Между тем после этого указа в еврейском обществе начался пе­тиционный поход на правительство, с целью вынуждения более ра­дикальных реформ. В феврале были посланы на имя Витте несколь­ко массовых петиций о равноправии. В петиции от имени 32 еврейс­ких общин (Петербург, Вильна, Ковно, Гомель, Бердичев, Кишинев и др.) говорилось: «Все евреи в России проникнуты в настоящую минуту одною мыслью: что жестокая система бесконечных ограни­чений и стеснений подрывает самую основу их существования, что так дольше жить нельзя. Измученные всем пережитым, евреи ждут своего полного раскрепощения, ждут решительной отмены всех ис­ключительных законов, чтобы свободные и равные со всеми они могли рука об руку с прочими гражданами великой страны работать для ее блага и преуспеяния». В записке виленской группы к после­днему пункту было прибавлено: «Как культурная нация, мы требуем тех прав национально-культурного самоопределения, которые дол­жны быть предоставлены всем народам, входящим в состав русского государства».

Освободительное движение в России разрасталось. Образова­лись профессиональные союзы железнодорожников, инженеров, ад­вокатов, кое-где начались грозные забастовки на железных дорогах, волновалось студенчество. В ответ слышались выстрелы солдат и свист казацкой нагайки. На полицейские репрессии отвечали крас­ным террором с крайнего крыла социалистической партии. В Моск­ве был убит генерал-губернатор, великий князь Сергей Александро­вич (17 февр.). Бросая разрывную бомбу в одного из подлейших чле­нов дома Романовых, социалист-революционер Каляев едва ли по­дозревал, что он является орудием исторической Немезиды, пока­равшей московского Гамана и за поругание еврейства. Подъем рево­люционной волны в связи с неудачами японской войны испугал Ни­колая II, и он сделал еще одну уступку. В день 18 февраля (3 марта) были опубликованы три акта: царский манифест, осуждавший рево­люционную «смуту» в момент «кровопролитной войны на Дальнем Востоке» и призывавший всех «благомыслящих людей» к борьбе с «внутренней крамолой»; затем рескрипт на имя министра внут­ренних дел Булыгина, возвещавший о решимости царя «привле­кать достойнейших, избранных от населения людей к участию в обсуждении законодательных предположений», т. е. созвать сове­щательное собрание народных представителей; наконец, указ Се­нату о дозволении частным лицам и учреждениям заявлять прави­тельству о своих «предположениях, касающихся усовершенствова­ния государственного благоустройства». Русское прогрессивное об­щество широко воспользовалось данною ему свободою заявлений о требуемых реформах. Полился поток резолюций и деклараций с тре­бованием одной коренной реформы — отмены самодержавия и вве­дения парламентской конституции. Еврейские учреждения тоже прим­кнули к этой декларационной кампании. Старейшее «Общество про­свещения евреев» в Петербурге приняло следующую резолюцию: «Правильная, соответствующая культурным особенностям еврейско­го народа, постановка образования евреев возможна только при ус­ловии полного уравнения их в правах с остальным населением Рос­сии. Как прочная гарантия свободного культурного развития и пол­ного равенства национальностей, необходимо участие в законода­тельной власти и контроле над управлением страной народных пред­ставителей, избираемых на началах всеобщей, прямой и тайной по­дачи голосов всеми гражданами без различия национальности, ис­поведания и состояния». По такому типу составлялись и декларации других общественных учреждений, из которых каждое связывало свою задачу с основным требованием создания конституционной России.

