— А потом вы сами стали Гвардейцами и ты убил бабушку. Отца спасло только чудо.

— Да, ему тогда здорово повезло… Тебе не кажется, что после всего этого доверять мне жизнь следующего главы Дома Лэйт несколько опрометчиво?

— Я доверяю тебе жизнь твоего племянника.

— И снова я вижу, как ты беспокоишься о Ранмаро больше, чем о Виктории… Валерия, она же твоя дочь.

Женщина вспыхнула, собираясь сказать, что Дженази лезет куда не просят, но в этот момент он остановил ее требовательным жестом, к чему-то прислушиваясь.

— Что? — забеспокоилась она, видя, как он мрачнеет прямо на глазах.

— Я ощущаю Ичиро рядом с детьми. А еще в Фламби только что появился Раббен.

Немедленно броситься на помощь Валерии помешала рука Дженази, опустившаяся на ее плечо.

— Почему ты еще здесь? — разозлилась она.

— Голыми руками ты с Ичиро не справишься. Возьми меч и задержи его до тех пор, пока я не разберусь с Тоттенгрибером.

— Хорошо, — ответ женщины ушел в пустоту: на балконе Дженази уже не было.

В состоянии плохо контролируемой ярости бывший Гвардеец приземлился в центре многолюдной площади Фламби, завершив второй необходимый для этого прыжок. Тоттенгрибер в неизменном черном плаще стоял напротив, горожане старались обходить по кругу этого походившего на мертвеца человека.

— Ну здравствуй, Раббен, — сказал Дженази, своим до предела обострившимся чутьем уже обнаружив в городе два десятка дронов и больше дюжины сильных обладателей мистических способностей. Еще вчера он заметил прибывших в Фламби бойцов, среди которых был человек Белгорро, Рыков, и так как они ограничились наблюдением за домом Валерии, беспокоиться по этому поводу не спешил. А вот появление боевых машин ускользнуло от его внимания, и на это была веская причина: именно в этот момент он останавливал рвущуюся из Волчьей Зимы огромную ириссу, которая нашла дорогу в этот мир сквозь сны Юрики. Встреча со зверем из родного мира гата, а значит, и его собственного по сути, для Дженази не прошла без следа, хотя он и справился с ним сравнительно легко — острота восприятия была на время утрачена. А Ичиро привел своих людей во время тяжелого разговора с Валерией, так что он лишь несколькими секундами позже понял, что в Фламби был открыт стабильный пространственный переход. Это умение сын Ришари показал еще в Ховине, когда сбежал от Дженази, но тот только сейчас узнал, что мальчишка способен перемещать с континента на континент целые отряды. Гата, к слову, так не умели, но Ичиро, кровь которого не была пробуждена встречей с Белым Волком, развивал не способности своего народа, а высокую склонность к мистическим искусствам. И достиг в этом деле определенных высот.

— Ты никогда не был болтлив, — произнес Дженази, словив пулю в сердце, — но Раббен… Это невежливо.

Без каких-либо объяснений выпустив в бывшего товарища всю обойму, Тоттенгрибер выбросил оружие и материализовал в руке длинную стальную цепь с серповидным клинком на конце. Дженази, который до этого момента не уворачивался только потому, что на линии огня находились все еще ничего не понимающие люди, тут же сократил дистанцию, не позволяя Раббену замахнуться, и схватив его, прыгнул. И он только догадывался, что покидая городскую черту, срывает к чертям злодейский план Сигурда: тот оказался достаточно наивен, предполагая, что Дженази позволит состояться битве двух бывших Гвардейцев среди большого скопления людей.

Полет получился недолгим, длиной всего в несколько секунд, но за это время Раббен успел материализовать еще один пистолет и опустошить его магазин, всадив в тело Дженази еще десяток пуль. Дядя Юрики, одна рука которого была занята блокированием цепи с серпом, а вторая не выпускала воротник Тоттенгрибера, защититься от выстрелов не мог, но и пули, выпущенные в упор, не могли ему толком повредить. И когда они падали в лесную чащу, начинающуюся сразу за городом, Дженази с нескрываемым удовольствием размазал Раббена по стволу дерева, оказавшегося у них пути.

