— Вообще-то, я тоже сейчас беременная, — неприязненно обжигает сестрицу взглядом мать. — И мне очень досадно, что о чужих людях ты думаешь в первую очередь! А о родных — постольку-поскольку.

— Ой, вот только не надо этого всего! Я отлично помню, что приёмная! И всё внимание всегда доставалось ему! — Ю злобно тычет пальцем в мою сторону. — Ты и сейчас бросилась за него топить! Даже не спросила, как мои дела!

— Может, потому, что ты отлично нашла общий язык с ней? — Нозоми, указывая на лежащее под ногами тело, со скоростью звука успокаивается до олимпийского состояния. — И я вообще не сильно много места занимала в твоих мозгах?

— Откуда тебе знать? — огрызается сестра.

— Видимо, из банковской выписки? — ехидно предполагает Рисако, без комплексов вмешиваясь в беседу близких родственников. — Если она, — тычок вниз, — что-то покупала или заказывала на вас двоих в последнее время, то в семейном онлайн банкинге это видно. Даже если вы рыбу на двоих из гипера ели.

— А ты кто такая?! И вообще, какое твоё дело?! — неподдельно бесится удочерённая Асада, перенося фокус внимания на новый объект. — Не лезь в разговор, который тебя не касается! Правилам приличия не учили?!

— Ну-у, я бы поспорила, кто из нас обеих в семье Асада больше седьмая вода на киселе, — походя замечает младшая Томиясу. — Особенно с учётом позиции Нозоми по вопросу…

Мать неодобрительно оглядывается на дочь первого оябуна, но ничего не говорит.

— НО ТЫ ПРАВА! ИЗВИНИ! — Рисако коротко кланяется.

— А ведь ты — очень опасная дама, — шепчу ей на ухо. — Потенциально, как минимум.

— Ты о чём? — моментально подбирается она.

— У тебя улыбка сейчас была, не предвещающая ничего доброго, — поясняю. — Псевдологика: вроде бы и извиняешься, а на самом деле кусаешь ещё глубже. У Ю даже глаз дёрнулся. От ненависти.

— Я не всех кусаю, не опасайся, — шмыгает носом дочь Гэнки. — Уж тебе точно можно не переживать, поверь!

— Значит, мне можно и по морде смазать? А ему — материнское тепло? — продолжает поступать к матери моя местная сестрица. — И с чужой девкой ты тоже разговариваешь нормально! Вот как после этого всего я буду к тебе относиться?!

Лицо Нозоми удивлённо вытягивается:

— А ты что, вообще не понимаешь причинно-следственных связей? Ты сейчас дурочку корчишь или реально мозг заклинило?

— Да по***у эти связи! — срывается на крик Ю. — Ты просто любишь кого угодно, только не дочь! Не меня! Бл*, как же мне это надоело! Идите все на**р!

Она вскакивает с дивана и в целом почти грамотно проскальзывает под оплеухой Нозоми, ухитряясь технично разминуться с тяжёлой материнской ладонью.

Ух ты.

А затем Асада-средняя, словно разогревая истерику внутри себя, принимается бросать в нас посудой с кухонного стола.

***

— Уф-ф. Ушла, слава я… помидорам. — Рисако на всякий случай закрыла входные двери на задвижку изнутри и мазнула взглядом по царапине на лбу Масы. — Слушай, может, всё-таки к врачу?! Ну к чему сейчас эта детская претензия на героизм? Всё-таки не пятнадцатый век за окном!

— Не надо ни к какому врачу, — отмахнулся блондин. — Если бы было сотрясение, я бы почувствовал. А так — просто царапина. Даже кровь уже почти остановилась.

— Чашкой в лоб — там может быть не просто царапина, — отстраненно возразила сыну Нозоми-сан. — Лучше бы эмэртэ сделать. Чисто чтобы исключить.

Это её, как менее поворотливую, блондин вынужден был закрывать собой (сама Рисако технично прикрылась большой и единственной подушкой с дивана).

— Чашка лёгкая, фарфоровая, — не согласился Масахиро. — Если бы была глиняная — тогда да. Или если бы она до заварочного чайника дотянулась.

Все трое задумчиво поглядели на тяжёлый чугунный предмет кухонного инвентаря.

Блондин, в первую секунду закрыв собой мать, ещё через половину секунды уже стоял рядом с сестрой, перехватив её руку и заблокировав вторую.

После короткой истерики и серии взаимных обвинений с матерью, Ю Асада громко хлопнула входной дверью.

