— Такое бывает? Дар может деградировать?

— Как и все в нашем мире. Если ты чем-то не пользуешься, эта мышца атрофируется. Если не использовать дар, тело будет считать его не таким уж нужным элементом. Или Вы хотели достичь могущества лежа не диване?

— Было бы неплохо, — честно признался я. — Но остается еще один сильный маг второго ранга. Который, кстати, уже заметил силу внутри своей гостьи.

Владимир Георгиевич поднес фужер с шампанским к губам и загадочно улыбнулся. Словно я сказал нечто забавное, но сам не догадался об этом. Еще — он не смотрел на меня. Что интереснее всего, когда Романов улыбнулся, то стал еще более некрасивым. За что же его так природа наказала?

— Пусть будет так, — сказал брат Императора. — Но, насколько Вы видите, я не тороплюсь рассказать Его Величеству, что один застенный граф смог отдать часть своего дара тете. И мало того, после создал защитное заклинание третьего ранга для отвода глаз, причем, без особых сложностей. Признаться, Вы удивительным образом поднаторели в волшбе за такой короткий срок. Понятно, что Вам повезло и с даром. Но все же…

Романов вновь отпил шампанское, словно над чем-то раздумывая. А я удивленно посмотрел на него. Значит, Антивзор третьего ранга? Я почему-то отнес его ко второму. Но раз Его Высочество говорит, так оно и есть. В магических делах Владимир Георгиевич будет поопытнее.

— Николай… — он запнулся, но всего на какое-то мгновение, — Федорович, Вы знаете, как устроена циркуляция магии, как некоей субстанции среди волшебников?

— Мне пытался объяснить господин Максутов, — ответил я. — Магия — своего рода напряжение, а маги — устройства, которые от него работают. Когда одно из устройств выходит из строя, то напряжение равномерно перераспределяется на остальные.

— Какое диковинное объяснение, — улыбнулся Владимир Георгиевич, пощелкав ногтем по пустому фужеру. — Но я будто бы Вас понял. И в общем, Вы правы. Только прибавьте сюда вот еще какую переменную: напряжение само выбирает себе новые устройства, через которые будет работать. В этом и есть самая большая несправедливость. Порой магия достается людям, не совсем достойным и не готовым к ней. По крайней мере, так было прежде.

Я не сдержал усмешку. Это в чей огород камешек, интересно?

Владимир Георгиевич отдал фужер подошедшему с подносом официанту и взял новый.

— Процесс передачи магических сил еще сложнее. Никто не ручается за то, как поведет себя дар в чужом теле. Приживется ли. В нашем мире изъятие дара в пользу государства с недавних времен и вовсе запрещено. Можете себе представить?

Я кивнул.

— И это создает определенные трудности. Возьмите, к примеру, моего сына. Неглупый мальчик, замечательно сложен, из хорошего рода. Но вот, обделен даром. Причем, с самого рождения. Чего я только не пробовал, но он так и остался пустышкой. А Вы знаете, Николай Федорович, несмотря на всю прогрессивность нашего общества, недомам трудно занять самое высокое кресло.

— Не могу с Вами согласиться, — ответил я. — Насколько мне известно, множество людей в Сенате, как и в министерстве…

Владимир Георгиевич засмеялся, поэтому я тут же смущенно замолчал. Будто сказал какую-то глупость. Хотя, судя по всему, так оно и было.

— Вы наивны и юны. Я имею в виду не министерское кресло, кое-что повыше.

Именно в этот момент Владимир Георгиевич встретился взглядом с Императором. Лучезарно улыбнувшись тот поднял фужер, и кузен ответил ему тем же.

— Недом не может быть государем, — произнес он почти не разжимая губ. — Правитель должен быть магом. Пусть самым плохоньким, слабеньким. Но подданные хотят видеть в нем своего человека, того, кто будет защищать их интересы. Мага всегда можно поднатаскать, обучить. Но в правителе должна плескаться хоть капля дара.

— Но ведь Его Величество…

— Его Величеству сорок шесть лет, — ответил Владимир Георгиевич. — Он немногим младше меня. И у него та же проблема — все дети недомы. Насмешка судьбы, не правда ли? Только в отличие от меня, у брата три дочки. Что весьма снижает их шансы в борьбе за престол.

