Все произошло настолько быстро, что собравшиеся вокруг даже не успели ничего сообразить. В себя они пришли, только когда Аллен спрыгнул с коня, ловко скрутил заранее подготовленной и нарезанной веревкой Адуана и, перевернув его на спину, несколько раз хлопнул ладонью по щекам со словами:

– Просыпайся, просыпайся… Экий ты нежный.

Такое впечатление, что эти слова вывели собравшихся из ступора. Люди отшатнулись назад, пронзительно взвизгнула какая-то баба… Аллен грубо рявкнул:

– Стоять! Всех спалим!

Подействовало. Барон прошелся вдоль разом притихших пленных, внимательно разглядывая их, врезал под дых одному с избыточно дерзким взглядом, слегка ущипнул за щеку совсем еще молоденькую красотку. Не потому, что все это доставляло ему удовольствие, а потому, что именно такого поведения от него ждали. Громко хмыкнул:

– Значит, так. Вот он, – кивок в сторону Элтона, – теперь ваш господин. Будете заниматься тем же, что и раньше. Плату вдвое поднимаем, но за неповиновение вешать будем сразу…

Он говорил четко и ясно, обещая блага за хорошую работу и суровые наказания за попытки бунтовать. Надо сказать, на фоне кучи трупов и моря крови его слова, произнесенные спокойным и уверенным голосом легко находили путь к сознанию этих недоумков, об интеллекте большинства из которых хорошо говорили низкие скошенные лбы. Для лучшего усвоения Элтон со зловещей ухмылкой пообещал, что прикроет замок магическим куполом, который поджарит любого, кто попытается сбежать. Врал, конечно… А может, и не врал – раз уж он, как оказалось, боевой маг (а не верить тонко чувствовавшему подобные нюансы Ричарду Аллен оснований не имел), то границы его возможностей оказывались весьма спорными. Местных, кстати, его обещание проняло буквально до костей. В результате не прошло и получаса, как жизнь в замке уже текла в нормальном ритме, а новые хозяева, заняв понравившиеся апартаменты, набивали животы. Ну и пленный в тюремной камере сидел, куда же без этого.

А о проводнике они так и забыли в тот вечер. Утром, конечно, вспомнили, но им к тому моменту кто-то уже закусил. Такова жизнь…

Это оказалось совсем просто – убивать. Точнее, не так. Сложно было решиться, ну а потом уже просто. Ерунда, что эльфы не промахиваются, но мишени были простыми. К тому же Аллен сказал Селесте, чтобы она Ирму подстраховала. Это было… нет, даже не обидно, просто девушке не хотелось выглядеть обузой. Уже после она поняла, что Аллен специально это сказал, причем вроде бы шепотом, но так, чтобы она слышала. В результате первый выстрел дался ей довольно просто, а там и вовсе пошло по накатанной. Правда, одного лучника девушка все же проворонила, но его вообще никто не увидел до того, как он сделал выстрел, так что виноватой Ирма себя не чувствовала.

А вот ночью ее буквально затрясло. Впервые убить человека – это испытание для нервов. Да, Ирма сама была человеком лишь наполовину, но, всю жизнь прожив среди людей, как-то не отделяла себя от них. И даже тот факт, что однажды она уже пыталась убить кого-то, ничего не менял – в тот раз в ней испуг смешивался с отвращением, она защищалась, а сейчас хладнокровно убивала тех, кто ей ничего пока не сделал. Просто не успел сделать – эмоции в них бурлили, и потому для нее выглядели открытой книгой. Судя по ним, то, что ее ожидало, выглядело безрадостно, и, в принципе, девушка просто нанесла удар первой. И все равно…

Она проснулась от страха, дикого, иррационального. От страха и от собственного плача, обнаружив себя забившейся в угол кровати, сжавшись в комок и натянув одеяло. Темнота, казалось, ожила, и вокруг нее клубилось нечто мрачное, тянущее к девушке липкие невесомые щупальца… А затем вдруг засветился и отлетел в сторону засов, распахнулась дверь и в неярко освещенном проеме обнаружились барон с целителем, чьи комнаты были рядом.

– Что случилось? – Аллен, как всегда, выглядел спокойным, только рука лежала на рукояти меча. Меч и ночная рубашка… В другое время это вызвало бы улыбку, сейчас же истеричный смех, перешедший в новый поток слез. – Понятно… Элтон, проверь комнату, пожалуйста.