Назрела потребность в создании национальной политической организации, которая регулировала бы борьбу за еврейское равно­правие. На съезде еврейских общественных деятелей, состоявшемся в Вильне в конце марта 1905 г., был учрежден «Союз для достижения полноправия еврейского народа в России», поставивший себе целью: «Осуществление в полной мере гражданских, политических и национальных прав». Национальные права определены в про­грамме союза так, как они определялись в теории автономизма: «Сво­бода национально-культурного самоопределения во всех его прояв­лениях: в широкой автономии общин, свободе языка и школьного обучения». То была первая в новейшей истории программа еврейс­кого объединения, которая поставила национальные права рядом с гражданско-политическими, первая попытка освободительной борь­бы еврейской нации, а не «религиозной группы», причисленной к господствующим нациям, как было в Западной Европе. Централь­ный комитет «Союза полноправия» находился в Петербурге; в со­став его были избраны представители различных направлений, объединившихся на указанной программе (М. Винавер, Г. Слиозберг, Ш. Левин, Б. Гольдберг, С. Дубнов, Л. Брамсон, М. Ратнер и другие, в числе 22 членов). Первые практические резолюции со­юза гласили: требовать всеобщего избирательного права при выбо­рах в будущий парламент с гарантией представительства националь­ного меньшинства в каждом округе; воздействовать на русское об­щество в том смысле, чтобы в общих резолюциях о гражданском ра­венстве определенно выставлялось требование равноправия еврейс­кого народа. В частности, первый съезд союза решил предложить всем еврейским гласным в Городских думах отказаться от этого звания, которое досталось им не по выбору, а по назначению мес­тной администрации (выше, § 20), что признано оскорбительным для национального достоинства. В силу этой резолюции еврейс­кие гласные во многих Городских думах демонстративно отказы­вались от своего звания с заявлением протеста против лишения евреев избирательных прав.

Порабощенный народ устремился к свободе, но темные силы реакции готовили ему страшную месть за его участие в освободи­тельном движении. Навстречу революционной волне, увлекшей луч­шую часть русского общества, поднялась грязная волна «черных со­тен», ставших «опорою трона». «Acheronta movebo» — эту угрозу стала систематически осуществлять царская власть в отчаянной борьбе с революцией. Выпуская Ахерон черни против либераль­ной интеллигенции и «жидов», реакция достигала трех целей: не­посредственно устрашала либералов и социалистов, демонстри­ровала нежелание «народа» заменить самодержавие конституци­ей и старалось компрометировать все освободительное движение, как дело инородцев, особенно евреев, дело ненациональное. Нача­лась открытая погромная агитация под лозунгами: «Бейте рево­люционеров и жидов!» В прокламации южнорусского «Общества националистов» говорилось: «Крики «долой самодержавие!» суть крики тех кровопийц, которые называются жидами, армянами, поляками. Берегитесь жидов! Все зло, все горе нашей жизни — жиды. Скоро настанет чудное время, когда жидов в России не будет. Долой изменников! Долой конституцию!» Погромы готовились открыто к пасхальному сезону. Из многих городов телеграфировали в га­зеты: «Ждут погромов». Кое-где губернаторы принимали меры про­тив эксцессов, но во многих местах подготовление погромов явно поощрялось военными и гражданскими властями, в особенности по­литической полицией — жандармскими или охранными отделения­ми. В апреле 1905 г. в фабричном городе Белостоке, центре еврейско­го рабочего движения, казаки били прохожих евреев на улицах, врывались в синагоги и квартиры, искали оружия. В дни Пасхи крестьяне громили евреев в местечке Дусяты (Ковенской губ.). На юге, в Мелитополе, пьяная толпа громила и поджигала еврейские магазины, а затем начала разрушать и русские дома, но самообо­рона, состоявшая из еврейской и русской молодежи, прекратила буй­ство. В Симферополе черносотенцы распустили слух, будто еврейс­кий мальчик, сын аптекаря, бросил христианскую икону в нечистое место; начался погром, встретивший отпор сначала со стороны воо­руженной еврейской молодежи, а потом и со стороны местного гар­низона.

В одном месте кровавая расправа с евреями на политической почве была тщательно подготовлена, и здесь повторилась трагедия Кишинева. В волынской столице Житомире, где в революционных демонстрациях участвовали вместе и евреи и русские, бросалась в глаза особенная активность еврейской молодежи, и черносотенцы решили на этой почве дать сражение «бунтарям». Распускались слу­хи, что евреи, обучаясь стрельбе за городом, целятся в портрет царя и готовятся «резать христиан». Евреи действительно вооружались для самообороны, и открытые упражнения молодых людей в стрельбе давали повод для упомянутых слухов. В пасхальные дни разыгрался кровавый спектакль. В течение трех дней (6-8 мая) город был во власти пьяных банд, которые грабили, убивали и увечили евреев, уверенные в том, что царь не накажет тех, которые истребляют его врагов, требующих свободы. Еврейская самооборона в Житомире проявляла чудеса храбрости там, где ей не мешали полиция и войс­ка. Среди павших героев самообороны оказался русский студент Бли­нов, самоотверженно выступивший в защиту избиваемых. Черные звери набросились на Блинова с криком: «Хоть ты и русский, но со­циалист и хуже жидов!» Юношу забили до смерти при помощи сол­дат и полицейских.