Это была первая партия сельскохозяйственных марионеток, пожалованных императорским двором, и прошедших испытания в Наньцзине.
Когда Гэ Пансяо жил в Яньхуэй, он питал необычайный интерес к сломанному, бесполезному ржавому барахлу, которым занимался Шэнь И, и уже тогда его интересовало все, что касалось подобных железяк. А сейчас, когда он смотрел на эти марионетки, его глаза сияли ярче звезд.
Ляо Жань постучал по столу, чтобы привлечь к себе внимание Чан Гэна и его друзей. За год Чан Гэн выучил язык жестов и теперь монаху не приходилось каждый раз писать на бумаге.
"Я видел, как таких марионеток используют за границей, в западных странах. За одним акром земли может с легкостью ухаживать одна марионетка. Несмотря на то, что для ее работы нужно немного Цзылюцзиня, после нескольких модернизаций и улучшений, для ее работоспособности будет достаточно простого угля. Затраты на ее содержание значительно снизятся. Говорят, что одна такая кукла станет экономнее расходовать топливо, в сравнении с той же лампой Чан Мин [7]".
- Это же очень хорошо! - ответил Гэ Пансяо. - Это значит, что отныне фермерам больше не нужно будет рано вставать и задерживаться на полях допоздна, да?
Тестируемые марионетки в Нанкин были также пожалованы императорским двором. Каждый местный деревенский шэньши [8] должны были зарегистрировать себе по одной марионетке и забрать под свое управление. Они также отвечали за последующее содержание марионеток. Если крестьяне, арендующие землю, желали продолжать заниматься посадками самостоятельно, никто им этого не запрещал. Если же их не интересует фермерство - они спокойно могут отказаться от земли, которую арендовали для марионеток. Когда наступит сезон сбора урожая, арендная плата будет увеличена на 10 процентов, чтобы компенсировать сжигание угля и незначительное количество Цзылюцзиня.
В первый год очень немногие пользовались марионетками, потому что пришлось платить повышенную стоимость арендной платы. Но, с приходом второго года, использование марионеток стало более распространенным. Люди осознали, что рабочая сила этой штуки была значительно выше, чем у человека. Арендная плата была увеличена, но количество урожая, которого фермеры смогли собрать, по сравнению с прошлым годом, было гораздо выше. Кроме того, им не нужно было больше работать с самого раннего утра. Это же действительно было так удобно, кто бы не захотел воспользоваться этим?
Вот почему на полях Цзяннаня не было видно ни одного фермера.
Ляо Жань безмолвно улыбнулся.
Но тут Чан Гэн неожиданно сказал:
- Я не уверен, что это хорошо. Если железные куклы смогут полностью заменить людей, что тогда делать людям? Эта арендованная земля принадлежит местным шэньши. Может, первые несколько лет эти люди и будут согласны накормить по старой дружбе неспособных работать на полях стариков, но, сколько лет это сможет продолжаться?
Одержимый механизмами Гэ Пансяо, который видел эти машины даже во сне, тут же ответил:
- Они могут остаться и стать механиками!
- Одного я даже знаю, - сказал Цао Нянцзы. - Но даже если собрать всю железную броню для всех вооруженных сил Яньхуэй, для их содержания достаточно будет всего двух механиков. Они только иногда приходили, чтобы найти учителя - генерала Шэнь. И то, когда они были слишком заняты. Им не нужно так много механиков.
- Ну, они смогут себе найти занятие по душе, например...
Но например "что" - Гэ Пансяо так и не смог придумать. Раньше, у себя дома, в семье мясника, он весьма неплохо жил. Просто Гэ Пансяо считал, что помимо земледелия, всегда можно найти что-нибудь другое из целого множества иной работы.
Цао Нянцзы попытался оторвать взгляд от красивого лица Ляо Жань и спросил:
- Если люди не смогут найти работу, или... очень много людей не сможет найти работу, будут ли они бунтовать?
Ляо Жань посмотрел на него сверху-вниз и Цао Нянцзы тут же покраснел.
"Не будут еще несколько лет", - жестом ответил монах.
Мальчики замолчали, пока Чан Гэн не спросил:
- Это из-за моего ифу?..
