— А где этот скат ещё используется? Вы сказали, оно двойного назначения.

— Неразрушающий контроль: например, надо найти, где труба под полом течёт. Или внутри стены электрическая проводка оборвалась — в каком точно месте?

— Как странно. — Рыжий призадумался.

Похоже, ключевыми концептами и направлениями нейропродуктов он по жизни не заморачивался в принципе. Оттого в них совсем и не ориентировался.

— Да ничего странного. Самое обычное расширение двойного назначения, — повторилась Айя, — отсюда и цена. Как у всей этой группы.

— А ты о нём что думаешь? — Седьков оставил в покое задницу и сиськи Эрнандес и теперь дисциплинированно шевелил мозгами. — Я в вопросе дуб, но судя по тому, сколько они времени этому всему уделили в чате — надежд у них как на вундерваффе. Прям гордость распирает от собственной крутости, — он весело шмыгнул носом.

— Я бы опасалась, — лаконично ответила Мартинес. — Очень. Это посильнее твоего кастета. У себя я принудительно снизила бы проводимость через концентратор: раза в три болевой порог бы поднялся. На время. И то не факт, что спасёт.

— А почему другие себе этот порог не поднимают? Со мной же дрались и Рашид, и не только он? У них, насколько я заметил, чувствительность наоборот повышена, как у всех модификантов.

— Нейропрофиль и пакет расширений — дело более интимное, чем налоговая декларация в конце года, — красноречиво ухмыльнулась баскетболистка. — Это если близкие люди или друзья не разлей вода — тогда что-то рассказываешь.

— И то не факт, что всё, — подхватила Айя. — Я тебе ответила, что сделала бы лично я. На основании того, что установлено персонально у меня и чем я владею уверенно.

— У каждого человека ответ на конкретное приложение будет индивидуальным, — Ана решительно одёрнула полы рубахи. — Бл*, а меня только сейчас накрыло. Чё делать будем? Страшно.

— Ты ставку можешь отозвать? — проявил неожиданный прагматизм Рыжий. — Этот ожог до сих пор болит на руке. Вроде и маленькое пятнышко, а беспокоит и сбивает. Не уверен, как буду держать что-то более сильное.

— Там значительно более сильно будет, поверь, — мрачно пообещала Мартинес. — Бл*, в разы, если не в десятки. У меня детство стоит, а скат — это по-взрослому. Условно боевая вещь.

— Да причём тут ставка?! — закипавший чайник внутри Эрнандес порывом пара сбросил крышку. — Деньги — хрен с ними! Нет, ставка тоже не отменяется… Хотя это и фигня теперь…

— Она испугана, — Айя перевела товарищу-натуралу, не имеющему расширений, эмоции подруги. — Сперва разозлилась на себя, что прозевала этот момент, и быстренько впрыснула себе успокоительное через концентратор. Сейчас её истерика растёт, какое-то время она может быть неконструктивной. РЫЖИЙ! Реально, что делать будем? Я тоже не думала, что против тебя на такую сумму подготовятся. Грубо говоря, Чень тратит машину ради одного боя. Это много, мы не потянем равноценный противовес по деньгам.

— У меня свои приоритеты… Какая сумма ставки? Условия?

Эрнандес молча подвесила цифру в воздухе, затем добавила текст из другой ячейки — суть заявления.

Седьков оценил сумму и уважительно присвистнул:

— Мы не можем проиграть. Моя — треть?

— Да, деньги против работы. Ты воюешь — мы финансируем.

Одноклассник молча пошёл на кухню и решительно достал из настенного шкафчика аптечку:

— Успокойтесь. Есть одно старое средство. Уколы кто-то умеет делать? Внутривенные?

Мартинес выхватила из его рук ампулу и прогнала название через поиск.

В следующую секунду её брови оказались чуть не на затылке:

— Ты в своём уме?! Откуда у тебя это?! Где взял?!

— Обычная аптечка там, на родине, — удивился одноклассник. — Автомобильная, кстати. Ещё отец оттуда захватил. А с чего ты так возбудилась?

— Это химическая наркота!

— Да бог с тобой. — Он не поверил и полез в сеть своим допотопным способом, через экран. — Вот. Обезболивающее, болевой синдром средней и сильной интенсивности… острая недостаточность… нейролептанальгезия…

— Да. — Айя взяла себя в руки и прочитала статью полностью. — Это легальная наркота. Но всё равно! Так нельзя!

— Содержание этой фигни у тебя в крови сдаст твой же концентратор, — добросовестно подключилась к увещеваниям Эрнандес. — Либо, если возникнут подозрения, возьмут анализ крови-мочи — и здравствуй, шахтёрская планета. Конкретно в твоём случае.

— Деньги, — покачал головой парень. — В нормальной обстановке я бы и сам не стал, но вы же знаете все мои обстоятельства. Анализ на наркоту, между прочим, сдал аккурат вчера в патронажной службе. — Виктор задумался по второму кругу. — Он в ретроспективе на две недели делается; а это время мне как раз дали, чтоб внёс деньги. Мне негде их взять. Концентратор сейчас тупо сниму: я натурал, практически не пользуюсь. В зале перед тренировкой снимаю, перед сном тоже снимаю; иногда забываю одеть с утра и сутки хожу так. Ни одна собака ещё не хватилась ни разу.

Латиноамериканки неуверенно переглянулись: в принципе, с учётом отсутствия у него импланта, о его телеметрии действительно никто может и не побеспокоиться.

Звучит логично, но проверять не хочется.

Внимательно проследив за их взглядами, Седьков стащил браслет с руки и бросил его себе под ноги. Затем прошёл в прихожую, обул очень старые мужские туфли (явно не свои — размер больше, на нём как ласты), вернулся в комнату и спокойно ахнул правым каблуком по гаджету:

— Ах, какая неприятность. А на новый у меня денег нет.

Одноклассницы зависли мгновенно и намертво: не самый дорогой гаджет, превратившийся во фрагменты, из строя вышел однозначно и навсегда.

— У меня даже слов нет, чтобы описать все впечатления, — заморожено вытолкнула из себя Айя.

— Это бред. Этого не может быть. — Ана явно добавила себе в кровь седативного через имплант. — Кажется, передоз сейчас у меня, а не у него, будет.

— Да чего вы всполошились?! — искренне возмутился их такой нетривиальный товарищ. — Дамы, я слепой который день хожу, и ничего! Поверьте, для меня очки — гораздо большая потеря, чем этот ваш говняный концентратор! Без него я сто лет жил и жить буду. Ни одна сволочь об очках не почесалась, даже бабка в опеке! А она и этот самый анализ на наркоту делала, и мою медкарту только что напамять не выучила.

— Хм. — Мартинес озадачилась, прикидывая варианты сразу через несколько расширений, в том числе через ювенальную юстицию. — Вообще-то, с точки зрения индекса жизнеобеспечения если, ему очки действительно важнее. Я об этом просто не подумала. А его реально никто не теребит третий день, — она вопросительно подняла глаза на подругу. — Стрёмно, но по прогнозу реально. Он же ещё и эмигрант.

— Что за индекс? — тут же возбудился Седьков. — Почему не знаю?

— У тебя прочерк, ты без импланта. В твоём случае тупо не рассчитывается.

— Ух ты, а и точно. Оказывается, свои плюсы есть во всём, — негромко признала и Эрнандес после секундных раздумий, слегка успокаиваясь. — Виктор, кстати, а сколько стоят эти твои очки? Никогда не сталкивалась. Вопрос настолько дорогой?

— Примерно двести пятьдесят. Почти два дня работать, если по десять часов. Пока просто жалко денег — есть более первоочередные потребности.

Латиноамериканки красноречиво переглянулись.

— Э-э-э, ало! Есть ещё причина, почему не покупаю. — Виктор верно истолковал их взгляды.

— Какая?

— У нас эти битвы за лидерство будут ещё какое-то время. Мои очки, как подсказывает опыт, выходят из строя первыми. Заранее снять могу не успеть — тоже опыт. Зачем платить трижды? Всех поборю — куплю новые.

— Хренасе ты прошареный.

— Жизнь заставит. Дамы, так кто из вас умеет делать инъекции внутривенно? — Седьков требовательно переводил взгляд с одной на другую. — Надо будет уколоть после выхода из машины, но до замеса.

— Это соучастие, если всплывёт. Не такое по последствиям, как для тебя, если ширнёшься — но тем не менее. — Мартинес испытывающе смотрела на парня.