Это был первый и последний раз, когда Дженази применил Кровавый Туман. Никто, кроме него, не понял, что на самом деле произошло с остатками батальонов врага, потому что туман осел и впитался в землю, а обезвоженные тела солдат обратились в прах вместе с одеждой, из которой тоже вытянуло всю воду и разрушило связи между волокнами ткани. Рассыпались даже деревянные приклады винтовок. Остались только камень и металл, но ни у кого не вызвали вопросов сотни разбросанных касок, металлические части оружия, ременные бляхи и тысячи медных пуговиц. А если кто и обратил внимание на рассыпанные повсюду человеческие зубы, то только пожал плечами.

Правда была слишком ужасной, чтобы ее можно было даже просто предположить. И никто не стал подозревать в своем спасителе — суровом, но справедливом полковнике Дженази — истинное чудовище.

***

— 879-ый, Такена, 84-ый полк, — произнес Дженази, мысленно отпустив события далекого прошлого и вернувшись в настоящее. Посмотрел на старика снова, заглянул в его ярко-синие глаза — и наконец узнал его.

— Диего, — это был тот самый солдат, которого он спас первым в том бою. За столько лет его взгляд нисколько не изменился, но Дженази было тяжело смотреть, как же сильно постарел тот жизнерадостный и бойкий паренек, который в тот день весь вечер крутился вокруг него, сетуя, что в полевая кухня не может выдать ничего лучше жидкой похлебки. — Диего Гарза. Поздравляю с присвоением звания старшины, бывший рядовой Диего Гарза, — он улыбнулся старому солдату, на глаза которого уже навернулись слезы.

— Спасибо, товарищ полковник… — дрожащим голосом ответил Диего. — До нашего батальона доходили вести, что вы стали генералом и вас назначили командующим Лверийским фронтом в 883-ем, и мы отправили в ваш штаб поздравительное письмо. Скажите, оно дошло до вас?

— Нет, — с грустью покачал Дженази головой. — Военную корреспонденцию часто перехватывали, так что в этом нет ничего удивительного.

— Жаль… — вздохнул Диего. — Капитан Бианка специально писала его левой рукой, чтобы показать вам, что потерянные пальцы больше не мешают ей на службе. Помните, как вы тогда сказали, что ей нужно как можно быстрее справиться с их отсутствием? С того дня она практиковалась левой рукой так упорно, что стала левшой, — старик усмехнулся.

— Вот как? — Дженази вспомнил, как весьма жестко указал девушке, что без пальцев ей в армии делать нечего, и ему стало неловко. Что же, действительно жаль, что до него не дошло то письмо. — А что… — вопрос о том, что с ней случилось потом, стал комом в горле. И он не смог с этим справиться.

— Капитана Бианку серьезно ранило за год конца войны, — Диего правильно понял, что именно он хочет спросить, — и ее комиссовали. Она умерла лет шестьдесят назад, уже совсем старой была. Я тогда думал, что переживу ее лет на двадцать — а оно вот как получилось. Мне иногда пишет ее пра-правнук. Поздравляет с днем рождения, с Днем Победы, с очередной годовщиной победы под Такеной… Раньше мне много кто из детей и внуков нашего батальона писал, а теперь я и их пережил. И мои дети от старости поумирали, и внуки. Двое правнуков еще живы, только одного уже старческое слабоумие совсем накрыло, не узнает меня. А прапраправнуки и дети их с внуками видят только и знают, что о здоровье моем справляются да ждут, когда я наконец коня двину.

Дженази представил, сколько сейчас в Эрте и окрестностях живет потомков Диего, и невольно улыбнулся.

— А что вы, товарищ полковник? Чем вы занимались после войны?

— Моя война никогда не закончится, Диего, — ответил Дженази со слегка поблекшей улыбкой, и поспешил сменить тему. — Страна заботится о тебе? Никто не забыл, что ты воевал за нее?

— Когда стукнуло сто, мне пенсию в два раза увеличили, — не без гордости ответил ветеран войны, отгремевшей сто двадцать пять лет назад.

Дженази с сомнением еще раз внимательно осмотрел его. Чистый, ухоженный, пахнет недорогим одеколоном, а ходит в старой полевой форме потому, что, скорее всего, просто отказывается надеть что-то другое. Что же, он не видит причин обвинять кого-то в том, что о ветеране позабыли. Более того, Диего, похоже, и сам прекрасно способен напомнить о себе.