По полу зажужжал робот-уборщик, которого Томиясу-младшая вызвала со стационарного универсального пульта на стене.

Маса смешно подпрыгнул и заозирался, когда умная машина, тихо спустившись по лестнице, зажужжала рядом с его ногами:

— Как ты его включила?! Он же наверху был?!

Вместо ответа студентка указала взглядом на стену.

Понимания в глазах парня не прибавилось.

— Прототип умного дома, — пояснила она, задним числом соглашаясь с некоторыми постулатами красноволосой (преимущественно — на тему технологической культуры парня). — С этого пульта управляются робот-уборщик, кондиционеры, таймеры бытовой техники, система видеонаблюдения… — Рисако добросовестно перечислила ещё половину дюжины функций. — Такой во многих домах стоит, но он предыдущего поколения. Допуск по биометрии вы не настраивали, вот смотри.

Маса зачаровано проследил за её руками.

— Здесь перечень устройств, — студентка терпеливо развернула меню. — Вот так дальше проваливаешься в статус каждого устройства. Вот так можно сделать виртуальную картинку…

На полу слабо заворочалась Кога.

— Давай помогу! — предложила студентка-биолог, наклоняясь над сестрой отца.

Чтобы нарваться на полный ненависти взгляд родственницы.

— Да иди ты в ****у! — мгновенно среагировала дочь первого оябуна, отпрыгивая назад. — Я тут — единственная твоя кровная родня, если что! Валяйся и дальше! Как раз пыль по углам оботрёшь…

Она уже пожалела и о собственной доброте, и о неуместном великодушии.

Судя по дикому ответному взгляду, Мивако никакой помощи всё равно б не приняла.

— Собирайся и вали. — Коротко и спокойно сказала Нозоми-сан от разделочного стола, обращаясь ко второй жене Ватару.

Пытаясь успокоиться, мать семейства сейчас зачем-то очень быстро нарезала редьку ножом (вместо того, чтобы воспользоваться, как обычно, тёркой).

Кога, оглянувшись по сторонам, цапнула со второго (низкого) дивана свой смартфон.

Оба представителя семейства Асада, искоса наблюдая за младшей супругой бывшего финансиста, набулькали себе в чашки кто чаю, кто кофе. Затем начался обычный разговор матери и сына (видимо, чтобы сгладить неловкость ситуации).

Мивако, отправив несколько сообщений с виртуальной клавиатуры, не сказала вслух ни слова, направившись наверх. Видимо, собирать вещи.

Когда раздался звонок в дверь, Маса первый пошёл открывать, предположив через плечо:

— Наверное, Ю вернулась! Ключей не взяла, а биометрия, видимо, не срабатывает!

Рисако, придержав парня за локоть, всё на том же настенном пульте выполнила самое обычное и стандартное действие.

Когда голограмма показала площадку перед входной дверью, старшеклассник разинул глаза пошире ночного филина:

— ПОЛИЦИЯ?! За каким…?

— Я-то сегодня уйду, — раздался со второго этажа голос Мивако, спускавшейся по лестнице. — Но кое-что мы выясним прямо сейчас. Вы же не думаете, что я просто так спущу нападение на меня?!

— Решила говорить с родственниками таким образом? — без эмоций ответила Нозоми-сан.

Она отстранила в сторону и сына, и Рисако; и направилась к полицейским.

— Вон идёт! Внимание! Наш клиент.

Четверо, сидящие внутри тонированного микроавтобуса, напряглись по команде старшего.

— Ты что, прямо отсюда видишь?! — уточнил обстановку заместитель, безуспешно прищуриваясь.

— Экран вижу отсюда, — подтвердил командир, — на экране тоже всё вижу, потому что расширения поставил хорошие. Тихо! Не мешайте! Кажется, собирается вводить пароль, надо запомнить.

За пять дней муниципалитет нужно было поставить на уши. Прошло тридцать шесть часов.

Срок в пять суток специально рассчитали какие-то там запредельно умные психологи, наверняка сами сидевшие в полной безопасности (кстати, на материке! То есть далеко отсюда), и умничающие в отрыве от местной улицы.

На языке исторической родины Юки имел прозвище "Хуэй". Насколько он знал, так назывался какой-то народ на севере, на границе с Большой Степью. Сам он не имел никакого отношения ни к той далёкой местности, ни к исповедующим странную религию людям, но дурацкое прозвище почему-то прижилось и приклеилась намертво.