Воспользовавшись заминкой, Акаяма вновь коснулся врат, но на этот раз это было не просто зачерпывание очередной порции мистической энергии. Нет, он всем своим весом надавил на железные створки, и они поддались, приоткрылись едва-едва. И в тело Кеншина хлынул мощнейший, неиссякаемый поток яркого плотного света, который испепелил бы любого осмелившегося повторить это действие — как когда-то давно испепелил девушку по имени Винсента, которой его отец по глупости раскрыл этот секрет. Она исчезла в ярчайшей вспышке мистического взрыва, уничтожившего вместе с ней все, что находилось вокруг, едва не убив Гвардейца по имени Дженази.

Она была не готова. Ее тело не было правильным сосудом для бесконечной энергии Сердца Мира. А он — был. И сжав весь этот безумный океан силы в одну точку, выпустил ее из своей ладони узким направленным лучом. В Ришари.

Она увернулась. Две молнии ударили с небес, одна в тело Богини Юга, а вторая — в десяти шагах правее, перенося ее тело прочь от концентрированного, сфокусированного выброса мистической энергии. И белый луч пронзил пустоту там, где только что была Ришари. И выжег лес позади этого места, образовав бесконечный тоннель в стене деревьев, с обугленными краями — дымящуюся просеку. Пепелище.

— Вандал! — возмущенно закричала Ришари, с яростью рассматривая километровую полосу уничтоженного леса. — Мерзавец! Живодер! Ты хоть представляешь, сколько невинных животных сейчас погубил? Это заповедная зона, я приказала рубить руки браконьерам, пойманным в этих землях! А ты… Убью.

— Прости! Я не подумал… — Кеншин и сам внезапно осознал, чем обернулась для этого леса его необдуманная атака. И испытал острый приступ раскаяния. Он забыл о том, что от его действий могут пострадать не вовлеченные в этот конфликт живые существа. Забыл, чему его учили родители и Ранфарг Белгорро.

Острие клинка Ришари замерло в сантиметре от его глаза. Он даже не смог уследить за этой атакой, растерявший всю свою боевую сосредоточенность. Его застали врасплох. Но, видимо, искреннее раскаяние в его глазах заставило Богиню Юга остановить этот удар.

— Тебе и правда жаль? — с сомнением спросила она. — Такому мордовороту, как ты… и правда жаль? Всех убитых тобой птиц, зверей, насекомых? Очень редких насекомых, хочу заметить. Цивилизация еще не добралась до этих мест. А сколько здесь удивительных цветов… Которые ты сейчас совершенно бездумно сжег.

— Мне жаль… Я не хотел… Я не знаю, как загладить свою вину.

Ришари тяжело вздохнула. А потом крикнула:

— Римпо Лу!

Кеншин с изумлением услышал шелест листвы за своей спиной, и когда обернулся, увидел того самого карлика-цвенга, который натравил на него огромных насекомых. Оказывается, все это время он прятался неподалеку, не испугавшись сражения воинов такого уровня.

Ждал возможности застать его врасплох.

По спине Кеншина пробежал холодок. Если бы он смог победить Ришари, то обязательно бы расслабился — и получил удар в эту самую спину.

— Ца, хоспоца, — цвенг почтительно опустился перед девушкой на одно колено.

— Этот человек нанес огромный ущерб нашему лесу — и желает загладить свою вину. Поэтому он будет год служить под твоим началом, защищая Яд-Лвери и оберегая эти леса, — она перевела взгляд на Кеншина. — А когда этот срок подойдет к концу, я позволю ему вновь сразиться со мной. Он ведь жаждет отомстить мне. Не так ли, Акаяма Кеншин?

— Я еще ни на что не согласился, — поспешно ответил он.

— Ты согласен, — ответила она не терпящим возражения тоном. И исчезла в яркой вспышке молнии. Без следа.

— Что за женщина… — только и смог покачать головой Кеншин. Повернулся к Римпо Лу.

— Цогласен? — вежливо поинтересовался у него карлик.

— Согласен, — со вздохом ответил он.

Это была отличная возможность узнать больше о Судо и Ришари. И понять, что необходимо для того, чтобы не проиграть ей в их следующую встречу.

