— А ты как думаешь? Если ты ещё не забыл, мы на войне, — снова начал грубить, но, кажется, ему это начинало нравится. — Ты на стороне Ада, а я… мы ведь должны быть врагами.

На щеках собеседника заиграли задорные ямочки. Мориор был доволен моей прямолинейностью. Вероятно, это его не просто забавляло, а привлекало во мне. Наверное, за те сотни лет, что он существовал, не нашлось ни одного шутника, который так нагло бы ему хамил в лицо.

— Куда делись старые добрые времена, когда меня все сильно боялись? — это был риторический вопрос, но я всё же ответил:

— Наверное, уже давно померли, никак иначе, — Мориор усмехнулся. Только слепой и глухой не смог бы не заметить мелькнувшую искру между нами. Похоже, в эту минуту я чуть ли не прямым текстом сказал, что не намерен ему ни в чём отказывать.

Мориор раскрыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но в воздухе повис звук разрывающейся сирены. Была объявлена воздушная тревога. Наша миссия не была такой уж идеальной. Он был прав: мы облажались.

— Извини, но мне пора.

— Хорошо, — Мориор ещё мгновение разглядывал меня. — Береги себя. Ещё увидимся, красавчик, — подмигнув, бог блаженной смерти растворился в тени деревьев густым серым туманом.

Убрав следы от нашего пребывания на снегу, я побежал навстречу неминуемой опасности. Скорее всего, Имболк мы праздновать сегодня не будем.

Современные ангелы не спят ночами. Они трясутся под одеялом в надежде вернуть себе веру в будущее. Я никогда не относился к этой категории падших, но постоянно чувствовал жжение под кожей: надоедливый зуд, где когда-то раньше были крылья. Он никогда не покидал меня и лишний раз старался напомнить о себе глубокими ожогами, калейдоскопом разбросанными по голой спине.

Скучал ли я по крыльям? Конечно! Раньше с ними было удобнее, но, утратив возможность переноситься из одного места в другое, я стал больше понимать людей. Их медлительность и некое чувство ежедневного постоянства завораживало меня. Они — набор предсказуемых действий: еда, работа, сон. Но также они способны на что-то неповторимое и дозволенное только смертным. Что же это? Лишь недавно я стал понимать.

Ни для кого не секрет, почему я попал в Забвение. Пусть с нимбом над головой, но не таким уж святым на первый взгляд я казался. Мы — бесстрашные войны! Солдаты, которые готовы на всё, лишь бы мир правил миром. Но по итогу я очутился в том месте, которое заслуживал. Пусть недолго, но, побывав в забытом временем вакууме и несколько раз пережив временную петлю на пару со своим мёртвым наставником Клавдием, я полностью переосмыслил своё поведение и жизнь. Хотя было бы правильно назвать это существованием: жить долгие столетия по определённой системе, выполнять приказы руководящих над тобой начальников и не изменять скучному каждодневному графику. Безумие! Никак иначе.

И после моего Воскресения из места проклятых душ я будто исцелился. Земля приобрела для меня другое значение. Я стал мудрее смотреть на некоторые вещи. Нет, боль в костях осталась прежней, но желание жить, а не существовать, появилось с новым запалом.

Раньше я тосковал по дому и хотел заслужить прощение Небес, а теперь моим домом я мог назвать пятерых отбросов, которые за последние несколько месяцев сделали для меня больше, чем когда-то сделало Небесное братство.

— Как ты? — смочив полотенце в холодной воде, я положил его на горячий лоб Сабины.

— Получше, чем вчера, — соврала та, но виду не подала.

Мы находились в лазарете на южной части Парника. Быстро посадив пленника в клетку, переодевшись в нашу обычную форму, я мигом прибежал сюда. Сегодня планировался пир в честь праздника Имболка, но с любой представившейся мне свободной минуткой я торопился навестить больную. Рана, которая начиналась от левого плеча экс-командира и заканчивалась у правого бедра девушки, не спешила заживать. Сабина получила её в горах Парнон во время дичайшего урагана, который потом поглотила собой Кора, но после битвы за академию рана снова открылась и стала мираточить, а края её перестали стягиваться и рубцеваться.

Дела были плохи. Всё это время Сабина находилась в постоянном бреду. Кажется, как только организм демона начинал исцелять себя, горячка быстро возвращалась. Многие уже перестали верить, что в конце она выживет. Но не я. Сабина обязана со всем этим справиться. Я не позволю ей вот так нас бросить.

— Постарайся поспать, — присел рядом на койку и убрал с лица прилипшие к её впалым щекам пряди. — Лекари дают тебе снотворное?

— Лучше спроси, что они мне уже не давали, — даже в лихорадке она умудрялась язвить. Я попытался перенаправить разговор в нужное русло.

— Я тут подумал…

— О, это что-то новенькое, — Сабина улыбнулась, но тяжело закрыла веки. Она еле сдерживала боль.

— Да, я тут немного поразмыслил… Что, если твоя рана не заживает, потому что она нанесена не чем-то, вроде как урагана, а кем-то?.. — выдвинул я свою теорию, которая больше всего подходила под всю эту ситуацию.

— Кем-то вроде Крона? — бледнолицая оживилась и горестно вздохнула. Все знали виновника того рокового происшествия. Это покровитель Небес послал на нас смерч, чтобы мы не перенеслись в Ад и не запустили ту роковую цепочку событий, которая в итоге привела нас к освобождению Адама из его личной темницы и войне между мирами. — Хочешь сказать, что во всём виноват он? Морган, но я и так это знала.

— Нет, я хочу сказать, что вдруг твоё тело не может исцелиться, потому что находится не в нужном измерении? — я подсел ближе.

— Нет, — Сабина категорично замотала головой. — Даже не начинай. Я ведь демон, мне там точно не место.

— Нам нужно в Эмпирей! — я взял её потную руку и посильнее сжал своей. Во мне ещё никогда не полыхало такое необузданное желание кому-то помочь; не говоря уж о том, что помочь я хотел демону. — Там тебя точно выходят. Если нужно, я буду умолять, чтобы жена Крона исцелила тебя. Она испокон веков славится своими врачебными талантами, и это точно будет в её силах.

— Если честно, мне не так уж и плохо, — Сабина попыталась привстать, но всё равно обессиленно упала на спину. Заботливо положив подушку сзади, я помог ей сесть. — Порой я действительно чувствую себя так, будто иду на поправку. Мне просто нужно время.

— Сколько?! — не выдержал я и хлопнул ладонью по одеялу, от чего Роуз дёрнулась. — Сколько ещё времени нужно, чтобы ты выздоровела? Сабина, ты не представляешь как больно мне смотреть на тебя. Про команду я вообще молчу. Каждый раз, когда тебя навещают Кора или Гейл, ты трясёшься в припадке. Прошло уже три месяца, так скажи: сколько ещё нужно времени, чтобы ты поняла, что решение кроется не тут, по крайней мере не на Земле?

Девушка не стала отвечать. Ей не понравился тон моего разговора, но чувствовать себя слабой она тоже не любила. В конце концов, она же Сабина Роуз! Да в академии при упоминании её имени у всех ноги в коленках тряслись, а всё, что видел сейчас я, — это немощная сиротка, от которой остались только кожа да кости.

Её грудная клетка так и вздымалась, готовая расколоться от нахлынувшего волнения. Больная стянула со лба мокрое полотенце и неспешно отложила его в бок. Она ещё мгновение теребила пальцами край одеяла, а потом подняла на меня иссиня-чёрный взгляд и решительно произнесла:

— Я согласна.

— Что? — сначала я не поверил её словам. Не так уж легко получить от Сабины правоту собеседника. — Так ты не считаешь мою теорию глупостью?

— С чего бы? В ней полно логического мышления и веских доводов, — она слабо пожала худыми плечами. — Если тебе удастся уговорить Менфилию исцелить меня, то я согласна. Не всю же жизнь мне тут корчится от боли, — Сабина поправила промокшую насквозь повязку на своей груди. Кровь так и сочилась.

— Я позову перевязать рану, — вскочил с кровати, но Сабина крепко ухватилась за моё запястье. Даже в порыве этого неожиданного для меня действия она понапрасну тратила силы, которые ей нужно было беречь.