— Слышь, отрок. — Эрнандес, видимо, решила изобразить контраст.

Отец Рашида по их обычаям носил бороду и усы. Аккуратно ухоженные, откровенно в дорогом салоне конфигурированные — часть волос которых которых поседела.

Миру не сильно разбиралась в этнических обычаях Лысого, но припомнила что-то типа того: цвет волос в бороде у них напрямую связан с уважением. Чем больше седины — тем круче.

— Отойдите. — Фархат Али разозлился, покраснел ещё сильнее и засопел носорогом.

По-прежнему не глядя на пару старшеклассниц, годящихся в модели, он попытался отстранить их рукой с дороги.

Со спины на одноклассниц тем временем набегал полыхающий всеми цветами энтузиазма Рыжий, старательно огибая подруг по дуге и, видимо, пытаясь сделать так, чтоб оказаться с отцом Лысого и школьной доской на одной прямой.

Интересно, нафига, подумала Миру словами Айи.

— У нас даже завуч по е*алу отхватывает за меньшее, — уронила Мартинес, перехватывая мужскую руку в нескольких сантиметрах от тебя.

Японка вовремя сообразила, что оторва сейчас наверняка включила то самое расширение, которое позволяет школьнице по прозвищу "Худая" при желании отрывать от земли автомобили.

Хруст костей южанина был слышен даже без имплантов или приложений на весь класс.

Отец Рашида ожидаемо вскрикнул — дико, по звериному и коротко.

Одновременно с его воплем правая подошва Эрнандес стрельнула вперёд и встретилась с брючным ремнём юриста.

Фархата Али унесло спиной вперёд, в угол, образованный стенкой, дверями подсобки и классной доской старого образца (электронка, но не голографическая).

Юрист отчего-то закричал ещё сильнее, хотя громче, казалось, некуда.

В пальцах Мартинес что-то повисло. До Миру далеко не сразу, несмотря на концентратор, дошло: это были фрагменты среднего и безымянного пальцев. Человеческих пальцев.

Следом за этим как в замедленной съёмке, в воздухе повис и шлёпнулся на землю массивный мужской перстень. Mиру отмотала последние секунды в предусмотрительно активированной записи и убедилась, что кольцо было с пальца юриста (одного из тех, что сейчас рассматривала вблизи латиноамериканка).

— Бл*. Слишком сильно схватила, — на фоне подвываний Али-старшего задумчиво изрекла старшеклассница.

Она подняла ампутированные фаланги над головой и виновато вздохнула:

— И чё теперь? Расширение неоткалиброванное; хз, как так вышло. Звоните в медпункт, что ли? Алло кто-нибудь!

— Я тоже переборщила, — хмуро призналась Эрнандес следом. — На нём какое-то их национальное расширение зажглось — и я испугалась. Стукнула с запасом, а оно вон как.

Валяют дурака или чистая монета? Неясно.

— Интересно, охрану сегодня кто-нибудь вызовет или нет? — все промолчали и Миру решительно набрала мать.

В углу слабо заворочался Фархат Али, безуспешно пытаясь встать на ноги со второго и третьего раза.

"Очень странное расширение было" — Макс, обычно избегающий не то что подобных гласных обсуждений, а даже намёков на них, подвесил в чате голографическую иллюстрацию. — "Он действительно под защитой на вас пёр. Какой-то их продукт из дома, зарегистрирован у нас в усеченном лицензионном варианте: не контрафакт, но и не на продажу. Вот ссыла".

"Индивидуалка" — Припечатала Юлия. — "Личная штука под одного человека, конкретного. Просто три продукта наложились, случайность: Мартинес клещами вцепилась под своим прессом, Эрнандес со всей дури ахнула в пузо копытом — у неё здоровья хватает. А у него программная защита сработала: сам напрягся, эластичность ушла. МОГЛИ УБИТЬ 🤔".

"Аппаратная часть зато не выдержала: в суставах пальчики оторвались" — проанализировав собственные логи, бросила в общий чат Айя. — "Я его рефлекторно дёрнула в тот самый момент, на усилении. Бл*. Н-да уж, неудачно получилось".

Миру, старательно избегая активного участия в классном чате (одном из; отсутствие импланта от всех остальных нужно скрывать как можно дольше), вместе с тем внимательно следила за ходом беседы одноклассников.

