Вечером монах переоделся в "ночную одежду" и отправился искать Гу Юня. Маршал был вынужден носить монокль Люли постоянно. Его уши могли уловить только громкие звуки в пределах двух чи [7], а один из глаз едва ли мог видеть тех, кто сейчас находился вместе с ним в комнате. Его верноподданными "солдатами" были: немой монах, пухлый мальчишка, девочка и один талантливый в актерском мастерстве, но ужасно избалованный сын.

Рядом с торговыми судами стоял огромный флот вооруженных кораблей, ожидавших команды. Не говоря уже о множестве солдат Великой Лян.

Но рядом с Гу Юнем никто не нервничал - маршал прекрасно понимал масштабы войска.

— Прекратите уже прикидываться дураком, - обратился Гу Юнь к монаху. - В этом "Хаоли" должны быть ваши люди. Иначе как так вышло, что все, что вы так долго планировали, пошло не по плану? Говорите уже, или еще не ясно, что все мы - кузнечики на одной веревке?

Ляо Жань безмолвно прочел строчку из буддийских Писаний, а затем протянул маршалу потрепанные, потерявшие цвет бусины из "сандалового дерева". Когда Гу Юнь потянулся за ними, он невольно поморщился. Его необычайно чувствительный нос уловил запах чего-то испорченного.

Гу Юнь тут же отстранился. Он никогда не задумывался о манерах, когда речь шла о монахах, поэтому он прямо сказал:

— Ох, небеса, мастер, как давно вы мылись? Вы скоро запузыритесь от этого запаха и на вас появится паутина.

Трое мальчиков тут же одновременно отступили на три шага назад.

Чан Гэн не мог вспомнить, как выглядел монах в первый день их встречи во дворце. Тогда, чтобы повидаться с Императором, монаху принесли воду в белом лотосе, чтобы он мог помыться.

Выражение лица Гу Юня было холоднее льда. Он был слеп и глух, а монах был немым. У маршала было сильное обоняние, а монах не любил купаться. И все же, в целом мире не сыщется ни единого плешивого осла, которому Гу Юнь бы поддался.

Сто восемь деревянных бусин. Развинчивая каждую, внутри можно будет найти марку. Всего тридцать шесть таких марок. Каждая из которых относится к членам Павильона Линь Юань.

Гу Юнь выдержал короткую паузу, а затем спросил:

— Вылезет ли павильон Линь Юань из гнезда?

Лао Жань улыбнулся и ничего не ответил.

Чан Гэн нахмурился и спросил:

— Что за Павильон «Линь Юань»?

Когда юноша внезапно заговорил, Гу Юнь даже не понял, что он сказал. Он догадался, что Чан Гэн что-то сказал только тогда, когда увидел, что Ляо Жань начал говорить с юношей на языке жестов. Маршал мог только догадаться, о чем они говорили, и тут же поспешил прервать их беседу:

— Эта кучка воронов... Так, у нас нет времени на болтовню. Как нам связаться с этими людьми?

Ляо Жань поспешил ответить: "Я не совсем уверен, как связаться с ними всеми, но я знаю одного музыканта, который играет для их главы. Для начала мы можем попытаться связаться с ним.

Гу Юнь задумался: "У наших северо-западных войск императорской армии нет ни одной цикады, которая пела бы для нас, но в этой частной армии даже есть свой личный музыкант? И где тут справедливость?"

— Нам стоит быть осторожнее, - сказал Чан Гэн. - Люди Дунъин подозревают нас. Я несколько раз чувствовал их присутствие.

Стоило Чан Гэну начать говорить, как тут же заговорил Гэ Пансяо:

— Аньдинхоу, господин, когда прибудут наши люди?

Гу Юнь спокойно сидел на одном месте, сдерживая на лице нейтральное выражение лица подчиненного Великой Лян - на самом деле, он ничего не мог услышать. Он пытался угадывать, читая по губам, но без языка жестов, одно чтение по губам давалось ему слишком тяжело.

Ляо Жань тут же прикрыл его и ответил: "Будьте терпеливы, если сюда прибудет еще и Цзяннаньский флот, это может привести к более масштабным последствиям..."

После ответа монаха, Гу Юнь сразу понял, что Гэ Пансяо спрашивал о подкреплении.

