Точнее, Горчаков Илья Сергеевич, тоже, кстати, граф. Тонкий, высокий, с длинным носом и все время витающий в облаках. И из довольно богатой семьи. Единственное, с даром не повезло. У него и отец еле-еле до пятого ранга дотянул.

— Тут некоторые уже заклинания для четвертого изучают, — пробормотал коренастый Макар Протопопов. — А нам бы экзамен на седьмой сдать. Тогда такие перспективы откроются…

Обычно угрюмое квадратное лицо Макара преобразилось. Был он из простолюдинов, поэтому для него седьмой ранг действительно открывал многие двери. Мало-мальского мага могут взять в услужение куда угодно. А вот Горчаков слова нашего товарища из простолюдинов встретил с самым кислым выражением лица.

— Я узнала, — подошла с подносом к столу Лиза. — Расписание поменяли, сейчас к фельдфебелю, а потом два урока в кузне.

— Чтоб меня жандармы драли, — поник Макар. — Нас тут вообще будут когда-нибудь магии учить?

— Можно в присутствии дамы не выражаться? — скривилась Лиза.

Макару девушка очень нравилась. И мне кажется, он пытался быть нарочито крутым в ее присутствии. Поэтому частенько использовал грубые выражения и рисовался. Вот только одно-единственное слово Лизы мгновенно сбивало с него всю спесь.

Елизавета Павловна Дмитриева была одной из девяти дочерей дворян, которые поступили в лицей. Только на экзамене не повезло, впрочем, как и всем нам.

В ней чувствовалась некая почти королевская стать. Ростом она оказалась выше всех нас, пусть и ненамного, но держала спину так прямо, что при общении приходилось задирать голову.

Я понимал, почему она так понравилась Макару. Ее можно было описать одним словом — изящество. Прямой нос, тонкие брови, узкие скулы, небольшие губы и всегда аккуратно убранные каштановые волосы. Какого цвета глаза — я так и не понял. Казалось, они все время меняли свой оттенок. От темно-голубого до светло-серого. Каждое движение будто совершалось сотни раз, настолько оно было отточено и грациозно.

На Лизу с тихими вздохами смотрел весь наш подготовительный курс — тринадцать изгоев, которые не смогли сотворить простейшее заклинание седьмого порядка. А познакомился с ней именно я. Причем довольно просто и незамысловато, переступив через свою стеснительность.

Вопреки ожиданиям, непосредственно магии нас не учили. А пока лишь подготавливали к ней. К примеру, на кузнечном деле мы махали молотками, как заведенные. Чтобы потом с легкостью создавать кованые заклинания. Когда наступит это потом — оставалось загадкой.

Также нас подготавливали и к «плетенке». Заключалось это в незамысловатой процедуре — вязании шарфов. Вот тут и оказалось, что если махать молоткам у нас хоть как-то получалось, то работать со спицами не умел никто.

Кроме разве что Лизы. Воспитание у нее было хорошее. Поэтому вязать и вышивать она могла почти что с завязанными глазами. Вот без всякой мысли и подошел к ней с одной единственной просьбой — показать что и как. А она не отказала.

— Это ты, что ли, тот самый застенец? — только и спросила девушка.

— Я, — не стал отрицать очевидное. — Ирмер-Куликов, к вашим услугам.

— Дмитриева Елизавета Павловна, — сделала легкий реверанс та.

Так и познакомились. А позже к нам подтянулись Горчаков с Протопоповым.

Вопреки ожиданиям, ребята не смотрели на меня, как на невиданную зверушку, в отличие от большинства. И даже шарахаться не собирались. А переборов стеснительность, стали живо интересоваться моим миром, искренне удивляясь быту застенцев. Пацанов, понятное дело, изумляли самолеты, машины, скоростные поезда и сотовые телефоны. Лиза больше любопытствовала по поводу моды. Когда я сказал, про бикини на наших пляжах, она покраснела и чуть в обморок не грохнулась. А после буквально завалила вопросами.

— Как вы можете это есть? — скривился Горчаков.

— А че? Нормальная жрачка, — пожал плечами Макар, тут же поглядев на девушку. — Прошу прощения, еда.

— Да, бывало и хуже, — поддержал его я.

— Видимо, в вашем мире с продуктами все не так уж хорошо, — ковырнула с некоторым сомнением тушеную капусту Лиза.

