"Сегодня вечером корабль прибудет в Хаоли. После, монах будет следовать каждому приказу маршала".

— Прошу прощения за откровенность - но что именно монах может делать? - поинтересовался Гу Юнь. - У меня нет нужды в дополнительных источниках света.

Ляо Жань деликатно промолчал.

Гу Юнь постарался сесть более прямо. Пусть его глаза не могли хорошо видеть, в его взгляде все равно проскальзывали острия холодных ножей:

— Я действительно не ожидал такого развития событий. Руки "Линь Юань" дотянулись и до храма Ху Го. Мастер, нам вдвоем пора бы поговорить открыто [4] - вы сами влезли в это дело. В конце концов, каков же ваш мотив?

Мягкая улыбка буддийского монаха начала постепенно гаснуть на его красивом лице, сменившись печалью и обидой за простых смертных: " "Линь Юань" не намерен причинять вред".

— В таком случае, как мастер считает – почему он до сих пор жив? - улыбнулся Гу Юнь.

Согласно легендам, в одну из предыдущих династий непосильные налоги давили на простых жителей, Император не справлялся с возложенной на него ответственностью вести народ, власть в его руках ослабевала. И в эти тяжелые времена таланты со всех уголков мира отправлялись в "Линь Юань".

Одна из причин, по которой Император Тай-цзу [5] так отличился среди его преемников и предшественников в том, что его избрал один загадочный "Линь Юань".

Павильон Линь Юань собирает в своих стенах талантливых людей, от чиновников и дворян, до мелких купцов и слуг, акцентируя внимание на бесчисленное количество исключительных людей по всей стране.

Когда Великая Лян только начинала свое существование, Император Тай-цзу хотел пожаловать "Линь Юань" титул за большие заслуги. Вот только глава "Линь Юань" наотрез отверг желание Императора. С тех пор "Линь Юань" с его невероятными, масштабными идеями и наработками, заставили замолчать и "Линь Юань" был вынужден спрятаться в тени. И это продолжается и по сей день.

— "Линь Юань" ушел глубоко под воду в эру благоденствующего и процветающего мира, но внезапно вынырнул в тяжелые, опасные времена. Люди называют Черный Железный Лагерь чернокрылыми воронами, но, по моему мнению, самый настоящий черный ворон тут вы, мастер.

Внезапно Ляо Жань опустил глаза и весь его образ был похож на прекрасного, сострадательного Будду. Монах сказал: "Аньдинхоу прекрасно знает о моем происхождении, но маршал не помешал монаху приблизиться к Его Императорскому Высочеству".

Гу Юнь молча посмотрел на него.

"Монах смеет предположить, что переживания в сердце маршала схожи с переживаниями монаха".

Судно немного успокоилось и двинулось по воде более плавно. На столе мерно горела масляная лампа. Гу Юнь немного унял свое неприятие. По его плечам и спине рассыпались длинные, распущенные волосы. Между его бровями потерялась небольшая морщинка. Вот только складывалось впечатление, что кто-то прошелся по его лицу ногами. Постепенно в голову Гу Юня начали приходить все новые и новые мысли.

Эти двое больше не обменивались никакими звуками, а общались лишь быстрыми жестами, но даже сейчас казалось, что они не могут о чем-то договориться и попросту найти общий язык.

"Цзылюцзинь горит слишком сильно", начал Ляо Жань. "Это пламя непобедимо, никто не способен остановить его. Маршал когда-нибудь думал о том, как бежать с поля боя?"

Ответа монах ждать не стал и продолжил: "Все говорят, что Аньдинхоу - человек военного дела, что он только и умеет, что сражаться, что он - лишь оружие в руках Императора. Но монах так не считает. Иначе... Почему маршал до сих пор не женат? Неужели это только из-за проклятия моего брата?"

Гу Юнь улыбнулся, снял с переносицы монокль, закрыл глаза повязкой, намекая на то, что он больше не хочет общаться с Ляо Жанем. Немногим позже маршал сказал:

— В семье с фамилией Гу не знают путей отступления. Если в будущем настанет такой день, подчиненный Гу должен пожертвовать собой и стать топливом для будущего своей страны и во имя предков. Ах, да, в следующий раз, когда встретите врача, который исцелил мои глаза, передавайте ему привет от моего имени.

