— Там, где раньше училась Цубаса, — чуть не ляпнул совсем другое; хорошо, что она рядом и сдержался (ну где бы я тут служил? В мои местные годы?), — говорили: любые отстранённые размышления вслух, в исполнении начальства в боевой обстановке, являются мягкими аналогами приказа.

— Всегда б ты был такой послушный, — замечает маркетолог. — В общем, звони им, окей. Я тут подумал ещё — это правильное решение. Но только звони им сам, хорошо? — оговаривается он, как будто у меня есть иные возможности.

— У меня секретарши нет, сам и думал позвонить, — вздыхаю. — Кстати, это нормально? Если сейчас их наберу? Я же типа не самый совершеннолетний. Они меня всерьёз точно воспримут?

— Ты не маленький. Что несовершеннолетний — в данном случае вообще неважно. Ты — владелец контрольного пакета, причём абсолютно законный его владелец. Другое дело, что это не непоколебимо, и ситуацию легко исправить, — напоминает Обути дотошно. — Но факт есть факт. Думаю, всё будет нормально.

— Уверен?

— Да. Хуже как раз будет, если я начну им звонить: собственник-то ты. А так, Вака сегодня сможет с чистой совестью протранслировать: акции нашли законного владельца, не дожидаясь требований последнего.

— Принял. Набираю.

— Я поняла. — Хмыкает Цубаса, когда Рюсэй отключается. — Интима сейчас не будет.

— Меня по твоей команде вон, всю ночь доили! — указываю взглядом на Рейко и Ваку, разложивших свои кресла в виде узких диванов на противоположной стороне двора. — Сама ж распорядилась! К тому же, я не ел ещё.

— Да я не в претензии. Давай, звони, куда сказали.

Добываю номер родни предыдущего оябуна из памяти устройства и набираю номер.

— Вы кто? — без перехода спрашивает какой-то невнятный голос.

На мой запрос видео тут же приходит отказ.

— Интересно, это мальчик или девочка? — тихо шепчу в сторону красноволосой. Громче же добавляю в микрофон. — Меня зовут Асада, Масахиро. Так сложилось, что у меня на руках пакет акций, которые мне не принадлежат. Могу поинтересоваться, с кем я сейчас разговариваю?

— Откуда у вас этот номер? — после короткой паузы интересуется то ли мужчина, то ли женщина, полностью игнорируя мой вопрос.

— Модулятор! — шипит со своего места Кимишима. — Сбивает идентификацию по голосу! Спроси, зачем шифруются!

— Этот номер у меня от моего отца, Асады Ватару. — Это действительно так. — Более того. У меня ещё половина десятка аналогичных номеров и каналов связи с фамилией Томиясу. Я могу всё же узнать, с кем разговариваю? И заодно: зачем вы скрываете ваш голос? — по наитию добавляю. — Вам что-то угрожает? Нужна помощь?

— Приезжайте, продолжим у нас, — недовольно ворчат с той стороны. — Тема ясна, ваша личность подтверждена.

— Я так похож на идиота? — эта фраза вылетает у меня на автомате; не успеваю даже подумать.

— Как хотите, — равнодушно говорят с той стороны.

И вешают трубку.

— Занятно. — Ещё пару секунд по инерции таращусь на потухший экран.

— Не врали. Правда, ничего и не говорили, — тут же добавляет красноволосая, поправляясь. — В смысле, не собирались тебя обманывать — так будет правильнее. Зла не желают, о твоей фамилии слышали раньше.

— Как поняла?!

Вместо ответа она щелчком пальцев разворачивает три голограммы:

— Искин умного дома, раз. Очень умная вещь, если уметь использовать. Твоя таблетка — вместо шлюза, очень удачное решение, два. Мои расширения ещё из первой академии — программная база, три. Они, конечно, шифровались на том конце провода — но на нашей стороне было аппаратное преимущество. И подготовка, — она гладит себя по затылку.

— А с кем я хоть разговаривал?

— Да чёрт его знает! Модулятор же! — напоминает моя половина.

— Я думал, ты хотя бы пол или возраст определишь? У меня, конечно, есть состав семьи Гэнки, но…

— Против лома нет приёма. Аппаратное искажение даже пытаться нейтрализовать не стала — долго, дорого, незачем. Вместо этого, проверяла на лояльность.

— Ты какая-то подозрительно спокойная, — замечаю. — Как будто ничего страшного.

— Я не думаю, что в доме Томиясу — что-то стрёмное. Понимаешь, это как из гаубицы по воробьям, если я правильно угадала, чего-то опасаешься. — Страшеклассница трёт нос. — К тому же, ты сам не знал три минуты назад, что им позвонишь. — Затем и дальше чуть задумывается. — Есть ещё один момент, не знаю, как сказать. После публикации о тебе на корпоративном сайте Джи-ти-груп, ты дважды стал медийной персоной. Масштаба страны, если чё. Тебя бы не пытались поймать на такой мякине. Это, повторюсь, с учётом того, что ты сам не собирался им звонить ещё четыре минуты тому.

— Почему я медийная персона масштабах страны? Ещё и дважды?

— Первый раз был когда заступался за Рейко. Ты зря не сидишь в социальных сетях и не мониторишь хотя бы общий фон. Самых читаемых новостей, первой сотни за сутки.

— Первый понял. — Я уже действительно частично осознал, кем является айдол в местной культуре культуре. — А второй?

— Второй раз — когда ты стал, по факту, самым молодым оябуном за всю историю.

— Я не оябун, мы же разделили портфели. Я — типа собственник. Оябун у нас Длинный.

— А кто в это будет вникать специально? Или ты думаешь, всем настолько интересны технические детали, что вся страна броситься лихорадочно изучать изменения в уставе вашей Джи-ти-груп? Пф-ф-ф.

— Так если страна не бросится, то моя популярность откуда?

— А для горячих новостей достоверная и глубокая информация не нужна. Главное — эмоции. А эмоций ты вызвал более чем изрядно: потерял отца, перевернул Сёгуна, живёшь у секс-символа нации.

— Хм. Логично, чё.

— Ещё добавь: Джи-ти-груп — гуми и не из первого десятка, но всяко столичная. Как бы, в списке интересных.

***

— Заходи.

В приоткрывшуюся на цепочке калитку, выполненную из сплошного металла, пролезет, пожалуй, только кошка.

В голосе с той стороны двери слышится очень сложный коктейль эмоций.

— Всё нормально. Внутри она одна, — раздаётся в миниатюрном наушнике голос Цубасы. — По крайней мере, во дворе и до самого их дома.

И ведь не спросишь, как она это видит, отсутствуя здесь физически.

— Я сняла данные с твоего концентратора, — поясняет одноклассница вдогонку, как будто умеет читать мои мысли.

Хотя, мне кажется, что иногда и умеет.

Хочется сказать ей прямо сейчас что-нибудь типа того, что я и не подозревал о таких широких разрешающих способностях таблетки в своём брюхе. Но если я это буду говорить вслух — автоматически услышит и дама по ту сторону двери, что явно лишнее.

— Ты что, не видишь площадку перед входом через камеру? — спрашиваю, протискиваясь под цепочкой.

— Да нахер такой риск, — ёжится за воротами девица. — О, это действительно ты! Камера не врала. Привет.

— Хренасе. Вернее, вау. И как тут не стать би? — из наушника снова доносится голос красноволосой.

На меня смотрит фемина таких кондиций, что проклятый подростковый организм норовит отреагировать рефлекторно, вопреки всем правилам приличия.

— Бл*, Маса, у тебя щас встанет! — продолжает веселиться Кимишима, пользуясь своей полной (в данный момент) безнаказанностью. — У тя и частота дыхания, и частота сердечных сокращений чуть не вдвое прыгнули! Муа-ха-ха, мой слабый на передок герой, ыыы-хи-хи. Кому расскажи, ХРРРРР!..!..!..

Я уже понял, что она и внешность девчонки каким-то образом смоделировала по совокупным показаниям моего смартфона и нейро-концентратора. Или как-то иначе видит?

А девица, будем с собой откровенными, внешнее внушает. Ещё и одета, как бы тут сказать поделикатнее.

— Я пришёл поговорить насчёт ваших акций. Могу войти? — возвращаю её к теме разговора, поскольку сама она с любопытством таращится на меня, как это обычно делают незнакомые мужики — но в адрес Рейко.

— Да, конечно! Проходи за мной, разуешься внутри! Я — Рисако, — представляется дочь Томиясу, поворачиваясь ко мне спиной и шагая по дорожке в сторону дома.