— Загадочно и не конкретно. Извини, мне ещё всю эту ботву нарезать. — Разворачиваюсь к разделочному столу.

Справедливости ради, агентство моделей, которое можно легко организовать из здешних официанток, полностью заполировало и протерапевтировало весь мой сегодняшний негатив.

Плохое настроение как рукой сняло. Занятно.

Когда попадаешь в женский коллектив, где разбегаются глаза, все проблемы почему-то начинают казаться мелкими, а неприятности — ничтожными. Только что на своём примере понял.

— Это не ботва! Натуральный органик! Еще непонятно, как тебя резать в первый день поставили. А про очки я потому спросила, что говорили, будто ты слеп, как крот. На кухню захожу — специально просматриваюсь час. Так ты даже не щуришься! Не сходится, — она многозначительно наклоняет голову.

— Будешь смеяться, но очки приказали долго жить. Разбились сегодня утром.

— А как же ты без них работаешь?!

Ух ты. Переживает, что ли? Да ну, не может быть.

— А чего тут работать? Пока не пожаловались. Хорошо помыть посуду — соколиные глаза не нужны, можно и наощупь сориентироваться либо поближе тарелку поднести. Ну и освещение здесь хорошее. Чтобы резать — тоже видеть необязательно. Я же небыстро работаю, как раз с учётом своего зрения

— Я в медицинском колледже учусь, предпоследний курс. Странно, что ты не щуришься — именно поэтому и заинтересовалась.

— Специально пытаюсь адаптироваться с этим зрением и контролирую мышцы глаз.

— Зачем?!

— Майра, девушкам с идеальной внешностью любопытство не к лицу. Тебе кто-нибудь сегодня говорил, что ты ослепительно красивая?

— Что красивая, регулярно говорят. Ты не ответил: нафига тебе делать вид, что ты не слепой, когда ты слепой?

— А говорят, что моделям мозги не нужны. И дотошность.

— Пхе, а у тебя точно плохое зрение? Как разглядел?

— Да тут такие… официантки, что моей первой мыслью было: попал на финал конкурса красоты. Уж разглядел как-то! С пары метров я ориентируюсь, а ко мне сегодня, когда на мойке посуды стоял, каждая не по одному разу подошла. Кстати, а почему совсем парней нет?

— Ты есть.

— Меня нет: посуда и подай-принеси на кухне не считается. А вот официантов-мужчин — ни одного, только слабый пол.

— Кадровая политика. Ты мне ответишь, что у тебя с очками?

— Блин, разбились, сказал же уже! Вот такие есть. — Надеваю домашние, в которых похож на юного алкоголика, если верить Хамасаки. — Но я в них стесня… ЧЕГО?!

— Пха-а-а-ха-ха-ха-ха… Уиии-хи-хиии… Вопросов больше нет!.. Иии-хи-хи-хи-хи…

— Блин. Да ну тебя. — Почему-то становится грустно на ровном месте.

Возвращаюсь к нарезке зелени, которую мне в самый первый день отчего-то решил доверить дежурный шеф.

— Слушай, а это же ты учишься в колледже при филиале токийского университета?

— Да. Откуда знаешь?

— Дружу кое с кем оттуда. Видела запись, узнала тебя.

— А дружишь с кем?

Спрашиваю потому, что у этого организма в школе друзей не водится: стоит понимать перспективу отношений.

— Эрнандес, Ана. Знаешь такую?

— Конечно. Спортсменка, одноклассница.

Хм, одна из немногих, с кем отношения более-менее нормальные.

— Так, ты же ещё не ел?

— Нет.

И не звали пока, и не до того было: очень старался не ударить в грязь лицом, что с учетом ограниченности ресурса по глазам было не так и просто.

Колобок, с которым мы достаточно плодотворно провели в спортзале почти час, разговорился со мной в душе (кстати, в отличие от квартиры, вода бесплатно. Правда, не горячая). Итогом этой беседы, помимо прочего, стал его совет: подсобных рабочих на пищевых производствах не хватает регулярно (он каким-то образом в курсе).

Если я хочу — могу попробовать вечерне-ночную смену во "Флоренции", он позвонит, кому надо. Не айс, но на корку хлеба точно хватит. Пятнадцать монет в час, если вчёрную и без оформления, аккурат примерная стоимость буханки — смотря в каком магазине брать (килограмм сыра, правда, стоит уже полтинник и выше).

