А вот почему Джурайя нервничала из-за увиденного в доме, Корбин понять решительно не мог. Ну да, картинки неприятные, но ему приходилось видеть и хуже, особенно во время штурма упорно сопротивляющихся городов. Хотя, конечно, он малость переборщил – детей стоило выпустить… Впрочем, может, оно и к лучшему – во всяком случае, некому будет потом мстить. Так что нечего терзаться, дорогой граф, вы были, может, и не совсем правы, но на четверку по пятибалльной шкале сработали вполне. Что еще ожидать от человека, находящегося на пике бешенства? Да и потом, герцог сам виноват – ему ведь предлагалось решить дело миром. А раз так, нечего и голову ерундой забивать.
Придя к такому выводу, Корбин решительно слез с кровати и вдруг обнаружил, что он, как говорится, в чем мать родила. Пришлось срочно задрапировываться изъятой все с той же кровать простыней из белой, очень мягкой ткани, и отправиться искать удобства – организм решительно требовал сбросить избыток влаги.
Удобств в комнате не нашлось, и Корбин всерьез уже начал присматривать подходящий сосуд, благо всяких то ли ваз, то ли колб имелось под рукой изрядно, но тут открылась дверь, и на пороге появилась сладкая парочка – дед и бабушка Джурайи. Высокие, бодрые, улыбки в сто зубов… Вместе с ними появились и одежда, и дорога к удобствам… Словом, час спустя, чисто вымытый и одетый в удобную, хотя и непривычную одежду, Корбин завтракал в компании двух древних и с интересом слушал рассказ о том, как Джурайя притащила его сюда.
– В общем, молодой человек, благодарите этого вашего Единого за то, что девочка успела. Еще бы пара минут – и вас не спасло бы никакое чудо.
– Гм… Если честно, я в Единого как-то не слишком верю.
– Не верите в богов?
– Почему же? В богов я как раз верю – схлестывался пару раз. Ничего сверхъестественного в них не было, та же магия, только очень большой мощи. Кстати, не запредельной, я такое тоже могу… Если честно, даже я сам для каких-нибудь дикарей за бога бы сошел, так что есть у меня подозрения, что боги – это просто очень сильные маги, решившие таким образом обеспечить себе безбедное существование. А что? Создал свой культ – и тебе ничего не надо делать, твори с некоторой периодичностью небольшие "чудеса", а верующие тебе сами принесут все, что захочешь. Ну а Единого я не видел, не видел и того, что он творит, поэтому отношусь я к этому персонажу довольно скептически. Хотя, конечно, отрицать его существование не рискну – может, и есть там что-то, о чем я просто не знаю.
Древние задумчиво переглянулись между собой и аккуратно увели разговор от столь деликатной темы. Похоже, знали они чего-то, что не стоило знать скромному магу из захолустного мирка. Корбин, впрочем, не обижался – у каждой Марфушки свои игрушки, только поинтересовался, сколько времени он здесь провалялся, что случилось за время его вынужденного бездействия и когда он может отправиться домой.
Результат был обескураживающим – провалялся он всего-то пару дней, но лечить его собирались еще как минимум пару лет. Им, видите ли, интересно, как будет вести себя человеческий организм после экстренной регенерации. Ну, для практически бессмертных древних что пара дней, что пара лет, а вот Корбин так долго здесь ошиваться не собирался, о чем и заявил, вежливо, но вполне недвусмысленно. И предупредил, что если его попытаются удержать, то он поступит, как легендарный криминальный авторитет Колобок – тот, если верить преданиям, ухитрялся сбежать от кого угодно и в любой ситуации. В результате короткого, но насыщенного эмоциями и сложнопостроенными словесными конструкциями на разных языках разговора, высокие договаривающиеся стороны пришли к компромиссу – Корбин отлеживается у древних под их наблюдением еще неделю, а потом, если все будет в пределах нормы, отправляется домой. Ну и раз в полгода, хотя бы, а по возможности чаще, будет являться на обследование. С учетом холерического темперамента графа и его привычки ломать все, что попадется под горячую руку, условия для обеих сторон были вполне приемлемыми. Даже посуду бить не пришлось. А вот что расстроило Корбина по-настоящему, так это запрет как минимум год пить вино, самогон, брагу и даже пиво – видите ли, этиловый спирт (надо, кстати, уточнить у Прима, что это такое, а то терминология в разных мирах тоже разная, а демонстрировать лишний раз свое невежество перед древними как-то неохота) может пагубно сказаться на состоянии только что восстановленной коры головного мозга. Дебилом стать можно, проще говоря.