Ляо Жань улыбнулся и взглянул на четвертого принца.
- Я помню тигра, которого привезли иностранцы в канун Нового Года. Тогда паника людей превратилась в настоящий хаос... И только когда они увидели моего ифу, они успокоились. - Чан Гэн сделал паузу, затем продолжил, - потом я слышал, как люди говорили о том, что у башни Ци Юань было слишком много людей. Если бы не ифу, который успокоил толпу, в этой толкучке погибло бы больше людей.
Ляо Жань жестами сказал: "Тем, что я взял Ваше Императорское Высочество в такое путешествие, я оскорбил Аньдинхоу великим преступлением. Если в будущем поднимут этот вопрос, я молю, чтобы под лезвием Аньдинхоу Ваше Высочество сохранил ничтожную жизнь монаха".
Гэ Пансяо и Цао Нянцзы рассмеялись, потому что они думали, что монах так шутит. Ведь Гу Юнь, по их представлению, всегда был очень доброжелательным и мягким.
Ляо Жань горько улыбнулся, решив рассказать другую историю.
«Мирные жители рассказали легенду о том, что предыдущий Аньдинхоу с тридцатью солдатами заставил склонить головы Северных Волков. Говорят, что солдаты Черного Железного Лагеря - это ниспосланные на землю, обладающие невероятными способностями, боги, которым ничего не может навредить. Черный Железный Лагерь служил мощной и прочной опорой, предотвращающей рост бандитских группировок, которые разрастались из недовольных жителей».
- Но я слышал, как люди говорили, что прежде, чем снести дом, для начала нужно сломать несущую опору, - сказал Чан Гэн, сев прямо.
Ляо Жань взглянул на мальчика перед собой. Действительно, если Гу Юнь вернется, он не узнает Чан Гэна. Всего за год четвертый принц подрос на несколько цуней, а на его лице исчез даже намек на детскую наивность.
Мальчик, так сильно беспокоившийся в канун Нового Года, сидел в маленькой деревенской чайной далеко в Цзяннане, беседуя с монахом о том, как живут люди.
"Вашему императорскому Высочеству не стоит беспокоиться, Аньдинхоу уже давно знает, что к чему", - сказал Ляо Жань.
Чан Гэн вспомнил надпись, которую увидел на стене в комнате Гу Юня - "Жизнь неизбежна". Сердце мальчика поразила внезапная волна тоски и того, что он очень скучает. Он молча и спокойно сидел на месте, позволяя мыслям оставить его голову. Грустно улыбнувшись, Чан Гэн поднял чайную пиалу и одним глотком осушил ее.
Гу Юнь, по которому Чан Гэн очень сильно скучал, все еще был в пустыне, у западной границы. Больше месяца он постоянно вступал в стычки с одной из крупнейших бандитских группировок.
Ворота Западной Лян уже не казались такими заброшенными, как раньше. С тех пор, как Великая Лян и Папа подписали торговый договор, все дороги, ведущие к воротам Си Лян стали настоящей сокровищницей. В близлежащих городах стремительно появлялись торговцы и туристы, население разрасталось, и теперь западные иностранцы, жители центральной равнины и жители соседних небольших стран жили вместе.
Лоулань - древний оазис, важнейший пункт у самого начала Великого шелкового пути - стал центром торговых отношений. Так, страна, о которой раньше никто никогда не слышал, стала одной из богатейших, озолоченных стран.
Жители Лоулань были счастливы, как никогда. Они жили и работали в мире, не зная бед. Даже в прошлом восстание на западной границе их совершенно не затронуло. А что касается их отношений с Великой Лян, то они всегда были весьма благоприятны. Именно поэтому Сын Неба и назначил это место входом на Шелковый Путь.
- Маршал, сторонники Сяо Цзя заняли "гнездо разбойников". Приступаем?
- Чего ты ждешь? - ответил Гу Юнь. - Захватим их лидера и сегодня вечером пойдем и бесплатно поедим в доме принца Лоулань! - сказав это, он слегка потер веки.
- С твоими глазами опять что-то не так... - констатировал Шэнь И.
- Нет, - жалостливо сказал Гу Юнь. - У меня глаза от раздражения дергаться начали, может потому...
