В Эмпирее никогда не было холодно, но почему-то здесь, в Хрустальном замке, мне казалось, что наступила зима. Свербящие мысли в голове не давали покоя, что сегодня, возможно совсем скоро или даже сейчас, произойдёт что-то важное.

«Ангелы должны пасть с Небес, а падший возвыситься», — крутилось заевшей пластинкой у меня в голове. Я не была тупой и сразу поняла, что Умбра во мне что-то оставила. Похоже, подавлять волю марионеток — любимая часть её волшебной программы. Мне не стоило себе доверять.

— Добро пожаловать, гости, — навстречу нам вышел высокорослый мужчина с доброжелательной улыбкой на веснушчатом лице. Он, как живой шлагбаум, преградил нам дорогу к его повелителю. — Чтобы добраться сюда, вы проделали долгий путь. Должно быть, вы устали. Не желаете ли…

— Дай пройти, — перебил его Тарос и одной рукой отгородил рыжеволосого паренька в сторону.

— Брат, — грозно подал слово Крон. — Где твои манеры? Ты снова заставляешь моего советника чувствовать неловкость, — солнечный бог одним движением пальца отдал приказ, чтобы помощник немедленно скрылся. Без лишних слов, мужчина покинул Главный зал, забрав с собой и остальную часть свиты. Предстоящий разговор касался только нас.

Крон встал, разгладил на себе белую мантию и не спеша спустился вниз. Вблизи он показался мне ещё красивей. Ему было тысячи лет, но на первый взгляд этому высокому и стройному мужчине не дашь и сорока. Кудрявые волосы были выпалены солнцем, а карие глаза источали живой блеск. Теперь понятно, почему история пестрила его постельными подвигами: он был писаным красавцем!

— Дочь моя, — первым делом обратился Крон к Коре и развёл руки в немых объятиях, но та непреклонно осталась стоять на месте. Крон завёл ладони за спину и снисходительно улыбнулся. — Столько времени утекло, я думал, что больше тебя не увижу.

— Однако я стою здесь, перед вами, отец, — отозвалась Блэквуд.

Повисла долгая пауза. Все знали причину буравящих друг друга взглядов. Когда-то в прошлом Крон принёс Кору в жертву Хаосу во имя победы над Адамом, а теперь вместо извинений она слышит, как звучит вакуум. Верно: совершенно никак.

— Между нами было много недомолвок, но давай отложим их на потом, — слова Крона стали лезвием резать по ушам. — Я виноват перед тобой непростительным грехом, но в этом мире всегда приходится чем-то жертвовать. Надеюсь, ты понимаешь это, Кора. Некоторые события были, увы, неизбежны.

— Конечно, я понимаю это, отец, — голос богини был ровным и чистым. Она понимающе кивнула ему. — Закон Весов мира — это не человек. Ему плевать на наши уговоры. Иногда надо уметь от чего-то отказываться, чтобы достигнуть цели. Всё хорошо, я не сержусь на вас.

Лицо Крона озарило искреннее удивление. Он ожидал услышать от дочери исключительную брань или хотя бы получить плевок себе в лицо. Всё-таки тот убил её, но нет. Кора в его глазах действительно переродилась. Она стала ещё непокорней.

— Отец, давай забудем все обиды и отпустим друг другу грехи, — в отместку Кора выдала совершенно неожиданную для Крона тираду: — Сейчас перед нами стоит страшная угроза: бог Смерти. И в этот раз я не стану противиться, а встану на вашу сторону. Общими усилиями мы одержим над врагом победу, а после изопьём вина и построим новые семейные узы.

Повелитель Эмпирея чмокнул языком. Он почувствовал в воздухе повисший вкус лжи и коварства. Он не стал что-либо говорить, но терпеливо обвёл всех взглядом. Большинство из нас он не знал и впервые видел. Крон был в замешательстве.

— Брат? — обратился наконец к нему Тарос. — Послушай свою дочь. Неужели эти слова не радуют тебя? Она прощает тебя.

— Хочется верить, — лучезарно улыбнулся Крон. — Но почему-то мне кажется это слишком наигранным.

— Если не веришь им, доверься тогда мне, — бог морей положил свою широкую ладонь ему на плечо.

— Хорошо. Так тому и быть, брат, — Крон подал тому руку. — Давайте отобедаем. Невежливо с моей стороны не предложить вам поесть. Заодно обсудим военные вопросы. Прошу.