Новости, которые накопились за эти дни, стали не то чтобы неожиданными – скорее, пятьдесят на пятьдесят. То, что Фан больше не коптит это небо, было вполне ожидаемо и даже радовало. А вот то, что Джурайя сама лично пришибла Анну, чем расстроила бабушку с дедушкой до чрезвычайности, оказалось неожиданным. Правда, сразу стали понятны последние слова девушки – она выполнила работу с ювелирной точностью, так, что никто, кроме Анны, не пострадал. Обидно, конечно – самому хотелось, ну да ладно… Оставалось непонятным, почему древние так странно переглянулись, сообщая об этом, но Корбин не придал этому значения, считая, что ничего страшного не могло произойти в принципе – не стали бы от него это скрывать. Ну а раз так – что же, придется принести себя в жертву науке, ну и отдохнуть заодно, раз уж такая оказия выпала.
Так что пришлось Корбину семь дней жить в доме у родственников Джурайи, работая подопытным кроликом. Правда, надо сказать, время он даром не терял, значительно расширив свой кругозор, в особенности пополнив знания о техномагии, которая процветала в этом мире, и о Конклаве Семи Миров.
Вообще, техномагия была штукой интересной, но для Корбина, увы, недостижимой. По самым скромным подсчетам, древние обогнали родной мир Корбина как минимум на пару тысячелетий. Общие принципы дополнения собственной, врожденной магии техническими костылями были понятны, но вот использовать их… Хотя, надо признать, кое что ценное Корбин для себя почерпнул. Например, то, что сооруженная Альбертом грубая и несуразная паровая повозка имеет, оказывается, огромное будущее. Граф мысленно сделал себе пометку пристальнее посматривать за работой малыша и, по возможности, подбросить ему кое-какие честно подсмотренные здесь идеи, но развивать тему пока не стал за неважностью. Куда интереснее с точки зрения ближайших перспектив были сведения о Конклаве.
Конклав Семи Миров… Корбин слышал это название от Фауля, позже пробовал узнать поподробнее – но не смог. Дело в том, что Фауль и сам толком не знал ничего о Конклаве. Вернее, знал, но то, что для Корбина было откровением, для него было знаниями общего характера, совершенно бессистемными и потому трудно поддающимися анализу. Разбираться со всем этим у Корбина времени не было, поэтому анализ информации был оставлен до гипотетически возможных лучших времен. Сейчас же информация, вполне упорядоченная и развернутая, лилась к Корбину широкой рекой. И чем больше он узнавал – тем больше ему не нравилась ситуация.
Ну, на самом-то деле, миров в этом самом Конклаве было намного больше семи, вот только заправляли всем именно правительства той семерки, которые первыми объединились, создав мощную межмировую структуру. Единое экономическое пространство, единое правительство, единая валюта, да и армия тоже единая. Кстати, мир, в котором сейчас находился Корбин, был одним из этих семи центральных миров. Остальные же миры, вступившие в эту организацию, были тоже вроде как равными им, но только теоретически, на деле же они были вассалами этой первой семерки.
Информацию о множественности обитаемых миров Корбин воспринял спокойно – в конце концов, это не было для него новостью. Старые книги упоминали о том, что человечество не одиноко, достаточно настойчиво. Да и Корбин на практике успел поработать с этим явлением, когда в первый раз Фаулю задницу драл. Плюс, к родителям он тогда Фауля приволок, и переход в другой мир ощутил. О Конклаве и, соответственно, о наличии множества миров Фауль постоянно что-то тоже говорил, только путано и непонятно, так что чему удивляться? Точно так же спокойно Корбин воспринял информацию о том, что миров, теоретически, бесконечно много. Бесконечность рациональный ум графа представить не мог, поэтому с тем же рационализмом Корбин просто не стал терять время на обдумывание бесполезной информации. А вот политику Конклава обдумать, разумеется, стоило – ну, не нравилась она графу, хоть убей.
