Правительства европейских держав, подписавших Берлинский трактат, давно уже перестали реагировать на румынские издевательства над этим международным актом, и только правительство Американских Соединенных Штатов было тронуто воплями гонимых с берегов Дуная. Президент Теодор Рузвельт имел искреннее желание заступиться за евреев, но к прямому вмешательству не было официального повода, так как Соединенные Штаты не были в числе сигнатаров Берлинского трактата. Пришлось поэтому идти окольным путем. В сентябре 1902 г. американский статс-секретарь Гей (Нау) разослал представителям Соединенных Штатов при европейских правительствах циркулярную ноту с предложением воздействовать на эти правительства, чтобы они побудили Румынию исполнить свое обязательство об эмансипации евреев. Косвенное вмешательство американской республики объяснялось в этой ноте тем, что Америка страдает от наплыва бедных эмигрантов из Румынии, падающих бременем на общество, но тут же указывалось, что главный мотив заступничества есть желание помочь жертвам насилия. Нота была написана в благородном тоне, от которого уже давно отвыкли в Европе: «Уроки истории и опыт нашей нации показывают, что евреи обладают в высокой степени умственными и нравственными качествами сознательных граждан. Всякая группа иммигрантов может рассчитывать на радушный прием на нашем берегу, если только они прибывают подготовленными физически и умственно к борьбе за существование. Но если они являются сюда как выброшенные из другой страны, разоренные физическим и моральным гнетом и нуждающиеся в общественной благотворительности, то такая иммиграция уже теряет существенные качества, делающие переселение вообще полезным и приемлемым... Наше правительство не может быть молчаливым зрителем такой международной несправедливости, какая совершается в Румынии. Оно вынуждено протестовать против обращения с евреями в Румынии не только потому, что от этого проистекает вред для нашей страны, но и во имя гуманности». На протест великой республики не откликнулись, разумеется, ни Россия, учительница Румынии по части юдофобии, ни союзная с Россией Франция; молчали и державы Тройственного союза. Англия, видя равнодушие континента, решила, что сепаратное вмешательство в румынские дела не достигнет цели. Тем не менее окрик из-за океана был услышан в Румынии и заставил ее правителей на время присмиреть. Чудовищный закон о ремесленниках-иностранцах не применялся к евреям, и вообще ярость репрессий утихла на несколько лет.
В 1907 году на румынских евреев обрушилась большая катастрофа, связанная с поднявшимся в стране аграрным движением. Порабощенное боярами-помещиками крестьянство восстало против своих притеснителей и сначала пошло по линии наименьшего сопротивления: против евреев, живших в деревнях Молдавии. Как в Украине времен Хмельницкого, арендаторами в имениях многих бояр состояли евреи, у которых владельцы взимали высокую арендную плату и тем заставляли их быть соучастниками в эксплуатации крестьян. На этих арендаторов обрушилась первая ярость восставших. Избивали и грабили сначала арендаторов в деревнях (март—апрель 1907 г.), а затем и евреев вообще в соседних городах и местечках. Чтобы отвести от себя грозу, бояре и кровно связанные с ними агенты правительства на местах прямо направляли бунтующую толпу на евреев. Префекты Ботошан и других городов вели в своих округах открытую погромную агитацию, а низшие полицейские агенты и солдаты часто присоединялись к громилам. В Молдавии было разорено несколько тысяч еврейских семейств. Однако после успешных военных действий против евреев крестьяне направились против действительного врага — бояр. В Валахии восстание носило уже чисто аграрный характер: избивали и убивали помещиков, жгли и грабили их богатые усадьбы. Только с этого момента правительство Ионеля Братиану приняло энергичные меры для подавления восстания. Войска действовали свирепо: расстреливали из пушек толпы крестьян, сжигали целые деревни восставших. Аграрное движение утихло. Правительство поспешило успокоить пострадавших бояр обещанием возместить им убытки, невинно же разоренным евреям не только ничего не возмещали, но решили еще наказать их: в парламент был внесен законопроект о запрещении землевладельцам впредь сдавать землю в аренду «иностранцам». Евреям, бежавшим во время паники, власти мешали возвращаться на прежние места жительства.
Эмиграция евреев из румынского Содома усилилась. Шли больше всего в Америку; некоторые группы оставались в Англии и других странах по пути. Усилилась и тяга к сионизму, но так как колонизация Палестины в ту пору почти остановилась, то энергия направилась на национально-культурную работу на местах.
Многое было сделано по этой части сионистами и беспартийными националистами в Румынии по образцу России. Возникли кружки для распространения еврейской культуры, народные школы, периодические издания на идише и на румынском языке в Бухаресте и Яссах. На съездах представителей еврейских общин обсуждался вопрос о создании автономного союза общин, но такое дело нуждалось в санкции правительства, на которую трудно было рассчитывать. Либеральный министр Стурдза в беседе с сотрудником лондонского «Times», Люсьеном Вольфом, очень хвалил сионистов и выразил готовность содействовать им, чтобы они могли вывести побольше евреев из Румынии, но заявил, по примеру русских министров Плеве и Столыпина, что считает «преступною» всякую деятельность, направленную к укреплению еврейской национальности в диаспоре. «Если вы составляете национальность, то по какому праву оспариваете вы утверждение румынского правительства, что вы иностранцы?» — говорил евреям коварный министр, пользуясь еврейским национальным движением для оправдания румынской лжи. Такие заявления оставляли евреям мало надежд на улучшение их положения в румынском аду, а между тем судьбе угодно было еще расширить территорию этого ада и увеличить его еврейское население. Это случилось в годы Балканской войны, нанесшей сильный удар Европейской Турции.
Старая, одряхлевшая Турция была временно обновлена июльским переворотом 1908 года. Творцы этого переворота, младотурки, воспитанные в европейском духе, стремились приобщить свою родину к западной цивилизации в ее светлых и теневых сторонах. Конституционная монархия, умеренный либерализм, гражданское равноправие, но при условии политического первенства турок, без всяких уступок автономистским стремлениям греков, армян, арабов и македонцев — такова была программа младотурецкого комитета «Единение и прогресс», фактически управлявшего страною в первые годы после революции. «Оттоманизация» нетурецких национальностей сделала их противниками правительства, и только евреи на первых порах ему сочувствовали. Туземные сефарды в Константинополе и особенно в своей столице Салониках, цитадели младотурок, были по-своему турецкими патриотами, а более образованные из них, обучавшиеся в восточных школах парижского «Альянс Израэлит», были активными членами партии «Единение и прогресс». Учителя еврейских школ «Альянса» в Турции, получившие свою педагогическую подготовку в специальной учительской семинарии (Ecole Normale Israelite Orientale), были повсюду апостолами ассимиляции и турецкого централизма. На выборах в первый турецкий парламент (ноябрь 1908 г.) евреи шли с партией младотурок. Комитет «Единение и прогресс» дал четыре мандата евреям, и таким образом были избраны в парламент по одному еврейскому депутату от Константинополя, Салоник, Смирны и Багдада. Из них выдвинулись салоникский адвокат Эмануил Карассо и профессор-юрист Ниссим Мацлиах, выступавшие в парламенте по общим вопросам, но совершенно не заботившиеся о защите еврейских интересов. Они не требовали, например, отмены красного паспорта, в силу которого приезжий еврей мог пробыть в Палестине не более трех месяцев. Этот позорный закон, установленный при Абдул-Гамиде, не был отменен конституционным правительством, также боявшимся наплыва евреев на их историческую родину. Когда в парламентских прениях проявилось враждебное сионизму настроение, евреи-депутаты высказались в том же антисионистском духе, как и их младотурецкие товарищи.