Событие оказалось ярким, плюс ещё не закончилось: где-то по коридору сюда неслись охранники семейства Али. Страшно.

Попутно японка наблюдала и за "братом". Именно поэтому она успела перехватить того в виртуале в последнюю секунду: "НЕ ПАЛИСЬ! 😠 Читай со второго уровня! Не лезь дальше!".

Рыжий чуть было не "передавил" (его собственным языком): ещё бы немного — и его полноценная иконка загорелась бы в беседе там, где натурала по определению быть не могло.

"Чего ты?!" — от Виктора пахнуло нешуточной обидой.

Он явно возгордился заслуженным достижением и сейчас сожалел, что ему не дали его эффектно продемонстрировать другим.

"Она права!" — Эрнандес бесцеремонно пресекла зарождающийся бунт товарища. — "Сиди тихо! Потом объясню 🙏. Читай тихо со своего второго яруса!".

Рыжий, мгновенно надувшись, шмыгнул носом: "Это мои разборки! Брысь с дороги!".

Эрнандес, не глядя, протянула левую руку назад, схватила его за рубашку, подгребла под себя и взяла его шею в захват локтем, как до урока — китаянку: "Постой тихо, ради Иисуса! Айя, дай ему по печени со своей стороны?! 😡".

"Охрана тоже бежит. Сюда не транслирую" — лаконично сообщила Мартинес. — "Я вызвала их сама, через кнопку на центральном школьном пульте. Свин, похоже, решил изобразить футбольного судью".

— Это как? — выдал Виктор голосом.

В общей суматохе его ремарке никто значения не придал, поскольку смотрелось естественно. Могло касаться и инцидента в целом: Седьков — тормоз, реагирует с опозданием. Известно всем и давно.

"Это когда нарушение правил уже произошло, а футбольный судья только набирает воздух в лёгкие. Потом держит паузу — даёт чуток поиграть по инерции, хотя мог бы свистнуть и сразу, намного раньше" — со скоростью автомата пояснила Айя.

***

Такое классное утро неожиданно становится острым углом, причём куда не надо.

Вначале мы классно поговорили с Миру. Наладили общий язык, эмоциональный контакт, кучу важных нюансов проговорили.

Даже на урок опоздали вместе и сели рядом — впору танцевать от радости. Меня, если честно, угнетали подвешенные отношения с ней.

А после химии начинается полный трэш, на каждый этап которого я несколько раз подряд реагирую с опозданием.

Во-первых, едва не сбив с ног препода, в классное помещение врывается родитель Рашида.

Я хоть где-то и ожидал чего-то такого, но не рассчитывал, что оно произойдёт так стремительно и в момент, когда я расслабился после общения с японкой.

Я уж не знаю, защищать ли сына полез отец Жирного на эмоциях, высказать ли мне своё фи накоротке — но дорогу ему без согласования со мной неожиданно преграждают Мартинес и Эрнандес.

Слово за слово, трали-вали — и папаша Рашида улетает спиной вперёд почти что к учителю химии (Ана его ногой двинула).

А его пальцы остаются в руке Айи! Я первые секунд десять даже поверить не мог своим глазам: думал, со зрением нелады и мерещится что-то непонятное.

Оказалось, реальность. Кстати, я пока чисто физически представить не могу, как такое возможно. Или у него и внутренности всмятку? Так вроде вон, шевелится, даже встать пытается. Кровь течёт.

В двух чатах почти одновременно со всем этим со скоростью звука разгорается обмен мнениями, следить за которым моих скромных способностей натурала не хватает.

Сконцентрировавшись на нашем внутреннем разговоре на четверых, у меня случайно получается выдать собственную фразу. Оказывается, не нужно ничего выписывать или вырисовывать: просто бросаешь сгусток, потом обозначаешь слепок фразы — и ага.

Не успеваю я порадоваться собственному прорыву на ниве нейроконтроля (а что, зря тренировался столько, что ли?), как мне затыкают рот и не дают толком даже насладиться результатом.

А затем в класс врываются охранники отца Рашида и история заходит на второй виток: по лицам южан проносится целая буря по мере того, как до них доходит состояние шефа.