Кстати, есть отдельный бонус: персонал кормят. Для меня очень немаловажный момент.

Во "Флоренции" меня вначале поставили мыть посуду, чем я и занимался часа четыре подряд. Потом попросили перерезать таз зелени.

О каких-либо документах, включая санитарные книжки или их аналоги, речь, кстати, не идёт. С другой стороны, что я знаю об этом мире; может, так и надо.

— Как дорежешь, иди в комнату персонала: там стоит твоя порция.

— Могу тебя попросить никому из моей школы не говорить, что я здесь работаю?

— Без проблем. Я и о себе несильно распространяюсь, — признаётся Майра.

В специально отведённом помещении через некоторое время пара девчонок снабжает меня каким-то супом и половиной здоровенной пиццы:

— Всё твое. Что не съешь, можешь домой забрать.

Так я и делаю, когда заканчиваю работу на сегодня.

Семь часов. Грубо, сотня. Если добавить из заначки энзэ дома (ещё родительской), как раз три дня хватит, чтобы закрыть долг букмекеру.

Заведение имеет несколько разных залов. Пара из них функционирует в режиме ночного клуба, потому кухня работает практически круглосуточно. Завтра нужно позвонить до обеда и сказать, во сколько выйду.

Спасибо колобку, который Луис, чё. С опозданием понимаю: с улицы такого, как я, сюда бы не взяли.

Поработал ночью изрядно. Настолько, что утром даже не слышу будильника.

Правда, вслед за часами начинает звонить телефон, он-то меня и будит:

— Привет. Это мама Миру.

— Доброе утро. Что-то случилось?

— Нет, всё в порядке. Я вчера просто не догадалась, хотела бы исправить. Как ты смотришь, если мы поможем тебе найти работу? Денег у меня ты не возьмёшь, понятно. Но как насчёт работы?

— Я сейчас не готов обсуждать этот вопрос по целому ряду причин. Тика, спасибо большое, но я ещё не до конца проснулся. Слишком серьёзная тема, чтобы на бегу обсуждать.

— Окей. Пока. Набери как надумаешь.

Пока сижу на кухне и жую остатки пиццы из "Флоренции", тщетно пытаюсь сообразить, чего это мать одноклассницы так в меня вцепилась.

Самой большой интригой этого дня стало планируемое участие Рыжего в кибер турнире. Если верить информации о его крутости на этом поприще, остальным он просто не должен оставить шансов.

— Как сам? — к Рашиду, прогуливающемуся перед входом на территорию, подошли свои.

— Пойдёт, — он со вздохом приложил правую ладонь к левой половине груди. — Вчера всё потёрли. Полиция пыталась наводить справки с разных сторон. Родители дома такое устроили…

— За контрафакт на концентраторе?

— Угу. Отец карманные расходы на месяц ликвидировал: говорит, чтобы лучше мозги шевелились. А чё, Рыжий правда на турнир полез, пока меня не было?

— Кот из дома, мыши в пляс.

— Ладно. Сейчас пообщаемся, — абсолютно нейтрально уронил Лысый.

— Вон и он сам идёт. Без очков никого не видит.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — Рашид заступил Седькову дорогу, потому что тот и правда ничего вокруг себя не замечал.

— Хочу. — Рыжий поднял задумчивый взгляд. — Пошёл на**р. Но непонятно, зачем ты этого так добиваешься. Мазохист?

— Ты же понимаешь, что ты труп? — спокойно спросил Рашид. — Но даже в самом тяжёлом положении есть свои варианты. И я бы тебе искренне советова…

— СТОП! Жирный, свои советы придержи при себе: их никто не спрашивает. Насчёт трупа: не нужно пытаться выдавать свои влажные желания за объективную реальность.

Рыжий в процессе тирады приблизился к собеседнику вплотную и зачем-то взял его за пуговицу.

— Что ты сейчас сказал? — Лысый выглядел демонстративно спокойным и даже где-то задумчивым.

Только скользнул взглядом по пальцам дурачка на своей одежде.

— Не тебе решать. Ты можешь болтать языком, сучить ножками, но решать не тебе. Не доходит? Объяснить иначе?