Нас повели в другие покои. И я только сейчас заметила, что с Кайлом мы до сих пор держались за руки. «Ангелы должны пасть с Небес, а падший возвыситься», — шептали мои мысли в голове. Я покрепче сжала его ладонь.

Если ты никогда не любил, то ты никогда не узнаешь какого это потерять её.

— Кайл… — имя, слетевшее с кроваво-ягодных губ, мешает мои внутренности в манную кашу.

Я никогда не чувствовал такой боли. Меня словно рвали на части, выворачивали наизнанку. Я держал в руках полумёртвую, всю вымоченную в крови Таису и не знал, как ей помочь. Глаза её были, как два тлеющих уголька, сила ещё теплилась в ней. Она старалась не отводить от меня взгляда, но я видел, как жизнь медленно покидала её.

Время не способно остановиться, но сейчас оно для нас останавливается. Оно замедляется, чтобы напоследок мы попрощались. Я падаю с ней на колени не в силах больше сдерживать свой вопль отчаяния и разъедающую, как кислота, горечь утраты.

За час до этого…

Раньше мягкость я считал синонимом слабохарактерности. Теперь же старался выразить её во всём. В мире так много жестокости и несправедливости, не стоит тратить время на сдерживание чувств. Лучше я потрачу его на желание потрогать, согреть и уберечь родную душу. Пусть Таиса знает, что я люблю её. Пусть все об этом знают!

Правда, трудно одновременно есть и держать её за руку, не отвлекаясь при этом от важных разговоров о войне. Которая эта трапеза уже по счёту? Я сбился. Боги всегда делят знакомство за поеданием огромного рисового пудинга. Мясо, к сожалению, в Эмпирее запрещалось.

— Помнишь, Кора, как ты накормила местных коз священной амброзией? — не унимался главный советник Крона. Он сидел рядом с кудрявой богиней и донимал её потоком странных вопросов. Оказывается, в прошлой жизни они были близкими друзьями.

— Кажется, Гэвин, что-то такое припоминаю, — она, не поднимая глаз, продолжала резать кусок грушевого пирога в своей фарфоровой миске. — Тогда ты сдал меня учителю Эмброуз, и я получила сто ударов дисциплинарным кнутом по спине и три месяца работы в полях, — она медленно повернула к нему голову без тени улыбки на её бледном лице. — Это было, мягко говоря, не очень приятно.

— Кхм, — рыжеволосый парнишка поперхнулся едой. Прокашлявшись, он быстро сказал: — Зря я завёл об этом разговор, — и лихо добавил: — Однако те козы живы и здоровы до сих пор. Я подумал, тебе это будет приятно узнать.

— Не приятно, — и отвернулась.

— Скажу откровенно, твой отец приставил меня к тебе, чтобы я втёрся к вам в доверие и… — Кора снова впилась в него свербящим взглядом, но Гэвин решительно закончил свою мысль: — …и выведал истинную причину вашего пребывания в Эмпирее. Но я хочу, чтобы ты знала, Кора, что для меня ты до сих пор остаёшься другом. Я всегда буду рад тебе помочь за просто так.

— Как благородно с твоей стороны, Гэвин, — только и ответила та, опять потупив взгляд в тарелку. Парнишка, пропустив едкий сарказм мимо ушей, просиял, ведь его бывшая подруга снова назвала его по имени. Значит, она его не забыла. Наивный.

— Тебе не плохо? — обратил внимание на взмокшую Таису. Пот росой покрыл весь широкий лоб, а руки её внезапно похолодели.

— Нет, со мной всё хорошо, — она выдавила из себя полуулыбку. — Просто устала.

— Потерпи немного. Скоро всё закончится, и ты наконец отдохнёшь.

Мне поскорее хотелось увести отсюда Таису, уложить спать и накрыть пуховым одеялом. На утро расспросить о её жизни в Аду за последние три месяца… нет, за последние два года. Теперь мы с ней были одного возраста. Мне хотелось знать всё: что она там ела, как спала и какими новыми практиками стала обладать. Какие книги читала в библиотеке Эреба или они там другие? Конечно, другие, но знать это не от кого другого, как от Таисы мне больше не хотелось.

Со своим отцом Кора вела себя вежливо и почтительно. Однако смерч в горах Парнон она ему всё же припомнила. Взамен на прощение велела исцелить Сабину, которая ещё не до конца оправилась после тяжёлой болезни. Как бы Крон не противился, но скомандовал немедля отвести демоншу к своей жене Менфилии. Морган вызвался сопровождать её. Никто не был этому против.