Крэйн позволил себе торжествующую ухмылку.

— Прекрасно. Предлагая здесь и сейчас… — конец фразы получился смазанным, потому что он увидел, как в руку девушки вложили рукоять меча.

Столсанг нахмурился, но требовать боя без оружия не стал. Впрочем, один из прибывших «серебряных» швырнул ему свой меч, и Крэйн поймал его целой рукой. Взвесил его в руке, сделал пробный взмах — и бросился на Мэй, молча и без предупреждения.

Клинок Крэйна сломался на третьем ударе — фехтовальщик из него оказался так себе. Лезвие меча Мэй пробило хитиновую пластину у него на груди, и из раны хлынула темная кровь. Затягиваться она не торопилась.

Столсанг выбросил вперед открытую ладонь — и девушка рефлекторно поставила блок мечом, отражая невидимую атаку. Крэйн победно усмехнулся, но улыбка сразу же исчезла с его губ: половина клинка Мэй растворилась, но не более того. Она смогла заблокировать действие его мистической способности.

И вогнала обломок меча ему в бок.

Крэйн вскрикнул — и упал на колени, стиснув пальцами вошедшее в тело лезвие. Мэй не без труда освободила оружие и занесла его над головой, собираясь опустить его уже на голову Столсанга. В ней все еще было отверстие от пули Раббена Тоттенгрибера — свидетельство его пренебрежения физическими повреждениями. Которое исчезло вместе с волей Шепчущего.

— Возможно, я слегка погорячился… — начал было Крэйн, но Мэй покачала головой.

— Нет. Ты умрешь. Сейчас, — и ударила. Резко и безжалостно. Но вместо черепа Столсанга обломок меча столкнулся со сталью: Раббен Тоттенгрибер вмешался в поединок, и выставил на пути клинка тяжелый черный посох, окованный металлом.

— Он нужен мне живым, — сухо ответил он на немой вопрос Мэй и всех, кто наблюдал за дуэлью. И вместе с Крэйном исчез в чародейском портале.

Все произошло так резко и неожиданно, что понадобилось какое-то время на то, чтобы осознать, что только что Крэйн ускользнул от возмездия за содеянное. Раббен даже не соизволил объяснить мотивы своего поступка, немедленно напомнив, что он оказался их союзником только потому, что у них был общий враг — который уже был побежден. А следовательно, причин для «дружбы» больше не было.

— Не стоило забывать, что он прежде всего Гвардеец Хаоса, — в конце концов прокомментировал произошедшее Фредерик.

Вместе с Раббеном и Крэйном исчезли Ариана Рэйсток и Йохан Новак, но этому обстоятельству уже никто не придал особого значения.

Даже Просперо.

33 июля 1014 года. Судо.

Юрика любила рассвет. Она любила встречать его в полном одиночестве, наблюдая, как темная синева небосвода постепенно светлеет, окрашивается во все оттенки бежевого, оранжевого, желтого и розового. Солнце подсвечивает яркими красками облака, а если небо на востоке чистое, просто поджигает его мягким нежным пламенем, очищающим сердце и душу. Оно выжигает все плохое и злое, обновляет, дает силы встретить новый день. Какой бы тяжелой и бессонной не была ночь, огни рассвета помогут подняться, расправить плечи и улыбнуться новому дню — даже если какие-то минуты назад казалось, что все, что возможностей тела может хватить только на то, чтобы не дать векам сомкнуться со звуком захлопнутых ставен. Рассвет — одно из величайших чудес во Вселенной, и Юрика могла наслаждаться им в любых — совершенно любых обстоятельствах.

Даже сейчас. Радость встречи рассвета омрачали обстоятельства, но она была — и помогала хоть как-то смягчить те переживания, которые она испытывала, глядя на десятки людей, разбирающих гору обломков, оставшихся от замка Столсанга. Юрика сидела метрах в ста от рва, образовавшегося после того, как стены, окружавшие замок, вырвало вместе с фундаментом, и с такого расстояния груда камней не казалась такой уже большой. Наверное, потому, что из нее не получилось выразительного конуса, хотя вихрь, вызванный Крэйном, и стянул их ближе к центру. Не самый красивый могильный курган. Может быть, если бы он выглядел получше, Стая так бы и оставила тела погибших покоиться под этим нагромождением разбитых плит и блоков, вперемешку с мебелью и прочими элементами внутреннего убранства. Ограничились бы могильным камнем с именами погибших.