Старая сосна выдержала столкновение с хрупким человеческим телом, хотя ее и сотрясло от тонкой верхушки до самых корней, вниз посыпался редкий зеленый снег хвои и тоненькие веточки. Шишек не было. Глухой удар по дереву полностью заглушил хруст костей и влажный треск разрываемой плоти Тоттенгрибера; Дженази приземлился на полусогнутые ноги, оставив за собой глубокие борозды в земле и жуткую полосу из крови и внутренних органов своего противника, которые вывались из разорванного пополам туловища. В его руках осталась только верхняя половина, Раббен хрипел и вращал глазами, пытаясь ударить сломанной в двух местах рукой. Дженази, глухо зарычав, схватил его за голову и расплющил ее о толстый ствол уже другой сосны. Брызнули в разные стороны осколки черепа, мозг и капли крови, а когда бывший Гвардеец шагнул назад, по чешуйчатому стволу сползало дикое месиво из того, что осталось, таращась на него покинувшими орбиты серыми глазами, рядом с белыми вкраплениями раскрошившихся зубов.

— Какого черта, Раббен? — все еще рыча, спросил у его останков Дженази. — Привел с собой кучу дронов и стреляешь, не говоря ни слова, да еще в таком людном месте! Мы же неплохо ладили… Помнишь, я всегда говорил, что у каждого человека есть целый комплект недостатков, и твой далеко не самый худший? Бледный как смерть, носишь только черное, молчишь вечно, хрен улыбнешься и говоришь только правду — тогда я даже считал это достоинствами и, если честно, пытался немного подражать. Но сейчас ты мне совершенно не нравишься, Раббен.

Изувеченное тело Тоттенгрибера растворилось в воздухе, до последней капли и лоскута сорванной кожи. И появилось вновь, материализовавшись из воздуха в пяти шагах от Дженази, уже совершенно невредимое. Возвращению в прежнее нетронутое состояние подверглась и одежда, и без тени эмоций на лице Раббен материализовал пистолеты, возобновляя стрельбу сразу с двух рук.

Ни одна пуля на этот раз не попала в цель, ладонь Дженази, мгновенно сократившего расстояние, проломила грудную клетку Раббена и отшвырнула его к стволу следующей сосны. Но он устоял на ногах и не прекратил стрельбу, даже когда двигающийся с невероятной скоростью Дженази оторвал ему правую руку. Когда оторвало и голову, Раббен на пару минут успокоился, а потом снова восстановил свое тело и продолжил бой.

После четвертой «смерти» Тоттенгрибер материализовал не пистолеты, а большую, совершенно черную косу с настолько длинными лезвием и рукоятью, что невольно поднимался вопрос, а как, собственно, с ней управляться человеку? Раббен ответил почти сразу, очертив вокруг себя черной сталью широкий круг. Радиус атаки оказался гораздо больше длины и без того немаленькой косы: срезало все сосны на расстоянии до четырех метров, а те, что стояли чуть дальше, только задело, хотя две из них все равно сломались под собственным весом. Дженази, который увернулся и от лезвия, и от падающих деревьев, схватил один из срубленных стволов и с безопасного расстояния расплющил Тоттенгрибера размашистым горизонтальным ударом. И ощутил в этот миг, как в Фламби, в том месте, где находились племянники, вдруг повеяло Волчьей Зимой, и Ичиро с Юрикой пропали. Яростно взвыв, он вырвал косу из рук вновь воскресшего Раббена и снес ему половину черепа.

Только бессмертному было все равно, каким оружием его убивают — голова вернулась на место, как и коса, мистическим образом покинувшая захватившие ее руки.

— Где твой меч, Дженази? — Тоттенгрибер соизволил наконец проронить несколько слов. — Я мечтал скрестить с ним свою Мару с тех пор, как завладел ею.

— Сломал, — ответил тот, размышляя над тем, сможет ли избавиться от Раббена хотя бы на несколько часов, если уничтожит его тело в своем ином облике. Экспериментировать Дженази совершенно не хотелось, но Ичиро и Юрика не пойми как попали в Волчью Зиму, вернуть их следует немедленно, а бросать Тоттенгрибера просто так нельзя.

— Очень жаль, — произнес бессмертный, промахиваясь в очередной раз и срезая еще пять деревьев. Дженази швырнул одно из них в Раббена, благо коса разрубила ствол под острым углом. И почувствовал приближение нового действующего лица на сцене.