Можно еще следующим образом выразить отличие предлагаемой нами аксиоматики от обычного типа аксиоматических построений. Обычный тип этих построений сводится к тому, что выставляется некоторого рода один абстрактный принцип разделения аксиом, и с точки зрения этого принципа, все аксиомы оказываются единой и неподвижной системой, образующей собою ту или иную строгую, но обязательно неподвижную классификацию принципов. Что же касается предлагаемой нами аксиоматики, то, хотя она тоже основана на едином принципе, однако в результате применения этого принципа появляется не какая-нибудь неподвижная классификация, а каждый принцип в ней является модельным порождением предыдущего принципа. Как нужно понимать это модельное порождение, об этом у нас в дальнейшем будет идти особый разговор в специальной главе о моделях. Сейчас же достаточно указать только то, что допускаемый нами вначале принцип звука порождает собою следующий за ним, а этот следующий – еще другой, дальнейший принцип и т.д. вплоть до окончательного исчерпания тех логических возможностей, которые заложены уже в первом принципе. Каждая предыдущая аксиома есть модель, или образец, или оригинал для последующей аксиомы; а каждая последующая аксиома есть порождение и осуществление предыдущей аксиомы, но на другой, более высокой ступени. Таким образом, вся предлагаемая нами аксиоматика не будет какой-нибудь неподвижной классификационной системой категорий или принципов, но – только процессом сплошного порождения и воплощения первого принципа во всех последующих, вплоть до получения единого и уже логически зрелого организма первоначального логического зародыша.

В той аксиоматике, которая будет сейчас предложена, едва ли будет сказано что-нибудь новое в сравнении с тем, что мы говорили о фонеме выше. Однако, помимо всякого рода поясняющих, а иной раз даже и многочисленных замечаний по поводу отдельных пунктов, в предыдущем изложении не всегда проводилась единая линия в отношении логического определения фонемы, а главное, не всегда проводилась подлинная философская методология, т.е. диалектический метод, поскольку требовалось много разных предварительных соображений, необходимых для данного пункта, но отходивших в сторону от основного метода. Сейчас же все эти пояснительные замечания и соображения или будут отсутствовать у нас целиком, или будут сведены к самому краткому минимуму. Тем яснее, однако, должна выступить основная диалектическая методология, которая и явится не чем иным, как просто сводкой всех вообще наших предыдущих рассуждений о фонеме.

В связи с этим необходимо сказать, что читатель не должен смущаться некоторым разнобоем предлагаемой нами сейчас аксиоматики в сравнении с предыдущим рассуждением о фонеме. Общая линия логического построения там и здесь не совсем одинаковая, потому что в предыдущем мы ставили своей основной целью разъяснение главных категорий, здесь же это разъяснение будет играть у нас третьестепенную роль, а главное будет заключаться в последовательном, а именно, возрастающим по своей сложности расположении основных фонологических категорий и принципов, в целях достижения систематически проанализированного понятия фонемы.

И вообще необходимо сказать, что возможна отнюдь не единственная система фонологической аксиоматики. Этих систем может быть очень много; и было бы очень плохо, если бы мы одну такую систему принимали за абсолютную и отвергали бы все другие как несовершенные. Те рассуждения о фонеме, которые давались нами раньше, должны рассматриваться только в виде разъяснений отдельных пунктов предлагаемой аксиоматики или в виде отдельных к ним замечаний и примечаний.

Автор предлагаемой аксиоматики самым резким образом противопоставляет себя тем авторам, которые признают только свои собственные теории и априорно отрицают всякие другие. Всякие другие аксиоматические построения в области фонологии не только возможны, но автор будет их всячески приветствовать. Кроме того, поскольку система аксиом в обычном смысле слова автором совершенно не проводится в данном месте, такая система аксиом, как, например, в геометрии или арифметике, с точки зрения автора данной книги, даже и необходима, а не только возможна. Возможно, что когда-нибудь в будущем даже и сам автор займется и такого рода аксиоматикой. Во всяком случае, другие типы построения фонологической аксиоматики, с точки зрения автора, не только возможны, но и необходимы, и появление их можно только приветствовать. Единственно на что претендует автор данной книги – это только понимание читателем того, что предлагаемая здесь аксиоматика имеет в виду одну и только одну исключительную цель – это логически конструировать понятие модели, т.е. дать дефиниторное учение о модели, а эту дефиницию осуществить путем восходящего перехода от элементарных установок к более сложным, т.е. осуществить ее прогрессивно. Предлагается, следовательно, прогрессивно-дефиниторная аксиоматика фонологического моделирования.

Все наши предыдущие рассуждения и особенно по поводу диалектики и возможности других аксиоматик, с полной неизбежностью приводят нас к следующим выводам.

а) Прежде всего, при определении фонемы нужно больше всего остерегаться приемов изоляции, неподвижности, односторонности и абсолютности логических конструкций. Необходимо давать такое определение фонемы, которое было бы максимально широким, максимально гибким, максимально близким к живому потоку человеческой речи. Фонологи часто поступают слишком субъективно, возводя свое понимание фонемы в какой-то абсолютный принцип или давая его с помощью неявных методов самого отсталого и неуклюжего механицизма. Нельзя также исходить из какой-нибудь определенной фонологической системы отдельного языка, тем более, что и в отдельных языках эти фонологические системы строятся обычно весьма разнообразно. При установлении фонологических аксиом необходимо стараться, насколько это возможно, быть выше отдельных эмпирических описаний и изображений отдельных фонем. Наши фонемы не должны быть взаимно изолированны, но должны обладать способностью переходить одна в другую и, даже лучше сказать, переливаться одна в другую. Поэтому читатель пусть не удивляется, если при различении дифференциальных признаков фонемы, а также при различении одной фонемы от другой, мы будем стоять на точке зрения теории бесконечно малых, которая только и дает возможность открыть свободный доступ к пониманию сколь угодно близких один к другому дифференциальных признаков и сколь угодно близких одна к другой цельных фонем. Для этого нами будут введены специальные аксиомы дифференциалов и интегралов. Но, может быть, даже и этого будет недостаточно. Поэтому автор не останавливается даже перед такими понятиями как фонематический континуум, чтобы пресечь раз навсегда всякую возможность механистической дискретности как признаков фонемы между собою, так и самих фонем между собою.

В связи с этим автор стоит на точке зрения безусловного историзма и понимает каждую фонему прежде всего как явление историческое. Разделение синхронного и диахронного описания языка никакой современный исследователь не может обходить молчанием и строить свою науку без этого противопоставления. Однако противопоставление это является для автора условным, зыбким, текучим, а часто не только мешающим делу, но и прямо ошибочным и вредным. Полную свою картину фонема может развернуть, конечно, только при условии ее глубокого исторического изучения, потому что представление о фонематической системе даже в пределах одного языка заметно варьируется при переходе от одного периода языка к другому. И тем более понятие фонемы расширяется, если мы привлечем, например, всю индоевропейскую систему языков. Самое понятие системы является для автора этой книги текучим и зыбким или, точнее говоря, историческим, сравнительно-историческим. Соответственно будут строиться у нас и фонемные аксиомы. А если этой условности, подвижности, гибкости и историчности всякой фонемы или фонологической системы не будет содержаться в наших аксиомах или все это будет выражено недостаточно четко и понятно, то это будет несомненным дефектом нашей аксиоматики, подлежащим немедленному исправлению или требующим новых аксиом, не говоря уже о переделке предлагаемых аксиом.