— То есть, Вы мне предлагаете…

— Сделать магом моего сына в обмен на молчание. Условие довольно простое. Вдобавок ко всему, Вы получите мое покровительство.

— Но ведь это измена, — тихо прошептал я.

— Вовсе нет. Я не прошу свергать своего брата. И сам не собираюсь этого делать. Лишь хочу подготовить ему достойную смену.

— А если я откажусь?

— Как подданный Его Величества, я буду вынужден сообщить ему одну прелюбопытную деталь касательно застенного графа. Думаю, Император очень обрадуется, что у него в руках окажется оружие, с которым он сможет победить любого врага. Сделать недома магом или усилить дар уже существующего волшебника. Так что, как Вам перспектива?

Перед глазами встала узкая камера, кусок хлеба и кружка воды. И редкие выходы из темницы, когда нужно будет кого-то прокачать. Да, перспектива, мягко говоря, так себе.

— Если все же Вы согласитесь, я Вам гарантирую спокойную и безбедную жизнь. Не придется больше устраивать всякие потешные поединки на Вашем заводе. Да, да, граф, не смотрите так, к Вам приковано слишком пристальное внимание.

— А если дар не приживается? Вы ведь сами говорили…

— Ваша тетя чувствует себя прекрасно, — ответил Его Высочество. — Но если все же случится именно так, как Вы предположили, то мы попробуем еще раз. До того момента, пока не добьемся желаемого результата. По всей вероятности, Вам все равно, сколько раз отдавать часть дара. Чувствуете Вы себя все равно прекрасно.

Он улыбнулся проходящему господину.

— Ходили слухи, что господин Ирмер обладает какими-то сверхъестественными способностями. Сверхъестественными даже для мага. Теперь хотя бы понятно, о чем все говорили. Итак, возвращаюсь к нашему разговору: выбор за Вами.

— Получается, у меня нет особого выбора, Ваше Высочество.

— Выбор есть всегда, — пожал плечами Владимир Георгиевич. — Просто, его результаты не всем нравятся.

Ощущения были так себе. Никому не по душе оказаться пешкой в чужой игре. К тому же, когда тебя шантажируют. Пусть светлейший князь и сделал это довольно тонко, однако смысл я уловил. Либо соглашаешься, либо тебя размажут.

— Я согласен. Когда?

— На днях, — ответил Владимир Георгиевич. — Я пришлю какого-нибудь человека. Не из своего круга. Чтобы его нельзя было связать со мной. Он сообщит место и время, где все должно произойти. Сделаете моего сына магом, и дело с концом. Все разойдутся довольные собой.

— Место и время? — удивился я. — Почему не здесь?

— Об этом никто не должен знать. А у такого большого особняка много ушей и глаз. Думаю, все уже оговорено. К тому же, мне кажется, брат созрел для благотворительности.

— Господа… и дамы, — улыбнулся Император, обнажив крепкие ровные зубы.

Забавно, ему шла улыбка. Но нравился мне в таком состоянии Его Величество еще меньше, чем Владимир Георгиевич.

Сейчас Император был чуть-чуть пьян. Хотя, судя по внимательному взгляду его супруги, напороться до беспамятства ему здесь не позволят. Хорошо иметь чуткую жену.

— Все знают меня, как доброго, щедрого и радушного хозяина, — сказал он, слегка растягивая слова.

Взгляд Романовой медленно холодел, приобретая крупицы льда. Неужели я дождусь скандала в императорской семье? Хоть бы, хоть бы.

— Поэтому не мог не отреагировать на появление родственницы нашего графа Ирмер-Куликова. Чтобы обезопасить ее от посягательств застенцев, Наше Императорское Величество предоставляет право Марии Семеновне принести присягу на вечное подданство Российскому Государю. После чего госпоже Никольской будет пожалован титул графини. Итак, без лишних слов, склонитесь.

Сказано это было с неким самодовольством, некоторые гости даже рассмеялись. Его Величество чувствовал себя хозяином ситуации. В действительности так оно и было.

Я смотрел на Императора еле сдерживая злость. Так, спокойнее, Кулик, спокойнее. Дыши ровнее. Все происходящее здесь является фарсом. Хотя бы потому, что предоставление права принятия в подданство иностранцев должно осуществляться Губернским правлением. А никак не Его Величеством. Это я узнал в лицее.