юня. Чэнь Цинсюй не расспрашивала о симптомах. Осмотрев маршала, она лишь осведомилась: