— Скорее замедлила его сердцебиение до критического состояния, но это продлится недолго. Всё же он бог и восстанавливается его организм соответствующе.

На разговоры больше времени не оставалось. Адам и Кора объединили силы и теперь рука об руку сражались против Крона. Нам же не стоило больших усилий, чтобы избавиться от парочки небесных солдатов. Я с братом бились мечами, а Таиса — магией. Ещё пару ловких движений и Кора серпанула по коленям владыку Небесного царства — тот от неожиданности, со словами «Я же твой отец!», рухнул на четвереньки на пол.

— Подожди, подожди… — оттягивая свою кончину одной ладонью, взмолился Крон. Наконец ей удалось вытянуть из него хоть какие-то настоящие эмоции. — Если убьёте меня, то никогда не уйдете отсюда живыми. Мои люди вас на куски порвут!

— Звучит неубедительно, — Кора взмахнула в воздухе мечом. — Вы ведь понимали о всех возможных рисках, когда позвали нас сюда. Значит, были готовы понести наказание, — её словам Адам искренне улыбнулся. Всё шло так, как он и планировал.

— А как же запечатанные души?! — выкрикнул Крон, тем самым выиграв себе ещё несколько лишних секунд. Кора уже была готова нанести решающий удар, но рука её всё же дрогнула.

— Какие души? — замешкалась она. — О чём вы?..

— Кажется, мой брат пытается нас запутать, — отозвался Адам. — Признай уже своё поражение и прими смерть с достоинством.

— Как раз об этом, — вперёд вышла Таиса. — Ты пока не можешь его убить. Он нужен Умбре живым.

И тут Кора стала что-то припоминать. Когда-то давно он запечатал души семьи чародейки и спрятал где-то здесь, в Эмпирее. В месте, которое известно лишь властителю Небес.

Таиса хлопнула в ладоши — вдруг из тьмы показался силуэт темнокожей волшебницы. Умбра престала перед нами в своём невероятном великолепии и на этот раз её чёрные, словно смоль, волосы были распущены. Все знали, что сила Умбры заключалась в её локонах, а когда они свободно ниспадали по спине, значит, она являла свою мощь в полной мере.

Умбра ласково дотронулась до плеча Таисы и поблагодарила за отлично проделанную работу. Потом она обратилась к главному актёру этого спектакля.

— Здравствуй, папа, — зеленоглазая чародейка подошла к отцу и небрежно погладила его щеку. Она всегда делала так, когда собиралась сделать что-то непоправимое. — Когда-то ты сказал мне, что мы больше не увидимся. Как видишь, это не так.

— Да уж, — рассмеялся Крон, будто это не он тут стоял на коленях. — Иметь что-то и потерять ещё хуже, чем не иметь это вовсе. Ты пришла сюда только ради этого? Ты правда думаешь, Умбра, что они всё ещё живы?

— Они живы, потому что тебе нужна страховка, — как бы между прочим произнесла волшебница. — Ты, папочка, всегда остаёшься верен своему стилю, так что скажешь сам, где находятся их души или придётся уговаривать? — Крон бросил надменный взгляд, мол, делай, что хочешь. Его не сломать. — Мне правда жаль, что закончится всё именно так, а могло быть иначе.

Умбра ухватилась ладонями за голову Крона и подушечками пальцев стала считывать его сокровенные мысли из сознания. Его разум был крепкий, но Умбра была царицей магии. Для неё почти не существало преград.

Повелитель Небес никак не ожидал, что информация будет добыта именно таким способом. Он взглядом искал того, кто смог бы ему помочь, но Горес лежал без сознания, а у шеи Гэвина красовалось начищенное до блеска лезвие меча Гейла. Никто не мог помочь Крону. Даже выжившие солдаты замерли в немом ожидании.

Глаза чародейки цвета мха закатились и стали видны лишь белки. Снаружи били так сильно, что двери только волшебным чудом оставались ещё целы. Долго это продолжаться не могло, Умбра с характерным шипением и электрическим треском оторвала от головы Крона руки. Она высосала его мысли до последней капли.

— Теперь ты не представляешь угрозы, — Умбра хладнокровно посмотрела в его пустые глаза. Она ухватилась за его подбородок и в лицо прошипела: — Ты будешь исключён из памяти всех тебя любящих. Никто тебя не вспомнит. И будешь вечность прозябать в месте, которое сам и создал. Там ты познаешь все муки за свои грехи и наконец поймёшь, что значит по-настоящему страдать.

Не успев договорить, Крон из последних сил достал из пазухи нож и метнул в сторону Коры. Он попал ей в бедро. От резко накатившей боли, богиня встала на одно колено. Кровь ручьём полилась из раны. Полагаясь на эффект неожиданности, Крон успел сформировать световую сферу и метнуть в стоящую напротив Умбру. Но Таиса опередила всех. Она молнией выкинула руки в его сторону и запястья бога сковали, образовавшиеся магией, стальные цепи.

Как ни в чём не бывало, Умбра встала на ноги и отвесила Крону звонкую пощёчину. Теперь он был обездвижен: цепи блокировали божественную энергию и не позволяли ею пользоваться.

— Пророчество всё же глаголило истину: умру от руки дочери, да только не от той, от которой ожидал, — слова его были не громче дыхания. — Что ж, вот и наступило моё логическое завершение: жизнь вне жизни. Только будь уверена, дочь, — он обращался к Коре. Только её он сейчас видел, не Умбру. — Это ещё не конец. И тебе придётся платить по счетам.

— Для тебя Забвение — это милость божия. Потом не говори, что я не была, как и ты милосердной, — Умбра заставила обратить на себя внимание. Она схватила меч из рук Коры и лишь одним взглядом отпечатала на нём ангельские руны. Уверенным взмахом подняла в воздухе радугу брызг божественной крови. Голова Крона небрежно покатилась куда-то в сторону.

Тьма почти рассеялась, как только мы стали понимать, что произошло. Мы убили Крона. Он был действительно мёртв!

— Ты убила его, — в полголоса произнесла Кора. — Это сделала ты…

— Одной проблемой меньше, сестра, — произнесла Умбра. Кора не могла поверить, что ей не пришлось этого делать. Крона и вправду только что убили. Не она, но Умбра.

Не успев как следует пережевать эту мысль, я услышал звуки человека, захлёбывающиеся собственным воздухом. И понял: никто больше не держит меня за руку. Обернулся и чуть не потерял от ужаса сознание: из груди Таисы торчало лезвие меча. Лицо её исказила гримаса нестерпимой боли, а руки пытались избавиться от острого предмета.

— Значит, убить вас я тоже имею право, — отозвался за её спиной Горес. — Вы казнили моего повелителя, и за это теперь казню вас я.

Горес со звоном разрезающей плоти вытащил меч из Таисы и с силой отбросил её тело в сторону. Меня охватила сжигающая до тла ненависть. Я не видел ничего перед собой, лишь его. Я должен его убить! И я ударил первым.

Величайшее, на что способен человек — это создать что-то бессмертное. Любовь — вечное чувство, которое заставляет пламя в груди лизать рёбра. Принуждает догорать последний кислород в комнате и жаркими ожогами сцеловывать нектар с открытых участков её нежной кожи. Губами чувствовать дробное биение пульса на лебединой шее. Путать пальцы в белых, как первый снег, волосах. Вдыхать аромат спелых яблок и сливы. Бережно обнимать тонкую талию, покрепче прижимая к себе хрупкое тело.

— Если поцелуешь меня снова, готовься получить пинок в живот, — голос Сабины был резок, но угроза, слетевшая с её пухлых губ, текла мёдом. И я поцеловал.

Мои внутренности будто разом поместили в ступку, а мысли запутали в клубок. При возможности хоть на мгновение потерять её, этот миг стал мне дороже жизни.

Менфилия исцелила Роуз. Она оказалась на удивление доброй и чуткой женщиной. Покровительница семейного очага не могла поступить иначе. Ветвь мирты, что она передала через Тароса, помогала, но этого было недостаточно. Исцелив Сабину своей духовной энергией, шрам — всё, что осталось из воспоминаний о былых горячках и метании по постели.

«Кто-то должен платить за существование этого мира», — напоследок произнесла богиня Лета и отпустила нас. На вопрос, почему она нам помогла, она простодушно ответила: «Помогла, потому что так правильно. Быть добрым, значит, побеждать». Менфилия не разделяет жестокие на некоторые вещи взгляды своего мужа. Она предпочтёт умереть, чем убить кого-то.