С того дня, когда из земли выкопали первую чашу Цзылюциня, все сразу поняли, что этот мир никогда больше не сможет жить в мире.

Усердные фермеры проиграют железным куклам, неустанно бегающим по полям. А лучшие бойцы не смогут устоять перед силой тяжелой брони, способной одним махом уничтожить целую армию. Мирные жители попадут в беспрецедентный мир хаоса и беспорядков. И лишь для того, чтобы хоть как-то удержаться на плаву, они окажутся либо чрезвычайно богатыми, либо крайне бедными.

И проигравшие на этом поле боя уже не смогут ничего изменить. Всегда, когда дело касалось подобных вопросов, итог был одинаков, как для великих наций, так и для мирного простого народа.

И когда все поймут, что произошло, хаос будет неизбежен. Останется только один вопрос - когда это случится. Это поток времен, непобедимых героев или знатных правителей. Никто не способен его остановить.

Закончив говорить, Гу Юнь вернулся в свое обычное, спокойное состояние. Он больше не обращал внимание на монаха. Покинув каюту со сложенными за спиной руками, Гу Юнь решил взглянуть на то, что же все-таки произошло, отчего монах так быстро прибежал в каюту и поклялся в верности.

Выйдя на палубу, Гу Юнь почувствовал странный запах, распространяющийся по всей длине морской линии. Как будто что-то горело. Гу Юнь стоял у самого выхода из каюты и прекрасно мог отличить запах ветра от этого. Только после он понял, что это был за запах. Это был горящий Цзылюцзинь с какими-то примесями.

"Торговое судно" медленно ступало по мелководью рядом с небольшим островом. По обе стороны от корабля стояли два ряда "Гигантских Драконов". Яркие, как снег, боевые, полностью укомплектованные боеприпасами, корабли, выстроились в ряд. Торговые корабли, перевозившие контрабанду Цзылюцзиня, двигались вперед ровной линией, один за другим, подобно простым рыночным телегам, перевозившим провиант среди тысячи солдат, совершенно не привлекая к себе внимания.

Пусть Гу Юнь не мог видеть, но из-за повисшего в воздухе напряжения, он догадывался, что произошло.

С такой численностью экипажа, даже если бы у них в качестве поддержки был Цзяннаньский флот, они не смогли бы противостоять Драконам. Не говоря уже о Черных Орлах, которые так же были на тех суднах.

В эту секунду к нему наклонился один очень знакомый человек и молча протянул маршалу руку.

Никто так не делал, кроме Чан Гэна. Он либо помогал ему, либо нет. Только Чан Гэн знал верную последовательность действий.

Гу Юнь чувствовал, что Чан Гэн всегда был странно напряжен, когда он находился рядом. Для начала ему следует сообщить о своем присутствии Гу Юню. Затем Гу Юнь протягивал Чан Гэну руку, чтобы тот мог ему помочь. Если нет - то Чан Гэн никак не вступал с ним в контакт.

"Глупый..." - подумал Гу Юнь, держась за руку Чан Гэна. "Что такого тревожного в том, чтобы находиться рядом со мной? Разве в этом мире есть отец добрее меня?"

Чан Гэн быстро написал на руке маршала: "Тут сотни военных кораблей. Я не уверен, что это гигантские драконы..."

"Это они", - ответил Гу Юнь. "Я чувствую запах Цзылюцзиня".

Разве Ляо Жань не говорил, что человек не чувствует запах Цзылюцзиня? Что его способны учуять только инспекционные собаки?

Эта способность его ифу... Похоже, что она неизбежна.

Гу Юнь тихо вздохнул в глубине души и продолжил жаловаться про себя: "Это все благодаря твоему расточительному скряге старшему братику, который вышвырнул меня на северо-запад, чтобы я чувствовал себя там в безопасности. А теперь посмотрите на это - старая дальневосточная черепаха в садовом лотосовом пруду желает поднять ветер и сделать волны [6]! Служу Императору!"