Целитель сделал несколько пассов, махнул рукой:

– Все чисто, следы магического воздействия на комнату отсутствуют. У нее просто нервный срыв. Пройдет.

– Это радует. Не в службу, а в дружбу, принеси теплого вина.

Элтон вернулся почти сразу, наверное, просто сходил в свою комнату. Бокал, который он держал в ладонях, весь был окутан сетью мельчайших искорок, заставляющих темно-красное содержимое мерцать глубоким рубиновым блеском. Целитель подогревал вино прямо в руках, этот фокус Ирма уже видела, но, как ни странно, сейчас он ее завораживал. Аллен же, приняв бокал, решительно направился к кровати и, довольно бесцеремонно взяв Ирму за плечо, развернул к себе.

– Пей!

Ослушаться приказа девушка даже не попыталась, залпом выпив теплую, почти горячую жидкость. Вкуса она даже не почувствовала, только по телу вдруг как-то резко стало тепло, и на смену ужасу пришла странная расслабленность. Аллен кивнул удовлетворенно:

– Ну все, хорошо. Теперь спать.

Мысль о том, что она снова останется здесь одна, разом заставила девушку сжаться. Аллен вздохнул:

– Хорошо, не бойся, я буду рядом.

Элтон аккуратно прикрыл дверь, и весь остаток ночи Ирма провела, как клещ вцепившись в Аллена. Тот сидел, привалившись к стене, огромный и спокойный, и это действовало на девушку умиротворяюще. Однако стоило ему шевельнуться, меняя позу, как она просыпалась, и засыпала вновь только убедившись, что барон никуда не ушел.

По-настоящему крепкий сон ее сморил только под утро, когда серый рассвет начал пробиваться сквозь плотно закрытые ставни. Когда же девушка открыла глаза, Аллена рядом уже не было. Исчез, словно кот, не попрощавшись, и за завтраком выглядел, как всегда, бодрым и подтянутым, словно и не сидел почти всю ночь в неудобной позе. И ни он, ни Элтон ни словом не упомянули о ее ночном срыве, за что Ирма была им весьма благодарна. А то ведь Селеста наверняка не упустила бы случая, чтобы посмеяться.

Завтрак, кстати, был очень ничего – повар, впечатленный баронским кулаком и желающий произвести на нового хозяина максимально выгодное впечатление, расстарался и, похоже, даже превзошел самого себя. Во всяком случае, для провинциального кашевара он готовил удивительно неплохо. Правда, барон сделал недовольную рожу, но Ирма хорошо понимала – это чтобы челяди жизнь малиной не казалась. Еще выяснилось, что вот прямо сегодня они продолжать поиски не собираются, и девушка не знала, испытывать ей раздражение или облегчение. С одной стороны, она волновалась за Лиину, а с другой… Все же, несмотря на вольную жизнь, дальних конных прогулок она не совершала, и сейчас седалище активно ныло, упорно напоминая, что неплохо было бы и отдохнуть. Ну а, закончив завтрак, вся дружная компания спустилась в подвал замка, туда, где сидел и строил планы мести, жуткие, но фантастические, пленный Адуан.

Поразительно, насколько быстро меняют человека обстоятельства. Еще вчера это был сильный, уверенный в себе мужчина, гордо шагающий по земле, отдающий приказы и свысока глядящий на окружающих. Сейчас же он сгорбился, плечи опустились, и только глаза буквально горели чистой, незамутненной ненавистью. А и всего-то потребовалось, что по лицу словить да ночку под замком без света посидеть. Впрочем, спустившимся в камеру было наплевать на его чувства, и если женщин Адуан, теоретически, еще мог попытаться разжалобить, то черствые сердцем мужчины не собирались даже сочувствовать побежденному.

– Ну что, друг ситный, дозрел до разговора, или как? – Аллен, облокотившись о косяк, с интересом рассматривал пленного. Так смотрят на противное насекомое, случайно попавшееся на глаза, размышляя, раздавить его, или пускай живет. Адуан не ответил, лишь сморгнул – после кромешной темноты даже свет факела резал ему глаза. – Вижу, не совсем. Ричард, твой выход.

Оборотень, ссутулившись то ли из опасения ушибить голову о низкий потолок, то ли от нежелания запачкать волосы о склизкие своды, от чего казался еще более громадным, шагнул вперед и поднял Адуана за шиворот. Брезгливо держа его на вытянутой руке, он поморщился: