Эти взаимозаменимые слова, очевидно, тоже являются не чем иным, как семейством. Но семейство слов в данном случае получит свое определение не как единораздельная цельность внутри данного класса слов, но как единораздельная цельность слов, могущих заменить тот или иной член предложения без нарушения грамматической правильности этого последнего.

Понятие семейства важно для лингвистики еще в одном отношении, которое обычно игнорируется у структуралистов. Если мы вспомним, что такое, например, семейство кривых в геометрии, то уже элементарные учебники говорят нам об одной и той же структуре кривой линии, положение которой определяется тем или иным параметром, а все эти параметры образуют собою непрерывную сплошность. Так, например, одна и та же по своей структуре парабола может быть бесконечно различными способами расположена относительно осей координат. Переводя это на язык лингвистики, мы должны сказать, что если под классом слов понимать такие слова, которые подпадают под какую-нибудь общую категорию, и если эту отнесенность к данной категории понимать как определенного рода структуру, то, очевидно, слов с подобного рода структурой окажется в естественных языках бесчисленное количество, и по своей значимости они могут как угодно близко подходить одно к другому и как угодно далеко расходиться, т.е. быть пределами последовательностей тех или иных семантических точек. Образуется своего рода семантический континуум значимости всех слов, относящихся к данной общей категории. Вполне ясная и уже элементарная диалектика будет здесь говорить нам, что этот семантический континуум слов, образующий одно и то же семейство, может быть в любой своей точке зафиксирован как нечто условно устойчивое и неподвижное, так что весь данный континуум, с одной стороны, и не содержит в себе никаких устойчивых точек (иначе он не обеспечивал бы бесконечных и текучих семантических вариаций данного слова в бесконечных контекстах естественного языка) и в то же самое время содержит в себе бесконечное количество такого рода устойчивых точек (иначе язык, состоящий только из одного семантического континуума, перестал бы быть орудием осмысленного общения). Этот семантический континуум только и может обеспечить собою все разнообразие значений слов естественного языка, а тем не менее понятие такого континуума целиком отсутствует в традиционной лингвистике. И введение в область этой последней понятия семейства (конечно, взятое не ради звонкой математической словесности, но взятое по существу) вполне обеспечивает собою необходимую для лингвиста фиксацию бесконечного текучего и взаимопроницающего семантического разнообразия слов, хотя о семантическом континууме может идти речь в лингвистике, кроме того, еще и в других, самых разнообразных смыслах.

Применение математического понятия семейства в области изучения естественных языков весьма важно также и в отношении установки четкого понятия структуры и модели. Мы уже говорили о том, что подведение слов под те или иные единообразные категории ровно ничего не содержит в себе ни структурного, ни модельного. Только понимание семейства как единораздельной цельности и способно фиксировать собою его структурный характер. Это ясно само собою уже из одного того, что исходный элемент множества слов, образующих собою данный класс, является определенного рода категорией совершенно одинаково присутствующей во всех, подчиненных ей словах и в то же самое время присутствующей в них каждый раз вполне своеобразию и специфично.

С другой стороны, обратим теперь внимание на тот семантической континуум, который образуется из бесконечного разнообразия слов, подпадающих под одну и ту же категорию. Даже если, количество слов, подпадающих под данную категорию, и было бы конечным, то и в этом случае мы уже могли бы говорить о разнообразном воспроизведении данной общей категории слов, подпадающих под данную категорию, а эту общую категорию трактовать как то, что порождает собою все эти отдельные слова данной категории. Однако вся эта картина становится гораздо более яркой, если мы представим себе, что количество слов, подпадающих под данную категорию, бесконечно, и что их семантическая характеристика может как угодно сближаться и как угодно расходиться. Здесь уже воочию становится ясным то обстоятельство, что каждое слово данной категории основано на репродукции этой категории, что эта репродукция бесконечно разнообразна и непрерывно меняется в естественных языках в зависимости от контекста, что каждое слово данной категории есть перенесение этой категории в новую среду и предполагает для себя бесконечно разнообразные контекстуальные материалы, что исходная общая категория есть оригинал, а каждое конкретное слово этой категории есть все новое и новое воспроизведение этого оригинала категории на все новых и новых материалах, но при условии точного соблюдения единства самого принципа этого воспроизведения. Короче говоря, каждое слово данной категории есть модель данной категории, отличная от данной категории как структуры тем, что эта категория-структура погружена в сферу становления и в каждый момент этого становления дает свой новый результат, несущий на себе печать своего оригинала, а также и потенцию своего дальнейшего становления и, следовательно, бесконечное разнообразие также и результатов этого становления.

Таково огромное богатство, получаемое нами из правильного и последовательного применения математического понятия семейства в области лингвистики. Эта последняя, несомненно, получает отсюда гораздо более живой характер, и становится способной избегать абстрактного и дискретного расчленения языка на взаимно изолированные элементы и понимать язык как непрерывное и динамическое становление ясно очерченных коммуникативных структур.

Еще один вопрос требует ясного разрешения, чтобы не было путаницы в обсуждаемых нами здесь понятиях окрестности и семейства. Именно, то и другое учение связано с принципом непрерывного становления или континуума. Всякая окрестность предполагает хотя бы одну предельную точку; а раз появляется понятие предела, то вместе с этим появляется и понятие бесконечно большого приближения к этому пределу и накопление таких точек, расстояние между которыми, может стать меньше любой заданной величины. Но семейство также предполагает бесконечно близкое схождение элементов между собою, подпадающих под ту общую категорию, которой характеризуется данное семейство. Это может вносить путаницу; и потому необходимо поставить в самой отчетливой форме вопрос о том, в чем же заключается подлинное сходство и подлинное различие окрестности и семейства.

Когда мы говорим об окрестности, например, какой-нибудь грамматической категории, это значит, что мы ставим вопрос о других грамматических категориях, более менее близких к нашей исходной категории. Окрестность падежа, как мы видели выше, есть наличие разных других падежей то более, то менее близких к нашему исходному падежу, взятому, так сказать, в качестве начала отсчета. Здесь ставится вопрос о том, что происходит с бесконечно разнообразными элементами родовой общности, когда мы их рассматриваем в контексте этой последней и с точки зрения этой последней. Если родовой общностью является, например, именительный падеж, то бесконечно разнообразные единичные ее представители в виде отдельных падежей бесконечно варьируются по своей семантике, так что родовая сущность падежа является как бы неподвижным образцом для бесконечных падежных вариаций, а все падежи, взятые в целом, получают значение образца для бесконечно разнообразной семантики. Вот почему модель склонения называют парадигматической моделью. Эта парадигматическая модель есть, следовательно, система единичных представителей данной общеродовой категории.

Совсем другое дело, учение о семействе. Здесь не ставится никакого вопроса о разных категориях, но только вопрос о подчинении отдельных представителей данной категории, однако уже в другом смысле. В теории окрестности ставился вопрос о том, как единичные представители данной общей категории ведут себя в контексте этой общей категории, т.е., например, какие морфемы превращают данную систему морфем в падеж, и сколько таких падежей вообще возможно для данной системы морфем. Когда же заходит речь о семействе, то мы интересуемся не тем, как варьируются единичные представители данной общей категории в контексте этой последней, но как сама эта общая категория варьируется в контексте своих бесконечно разнообразных положений в языке и в речи. Парадигма склонения была для нас окрестностью падежей в том смысле, что мы обращали главное внимание на эти отдельные падежи, которые при своем бесконечном разнообразии все же демонстрировали собою ту или иную вариацию падежа вообще. Здесь мы рассматривали виды в контексте рода. Однако можно и род рассматривать в контексте его бесконечных видовых состояний. В склонении можно обращать внимание не на бесконечные падежи в свете падежа вообще, но на падеж вообще, в свете его бесконечно разнообразных и единичных представителей. Для этого необходимо падеж или вообще тот или иной элемент языка рассматривать в контексте живого потока языка и речи и наблюдать, что с ним происходит в бесконечных контекстах того и другого. Такую модель называют синтагматической моделью, поскольку здесь имеется в виду бесконечное разнообразие данного языкового элемента в тех или других связных контекстах. Окрестность есть парадигматическая модель и содержит в себе тенденцию от вида к роду, поскольку, напр., данная морфемная вариация падежа рассматривается как падеж вообще, который тут, являясь «образцом» (парадигмой), «склоняется». Семейство же есть синтагматическая модель и содержит в себе тенденцию от рода к виду, поскольку, напр., данная морфема рассматривается в бесконечно разнообразном контексте, который по-разному «связан», т.е. является всегда разной синтагмой и всегда по-разному варьирует нашу исходную общую морфему. Таким образом, чтобы не выходить за рамки одного и того же примера и не впадать в излишнее усложнение, можно сказать, что одна и та же парадигма склонения может пониматься и как парадигматическая модель окрестности, если обращать внимание на самые падежи, как на нечто самостоятельное, т.е. пониматься системно, и как синтагматическая модель семейства, если обращать внимание на само склоняемое слово, т.е. пониматься в связи с разным его семантическим окружением в потоке речи, т.е. динамически. Окрестность – есть модель межкатегориальная. Семейство же есть модель элементов, относящихся к одной и той же категории, т.е. модель внутрикатегориальная.