Чан Гэн знал, что у них есть важные темы для обсуждения, и сразу же покорно последовал за Чжу-коротенькие-ножки.

Чжу-коротенькие-ножки очень старательно обходился с этим невероятно воспитанным Четвертым Принцем и повел его к зимнему павильону.

"Зимний павильон" представлял собой полуторный сад, покрытый с внешней стороны причудливой разноцветной плиткой из стекла. На продуваемых участках сада были установлены паровые жаровни. Круглый год внутри сада была настоящая весна с бесчисленными коврами цветущих цветов.

Часы, о которых говорил Император Лунань, стояли в самом центре сада. В середине огромной конструкции было установлено западное устройство для просмотра изображений, и сейчас на нем красовался горный пейзаж западных краев.

Чан Гэна очень впечатлило изысканное мастерство иностранцев, но, как и большинство людей Центральной Равнины, он не оценил слишком яркие цвета изображений на этом устройстве. После вспышки секундного восторга, мальчик вскоре потерял к этим часам интерес. Его взгляд упал на угол павильона. Там было два человека, один из которых оказался монахом, встретившимся ранее на их пути.

Ляо Жань не мог говорить, но он спокойно мог общаться жестами рук. Стоявший рядом с ним маленький настоятель немедленно подошел к Чан Гэну, чтобы поприветствовать его и евнуха:

- Ваше Высочество, евнух Чжу, благодаря милости Его Величества, дядя и я смогли побывать в императорском саду, дабы осмотреть достопримечательности. По дороге сюда мы встретились с принцем Вэй. Мастер отошел, чтобы поговорить с принцем. Мы ожидаем его здесь. Я надеюсь, что мы не потревожили Его Императорское Высочество.

Чан Гэн вежливо ответил:

- Это я потревожил Мастера.

После нескольких жестов, в воздухе повисла какая-то мистическая атмосфера. Чтобы этот монах ни делал, на душе оставалось устойчивое ощущение чего-то умиротворенного и совершенно естественного, отчего окружающие люди не чувствовали себя неловко, когда сталкивались с немым монахом.

- Дядя сказал, - пояснил маленький настоятель, - что он почувствовал предопределенную вам судьбу, когда впервые увидел Ваше Высочество. В будущем, если у вас будет время, пожалуйста, приходите в храм Ху Го. Я уверяю, что вам подадут лучший чай.

- Да, конечно, - сказал Чан Гэн.

Ляо Жань протянул Чан Гэну руку. Чан Гэн не сразу понял, чего от него хотят, поэтому он пару секунд растерянно смотрел на монаха, прежде чем протянуть ему руку.

И монах написал на ладони мальчика: "Ваше Высочество верит в Будду?"

Чан Гэн не испытывал отвращения к монахам, как Гу Юнь. Тихая и мирная аура, исходившая от монахов, произвела на юношу очень хорошее впечатление с самой первой минуты их встречи.

Но он не был верующим человеком, потому что не имел даже общего представления о буддизме. Если ты чего-то не понимаешь, ты не сможешь сказать, веришь ты в это или нет.

Но Чан Гэн не хотел, чтобы Ляо Жань потерял лицо, поэтому он лишь робко улыбнулся.

Ляо Жань сразу все понял. Он совсем не злился на мальчика за это. Вместо этого он мягко улыбнулся и написал на ладони Чан Гэна: "Не познав страдания, не поверишь в Будду".

Чан Гэн был поражен до глубины души. Мальчик посмотрел в глаза немого монаха, который, казалось, познал весь его внутренний мир. И тут Чан Гэн внезапно почувствовал, что в его сердце, с другой стороны, таится глубокая печаль. В этот момент Кость Нечистоты, Сю Нян, его непостижимое происхождение и неспособность говорить о неправильных мыслях - все они потекли по сердцу, подобно ледяным ручьям, раня плоть словами "Не познав страдания, не поверишь в Будду".

Собираясь покинуть павильон, Ляо Жань сложил руки, дабы выразить Четвертому Принцу свое почтение.

Чан Гэн внезапно остановил его:

- Мастер, я приду в храм Ху Го!

Ляо Жань улыбнулся и ненавязчиво повел за собой маленького настоятеля.