— Офицеров Черных Орлов, которых я взял с собой, можно пересчитать по пальцам одной руки. Также нам не известно, будет ли Яо Чжэнь полезен или нет. Он может явится только под конец битвы.

Подумав над сложившейся ситуацией, он снова перебил мастера и сказал:

— Военно-морские силы такого масштаба невозможно сформировать всего за пару дней. Я подозреваю, что кто-то при императорском дворе задумал совершить восстание. Иначе говоря, эта куча железа - не наша цель. Нам нужно захватить этого человека.

Добросердечный монах, который поспешил маршалу на помощь, был дважды перебит.

И тут внезапно о себе напомнил Цао Нянцзы, кашлянув в кулак. За все это время он не произнес ни слова. Когда он видел Гу Юня с распущенными, спадающими на плечи, волосами, мальчик каждый раз не мог спокойно дышать и ничего вокруг не слышал, когда находился рядом с ним.

— Я тоже могу помочь с некоторыми поручениями, - осторожно сказал Цао Нянцзы.

Гу Юнь знал, что этого ребенка день и ночь заботят только симпатичные мужчины, и что ему все-таки немного не хватает подготовки, поэтому маршал тут же отказал:

— Нет, продолжай играть роль маленькой девочки.

— Я могу одеться как Дунъинский мужчина, - осторожно предложил Цао Нянцзы.

Гу Юнь вскинул брови.

— Я могу! - быстро ответил Цао Нянцзы. - Я и раньше маскировался под мужчин!

Гу Юнь не нашел, что ответить. Маршал чуть наклонился вперед и со всей искренностью задал всего один вопрос:

— Молодой человек, вы в курсе, что вы - мужчина?

Цао Нянцзы мгновенно покраснел. Его душа подвисла на буксирном канате корабля и начала качаться туда-сюда. Он даже не услышал, что сказал Гу Юнь.

Внезапно кто-то потянул Гу Юня с силой за плечо. На этот раз Чан Гэн не боялся прикоснуться к своему ифу. Он стоял за его спиной с серьезным выражением лица. Спокойный, как вода, но с таким же строгим выражением лица, как у учителя Шэнь.

Гу Юнь кашлянул и покорно откинулся назад, ведомый сильной рукой Чан Гэна, уверенно заверив Цао Нянцзы:

— Это не поможет, ты не знаешь язык дунъинцев.

И тут, когда Цао Нянцзы заговорил, все, кроме Гу Юня, который просто ничего сейчас не слышал, удивленно уставились на мальчика - он только что сказал какое-то очень сложное предложение, составленное из слов на языке дунъинца. Никто, конечно, не понял, что он сказал. Сам язык был достаточно красноречивым, а среди иноземных слов проскальзывали слова на гуаньхуа [8]. Люди Дунъин, работающие на торговых судах, круглый год путешествуют по территории Великой Лян. Они все могли говорить на гуаньхуа, только их произношение было несколько эксцентричным, а слова часто перемешивались со словами их родного языка. Но Цао Нянцзы безупречно мог говорить на их языке.

Когда Цао Нянцзы закончил и увидев, что все на него уставились, он тут же опустил взгляд и закрыл лицо руками.

— Где ты этому научился? - спросил Чан Гэн.

— Я слушал дунъинцев, которые каждый день приносили нам еду, - тихо ответил Цао Нянцзы.

Чан Гэн прекрасно его понял и решил больше не задавать лишних вопросов. Один из доставщиков еды, вероятно, был очень красивым.

Той же ночью, на маленьком острове появился стройный "дунъинский мальчик", о котором никто ничего не знал.

Там было слишком много дунъинских людей, а так как глубокой ночью было слишком темно, его даже никто не заметил. Взглянув на ряды военных кораблей, мальчик вздрогнул, а затем быстро побежал прочь.

В это же время, незваный гость отправился искать Гу Юня.

Чан Гэн приоткрыл дверь. Снаружи стоял Ди Сун и с улыбкой на лице пояснил:

— Наш генерал наслышан, что ароматный мастер украсил наше торговое судно своим присутствием. Он специально отправил меня пригласить вас на ужин.

Примечания:

1. Линь Юань - 临渊 - lín yuān - подступающая\приходящая\наступающая пучина\омут\пропасть

2. 东海 - dōnghǎi

1) Восточно-Китайское море

2) Восточное море (корейское название Японского моря)