— На нее и живу, еще и пра-четыре-раза-внукам помогаю, из тех, что поближе живут, — продолжил старик. — Пенсия большая, а мне немного надо. Мне как сто десять стукнуло, Джина Саргас — слышали об актрисе такой? — мне личную пенсию назначила, миллион в год, так я ее всю на наши школы, музеи и приюты распределил, им нужнее. Я так понял, родственница она ваша, только какой стороной, невдомек, — и Диего с вопросом в глаза посмотрел на него, дожидаясь, услышит объяснение, или нет.

Дженази обернулся, чтобы наконец рассмотреть, что написано на табличке. «Полковник Дженази Саргас» — и лаконичное описание его вклада в оборону Такены. А еще ниже была прикреплена табличка, на которой было написано, что статуя была перевезена из Такены в Эрту пять лет назад, по просьбе и на деньги семьи Гарза после того, как в самой Такене памятник было решено снести. Бывший Гвардеец решил, что непременно посетит неблагодарный городок, чтобы узнать, чем конкретно их там не устроила его персона.

— Джина Саргас? — Дженази задумался о причинах, по которым Ришари могла назначить Диего такую огромную ежегодную выплату.

— Да, она даже приезжала к нам в Эрту лично, расспрашивала о вас. И каждый год присылала мне поздравительные открытки и подарки, только в прошлом году на месяц запоздала. Видно, занята была сильно. Да и лет ей тоже уже должно быть немало. Давно ее не видно на экранах, ох и давно…

— Они у тебя? Ее открытки? — спросил Дженази с интересом.

— А как же, — степенно кивнул Диего. — Все сорок пять. Храню их и потомкам своим показываю вместе с ее фильмами. Такая знаменитая и занятая женщина, а о простом старике не забывает. Идемте ко мне домой, я вам их покажу.

Старик с завидной энергией вскочил со скамейки, и Дженази последовал его примеру. И вспомнил, зачем вообще прибыл в Эрту.

— Диего… Ты знаешь кого-нибудь из семьи Орчи? Я знал девушку по имени Нола Орчи, которая когда-то жила здесь. Еще во время войны.

— Нола? — удивился Гарза. — Как же мне ее не знать? Она моя племянница, дочь моей старшей сестры, Леоноры Гарза. Она вышла замуж за Лето Орчи, и у них родилась Нола. Только они после войны уехали и пропали втроем безвести. А что, вы знаете, что с ней случилось, с Нолой-то?

Дженази стиснул зубы. Он не ожидал… такого поворота судьбы.

— Она погибла в Вердиро сто пятнадцать лет назад, — ответил он после пары минут мучительных раздумий, следуя за стариком по широкой улице на запад. Горожане провожали их удивленными взглядами — Дженази был здесь чужаком и привлекал внимание своей внешностью, а Диего с завидной энергичностью шагал рядом, едва не подпрыгивая на ходу. — Мы были хорошими друзьями, но в тот день меня не было рядом. Она была превосходным воином — и очень хорошим человеком. Лучшим из тех, кого я знал. Я приехал в Эрту, потому что узнал, что она была здесь, когда я помогал в освобождении города. Быть может, именно здесь состоялась наша первая встреча, о которой я просто забыл. Я знал ее недолго, но она уже вела себя так, словно хороша знала меня.

— Значит, все же погибла… — печально выдохнул Диего, сбавляя шаг. Он сразу ссутулился, словно на спину надавил невидимый тяжкий груз. — Жаль девочку. Совсем немного успела пожить… Она не оставила детей?

Дженази помрачнел еще сильнее.

— Нет. Ее похоронили неподалеку от Гриндлосса, это в Кайлене. Я отмечу на карте. Может быть, однажды кто-то из вашей семьи сможет добраться до Вердиро и почтить ее память. И оставлю адрес Валерии Лэйт — они были подругами. Мы не знали, откуда она, поэтому не могли сообщить о ее смерти. Нола ничего не рассказывала о своем прошлом.

Дженази умолк. Он смог бы выяснить, откуда она, если бы в тот день не покинул Тейзою.