В эту минуту по всему павильону разнесся звук больших часов и в воздухе заиграла легкая мелодия. Чан Гэн обернулся и увидел, как открылось двенадцать маленьких дверок огромных часов и из-за них показались маленькие марионетки: одна была с арфой, другая танцевала, третья пела высоким голосом какую-то пронзительную песню. Закончив свою радостную и веселую игру, они поклонились и спрятались за дверками часов.

И наступила тишина.

***

На следующий день Гу Юнь снова рано покинул дом, а вернулся еще позднее обычного. Император Лунань выказал желание отправить его представлять Великую Лян и подписать торговый договор с послом западного Папы. На западной границе теперь велись торговые отношения и, если бы все прошло также гладко, как планировалось, рыночные связи между Великой Лян и Западом разрослись до небывалых масштабов.

Ситуация требовала немедленной подготовки к отъезду. Гу Юнь совершил несколько поездок из столицы в северный лагерь. Прежде чем отправиться с важной миссией, ему все еще нужно было позаботиться о распределении Цзылюцзиня в армии через министерство доходов. Он занимался этими вопросами днем и ночью.

Шестнадцатого дня первого месяца по лунному календарю Гу Юнь и Шэнь И как обычно вернулись домой поздней ночью, уже приняв решение о том, что на следующий день маршал покинет столицу. У них еще было что обсудить, и они вместе вернулись в поместье Аньдинхоу.

- Как Император осмелился передать нам Цзя Лая для сопровождения? Неужели ему не страшно, что мы втихомолку прибьем этого принца варваров посреди дороги? - спросил Шэнь И.

Гу Юнь грустно улыбнулся и сказал:

- Император отклонил мою просьбу увеличить распределение Цзылюцзиня в этом году. Говорит, что институт Лин Шу заполучил в свои руки новый дизайн кукол от западных иностранцев. Они хотят использовать в качестве землекопов, вместо людей. Пожалуй, это звучит потрясающе. В этом году они собираются продвигать их сначала в Цзяннань. Даже у Цзылюцзиня есть новые места для распространения. Что еще я могу сказать? Почему Черный Железный Лагерь пытается конкурировать с людьми?

Император сказал, что Черный Железный Лагерь - оружие империи. И этому оружию нужно топливо, которого у нас может не хватать. Варвары будут платить нам ежегодную дань. Как ты думаешь, после всего этого я осмелюсь хотя бы пальцем тронуть этого варвара?

Император Лунань очень ясно выразился: если принц Цзя Лай потеряет хотя бы волос, железным монстрам из Черного Железного Лагеря больше не потребуется Цзылюцзинь, а Гу Юню придется толкать их собственными руками или вовсе отказаться от них.

Шэнь И обдумал слова Гу Юня и понял, что ничем не сможет на это ответить. Оставалось только горько усмехнуться.

Двое мужчин прошли мимо марионеток, охранявших вход в поместье.

- Все верно. Завтра ты покинешь столицу. Ты уже сказал об этом Его Высочеству? - спросил Шэнь И.

Гу Юнь потер свой нос.

- Что? - поинтересовался Шэнь И.

Гу Юнь понизил голос и сказал ему на ухо:

- Я сказал ему, что буду сопровождать Его Величество в Сяншань и не смогу вернуться завтра вечером. А если ты чисто случайно встретишься с ним, не дай ему повода усомниться во мне.

Шэнь И промолчал, а затем сказал:

- Маршал, да ты храбрец, а!

Гу Юнь тоже был огорчен. Чан Гэн совершенно случайно узнал о том, что Гу Юню придется вернуться на границу, и это очень изменило мальчика. Раньше он усердно занимался боевыми искусствами, но теперь ради того, чтобы поехать с маршалом, он был готов рискнуть собственной жизнью. На днях он повредил запястье, и оно распухло, как паровая булочка. Днем он настоял на том, чтобы пойти на стрельбу из лука, даже не смотря на свою поврежденную руку. Его инструктор настолько испугался, что изо дня в день ему пришлось искать Гу Юня, дабы попросить у него прощения.

Гу Юнь чувствовал, что Чан Гэн слишком привязан к нему. Отцов и сыновей из других семей, порой, тоже тошнит друг от друга от такой слащавости?

Этот "ватный халат" [5] был слишком теплый, что заставляло Гу Юня вспотеть - это было действительно очень приятное и трепетное бремя.