— Ага, так плохо, что мы снабжаем вас всей едой, — ухмыльнулся я.

Что интересно, я до сих пор называл этот мир «ваш», а тот, покинутый, «мой». Ничего с собой не мог поделать. Да, может, и не надо было ничего делать. Не стоит забывать кто я и зачем здесь нахожусь. Думаю, в скором времени доблестные разведчики все же спросят свое.

— Ладно, надо, значит, надо, — зачерпнула вилкой тушеную капусту Лиза. — Если сейчас не поесть, после фельдфебеля с ног валиться будешь.

Это правда. Фельдфебель, хромой военный с мрачным выражением лица, в гробу видел все титулы и звания. И муштровал нас, как самых настоящих солдат. Мы, например, могли по полчаса стоять спиной к стене для выправки осанки. А если он не дай бог почувствует запах сигарет (некоторые из учащихся баловались), то все занятие мы будем бегать, нарезая круги по внутреннему двору.

— Эй, иди сюда, — прозвучало совсем рядом. Буквально у соседнего стола.

Я дернулся, ожидая, самого худшего. Но оказалось, что несколько аристократов перегородили путь одному из юнкеров, худенькому низенькому пацану в круглых очках. Заметив мой взгляд, один из них злобно зыркнул и стал говорить тише. И судя по выражению очкарика, приятного в его словах было мало.

Я внимательно рассматривал троицу. Заводила у них крепкий и высокий пацан лет восемнадцати. Рядом тощий и чуть ссутулившийся парень с торчащими передними зубами и длинным кривым носом. Про себя я ему и кличку придумал — Крыса. Последний был огромным амбалом. Даже идеально подогнанный мундир не мог скрыть его живота. Что интересно, его я как раз вспомнил. Он шел на экзамене аккурат передо мной. Зубарев, четвертый ранг.

— Это не наше дело, — негромко произнес Горчаков. — Николай, двое там шестеранговых, а один вообще пятерка.

— Четверка, — поправил его я. — Зубарев. И разве я куда-то лезу?

Для убедительности даже пришлось пожать плечами.

Лиза закусила губу, явно не от умопомрачительного вкуса тушеной капусты, но промолчала. Так бы и это незначительная чужая стычка и прошла мимо меня, если бы аристократ не сказал напоследок уже громче, чуть издеваясь.

— Не сбежишь? — спросил заводила.

— Я вас не боюсь, — с вызовом произнес очкарик. — И готов отвечать за свои слова.

Хотя голос и весь его вид говорил об обратном. Пацан чуть ли не дрожал.

— Ну, смотри, Самарин, мы будем ждать.

У меня в мозгу щелкнуло. Самарин! Конечно, это не тот самый, кому Ирмер адресовал письмо относительно меня. А, скорее всего, сын. Но это шикарный случай выйти на отца и поговорить.

— Илья, ты у нас почти всех знаешь, — сказал я, глядя на удаляющихся аристократов. — Вот этот, который в очках, кто такой?

— А, тот? Самарин, у него дядя в Сенате. Он семерка.

Семерка — это хорошо. Их классы рядом с нашими, мы даже иногда пересекались на общих предметах. Той же ковке. Просто раньше я не обращал на этого тощего пацана внимания. Хотя он ничего, с гонором. Не зассал против нескольких. А еще меня позабавило, что даже в мире высокородных все было, как у нас. Сильный гнобил слабого.

— Что, Николай, тоже распробовал вкус высокой кухни? — ехидно спросил Горчаков.

— Ага, уже минуту вилку возле рта держишь, — прыснула Лиза.

— Я просто наслаждаюсь, — улыбнулся в ответ я.

А в голове уже созрел план. Что ж, иногда нужно заниматься благотворительностью. Особенно, когда несколько дурней хотят отоварить одного худого пацана.

То ли фельдфебель был сегодня слишком мягок, то ли я сильно погружен в свои мысли, однако занятие пролетело, как миг. А в кузне я не сводил взгляда с Самарина. Да, хлипок парнишка. Молоток держит даже не ладонью, а пальцами.

— Вот на кой черт им эти гвозди? — жаловался рядом Горчаков, глядя на собственное кривоватое творение.

— Поди плохо? — пожал здоровыми плечами Макар. — Тебя кормят, одевают, мастерству учат. Если не сложится, потом в кузнице подмастерьем работать будешь.