***

Юрика судорожно вздохнула, всхлипнула и упала на колени. Воспоминание о прошлом родителей рассеялось перед ее мысленным взглядом, но чувства и ощущения остались — несокрушимая сила отца и яростная стремительность матери, и ее собственные боль, печаль и радость. Теперь она знала, как они встретились, где, почему, что их связало… Теперь она помнила лицо и фигуру своего отца. Красивый, сильный, отважный, добрый — о большем она не могла даже мечтать. Сейчас у нее не было ни времени, ни сил смотреть, что произойдет с ним дальше, тем более зная, что где-то там впереди, в этих воспоминаниях, он умрет. Она понятия не имела, как вообще сможет увидеть и пережить момент его смерти. Сейчас она видела его живым, и этого ей было достаточно.

Но в этих искрах была не только память. В них была сила. Их сила.

Юрика медленно поднялась на ноги, чувствуя, как в мышцах возникает совсем новое, иное ощущение. Это было не то ощущение могущества, которое давала накопленная и сконцентрированная мистическая энергия, и не сметающая все и вся ярость Ириссы — девушка внезапно осознала, что стала такой же сильной, как отец. Достаточной сильной, чтобы сломать дерево небрежным взмахом руки. Неудержимая, плещущая через край сила в каждой клетке тела. А еще — необыкновенные радость и воодушевление. Все темное и холодное, что было в ней, ушло: страх, раздражение, негодование, обида — все чувства, которые делали ее слабой, испарились.

Но это было еще не все. Она коснулась двух искр памяти.

Она видела, как сражается ее мать.

Зеленые искры сверкнули и затрещали между ее пальцев, Юрика ощутила бег крошечных молний на своей коже. Затрещали и встали дыбом волосы. Она в замешательстве открыла рот, и электрические разряды проскочили между разомкнутыми губами и зубами, соскользнули по языку под небом в гортань. Перед глазами ярко сверкнуло, и в голове стремительно прояснилось. Воодушевление и душевный подъем, пришедшие к ней вместе с силой отца, сменились холодной и ясной сосредоточенностью. Предельной концентрацией.

Теперь она поняла, как думает, как мыслит ее мать. Невероятно быстро, невероятно четко. Мгновенно взвешивает все «за» и «против», мгновенно принимает решения. Без сомнений, без колебаний. Без страха. Есть только цель и средства ее достижения.

Живая молния.

— Кукушка, — Юрика медленно перевела взгляд на Наблюдательницу — она хотела бы думать, что из страха, что неосторожное движение переполненных силой мышц оторвет ей голову, но четкий и абсолютный контроль над телом не дал бы этому случиться. — Можешь убрать свой барьер.

Наблюдательница посмотрела на нее своими хрустальными глазами — и невидимая стена, сдерживающая щупальца Шепчущего, исчезла. И они обрушились на Юрику со всех сторон. Но стоило им коснуться ее, как их немедленно поразило сильнейшим ударом тока, и все они резко отдернулись назад. Юрика улыбнулась — и резко подалась вперед, схватила ближайший отросток и направила в него всю свою мистическую энергию, трансформированную в молнию. Щупальце вспыхнуло — и испарилось, но по оставшемуся от него облачку пара до Шепчущего добрался остаток заряда, которого оказалось более, чем достаточно. Его балахон ярко вспыхнул и сгорел, мгновенно, все щупальца обуглились и осыпались вниз. И сам он, нелепо взмахнув руками, полетел вниз. Упал на серебряные плиты Абстрактной Области.

Юрика подскочила к нему одним прыжком, наклонилась и сжала пальцы на лысом, обтянутом пергаментной кожей черепе. Заглянула в пустые глазницы, наполненные жидкой чернотой.

— Не тот мир, дружок, — и она с силой ударила черепом о твердую плиту, раздробив его на множество осколков. — Не тот мир.

Волчья Зима.

Падал снег. Белые пушистые хлопья уже третий день спускались с небес в плавном безмятежном танце, скрывая воздушным слоем вереницы следов пяти путников, среди которых только один выглядел как человек. Огромный черный медведь с ярко-синими глазами, не уступающие ему по размерам тигр и красный росомаха, золотой лис — и человек. Ичиро, Кристиан, Кеншин, Регулус и Дан. Старые друзья снова встретились в ином, странном — но точно не чужом для них мире. Трое бывших Стражей Неба, отец Юрики и сын женщины, меч которой оборвал жизнь первых четверых. Для того, чтобы они продолжили свое существование в звериных телах. В Волчьей Зиме.