Большим красивым камнем.

Юрика собиралась им помочь. Не прямо сейчас. Через пять-десять минут, когда сможет преодолеть боль и усталость, которые сковали ее тело. Мышцы, казалось, были готовы окончательно разорваться при любом движении, нельзя было просто пошевелиться, чтобы не ощутить внутри себя стальные иглы, зазубренные лезвия и битое стекло. Воображаемые, конечно. Всего лишь примитивная визуализация непередаваемой гаммы ярких ощущений, вызванных применением мистических способностей ее родителей. То ли дело было в том, что они не были ее собственными изначально, то ли это такая реакция на их первое использование — Юрика не знала. Только радовалась, что осталась с целыми костями, связками и сухожилиями. Вероятно, только сила Ириссы спасла ее от судьбы беспомощного инвалида, искалеченного собственной огромной силой. Ее тело очень крепкое от рождения, но его лимиты вчера она явно превысила.

Сзади подошел Ранмаро. Он стал рядом, держа в руках свой меч. Он занялся его поисками, как только начало светать, и хотя справился довольно быстро, выглядел разочарованным. Причина была понятной: на лезвии появился глубокий скол, который вряд ли теперь можно было убрать с помощью одного только точильного камня.

— Он упал с очень большой высоты, — посочувствовала она брату. — О камень стукнулся?

— Да, — подавленно ответил Ран. — Мистическая сталь может выдержать почти что-угодно, пока держишь ее в руках, но когда выпускаешь, не сильно превосходит обычные сплавы по прочности. И это не мнемосталь, которая сама восстанавливает форму.

— Ого… Круто, — Юрика не была посвящена в технические подробности оружия Небесных Городов, поэтому как умела дала понять, что поняла, о чем он говорит. А выяснять детали — то есть двигать нижней челюстью для разговора — было больно.

— Придется искать новый, — продолжил сокрушаться Ранмаро. А потом решил, что тема, в принципе, исчерпана, и обратил более пристальное внимание на сестру.

— Ты стала очень сильной, — сказал он, смотря не на нее, а на людей, разбирающих завалы. — Так резко… Не думаю, что смогу теперь победить тебя. Эти зеленые молнии… Откуда они?

— Это от мамы. И папы. Помнишь, я говорила, что могу видеть воспоминания всех моих предков? Оказывается, не только видеть, но и использовать их мистические способности. Я как бы получила их в наследство. Но поняла, как их использовать, только во время боя с Эмиссаром Шепчущих. Ты тоже стал немного быстрее после боя со своим Эмиссаром.

Ранмаро улыбнулся тому, с каким тоном Юрика произнесла слово «немного». И похоже, просто не решил, как именно нужно реагировать на то, что в распоряжении его младшей сестры оказалась сила, пределы которой теряются в глубине веков, скрывающих происхождение человеческого вида.

— Да, теперь я точно смогу убежать от Рии, если случайно съем ее йогурт, — произнес он с серьезным видом, комментируя только последнюю фразу Юрики. — Хотя проверять все же не стоит…

Юрика улыбнулась. И немедленно спрятала улыбку, когда увидела приближающуюся Викторию.

Кивнула ей и подвинулась, освобождая краешек камня, чтобы девушка смогла сесть рядом.

Виктория приняла приглашение.

Юрика слегка поежилась: от нее веяло прохладной свежестью.

— Меня обсуждаете? — спросила Виктория с шутливым подозрением.

— Да, — ответила Юрика полусерьезно. — Никак не можем понять, когда и где ты успела прикормить своего наплечного питомца. Как его зовут?

— И где он сейчас? — спросил Ранмаро.

Виктория расстегнула молнию спортивной толстовки, обнажая шею и ключицы, и сосредоточилась. Через пару секунд на чистой коже проступили серебряные линии узоров, складывающихся в змеиное тело странного зверя, который выглядел как мифический Кирин.