Между пальцев девушки вспыхнули и затрещали искры зеленых разрядов. Она сжала кулаки — и нитеобразные молнии окружили ее гудящим коконом, извиваясь в хаотичной пляске и соединяясь друг с другом причудливыми дугами. Тело пронзали одна за другой иглы сладкой боли, добираясь до самого сердца, а затем кожа стремительно немела, теряя чувствительность. Короткие волосы встали дыбом, треща проскакивающими разрядами, в нос ударил легкий запах гари — начала тлеть одежда. Внешняя граница электрического вихря заканчивалась в метре от Юрики, и усилием воли она начала стягивать его ближе к своей коже — до тех пор, пока не впитала его весь, взяв силу матери под полный контроль. Тот час же голову едва не раскололо изнутри ударом невидимого и очень острого топора, в глазах потемнело — а сердце забилось в таком бешеном ритме, что ей почудился хруст собственных ребер. Легкие перестали справляться — воздух просто сгорал в них, не в силах обеспечить возросшую для тела потребность в кислороде. Юрика начала задыхаться, но это того стоило: движение бронированных тех замедлилось настолько, что теперь она могла бы прилечь отдохнуть в ожидании — если бы только не угроза смерти от кислородного голодания.

И она двинулась вперед. Воздух встретил ее стеной аэродинамического сопротивления, настолько плотного, что одежда на теле натянулась, грозя разорваться на лоскуты, а волосы внезапно потяжелели, оттягивая голову назад. Если бы они были длиннее, Юрике пришлось бы серьезно напрячь шею, чтобы сдвинуться с места — настолько цепко они хватались за воздух.

Идея протиснуться сквозь плотный строй бойцов показалась Юрике неудачной, и она решила их перепрыгнуть. Сильно оттолкнувшись ногами от пола, она отправила свое тело вверх — и испугалась того, каким медленным получился этот казалось бы краткий полет. Сейчас она думала и двигалась в десятки раз быстрее своего окружения, но инерция никуда не исчезла, заставляя двигаться согласно законам физики. Для ускоренного сознания Юрики пройдет больше минуты до того момента, когда ее ноги коснутся пола позади бойцов, а дышать ей нечем было уже прямо сейчас. И повинуясь скорее инстинкту, чем логике, она схватилась рукой за плечо мужчины в броне напротив, чтобы придать своему телу дополнительное ускорение.

Сделав таким образом рывок вперед, она тем самым оттолкнула бойца от себя, и схватилась за следующего, уже двумя руками, направляя себя вниз, за его спину. Совершив невероятно сложный для себя кульбит — мышцы затрещали буквально — Юрика развернулась ногами вперед, пытаясь дотянуться ступнями до пола. И снова застыла в воздухе, потому что человек под ней оказался недостаточно стойкой опорой, прогнувшись вперед и не позволив развить достаточное ускорение. И тогда, стиснув зубы, девушка свернулась в клубок, оттолкнулась ногами от спины бойца и стрелой полетела в направлении Августо, вытянув вперед руку. Перед глазами темнело, кровь в висках била тяжелым бронзовым гонгом, а фигура в черном балахоне приближалась настолько медленно, что решимость сменилась паникой и отчаянным сожалением. Ей не стоило перепрыгивать, нужно было просто пробиться сквозь строй, используя сцепление с мрамором для ускорения — так бы она успела. А теперь сознание покинет ее прежде, чем удастся коснуться Августо.

За миг до полной потери сознания Юрику озарило — и она просто вышла из состояния предельного ускорения. И в следующий мог произошло следующее: первый боец, которого она использовала в качестве опоры, швырнуло вперед с такой силой, что он кубарем покатился по каменным плитам; второй догнал его в воздухе, выгнувшись в полете дугой после мощного толчка ногами, и столкнувшись, они вместе врезались в стену; и, наконец, Юрика тараном врезалась в Августо, вонзая ладонь в его живот. Чистый воздух обжег гортань и легкие, которые твердо вознамерились в момент столкновения выйти на свободу сквозь грудную клетку — под действием инерции. Вместе с другими внутренними органами. Девушка летела головой вперед, поэтому кровь единым потоком прилила в мозг, на мгновение выключив его… Но Августо все равно не успел воспользоваться этим. Он оказался ошеломлен молниеносным броском и мощным ударом, и прежде чем успел предпринять хоть что-то, Юрика пришла в себя в тот момент, когда они уже катились в обнимку по плитам вестибюля — и пропустила сквозь его тело настолько мощный электрический разряд, что черная ткань балахона мгновенно вспыхнула и истлела, а голову вместе с белой маской оторвало и отбросило прочь.

На ноги она встала, выбираясь из кучи черной золы и углей. От туловища Августо остались только обожженные руки и ноги.

— Попробуй регенерировать после этого! — прокашлявшись, произнесла Юрика, стряхивая с себя черный пепел, и повернулась в сторону бойцов.

Которые вели себя очень странно: они не просто не пытались найти внезапно исчезнувшую из их поля девушку, а явно не могли понять, что делают и как вообще здесь очутились. Некоторые сняли шлемы, продемонстрировав Юрике весьма необычные прически — яркие расцветки волос, гребни, косички, выбритые зоны, аугментические вставки. Один боец наконец повернулся к ней лицом, и она увидела синтетические пластины вместе щек и подбородка.

Киборг.

Когда на Юрику обратили внимание все бойцы, один из них, все еще в шлеме, но с отличающимися знаками на форме — явно старший — спросил, морщась словно от сильной головной боли:

— Ваше Высочество?

Юрика растерялась, а потом вспомнила, что точно так же к ней обращалась Титим.

— Ну… Да.

— Простите нас, Ваше Высочество, — мужчина снял шлем, открывая узкое вытянутое лицо с раскосыми глазами и прямым длинным носом. Глаза были синтетическими, пугающего раскаленно-оранжевого цвета, с серыми белками. Череп был почти полностью выбрит, кроме длинного хвоста на затылке — огненно-красного цвета.

— Мое имя — Мирам Старвинд, я капитан охраны вашей резиденции. Видимо, злоумышленник захватил контроль над моим нейропроцессором и нейронной аугментикой моих подчиненных. Надеюсь, мы не причинили вам вреда?

Ранмаро с яростью пнул подвернувшийся под ногу камень. Острая боль немедленно пронзила большой палец, но жалеть себя он не стал. Сам виноват. Не винить же камень, улетевший только что в ночной мрак, в том, что оказался именно здесь и сейчас, когда Лэйт остро нуждается в том, чтобы выместить на чем-либо свой гнев.

Да и мелковат камешек… Ранмаро присмотрелся к выступающим из темноты контурам валуна побольше, и опустил ладонь на рукоять меча. Мистическая сталь может разрубить все, что угодно — главное, сосредоточиться.

Клинок плавно, бесшумно покинул ножны. Взлетел над головой — и резко опустился на холодный шершавый камень. Лезвие погрузилось в него на десяток сантиметров, валун треснул.

Поморщившись от боли в онемевших мышцах, Ранмаро удовлетворенно улыбнулся и вытащил меч из камня. И без какого-либо намека на эмоцию посмотрел на обломок лезвия, застрявшего в камне. И ударил снова. Бил до тех пор, пока валун не развалился на две половинки, а от клинка не остался жалкий огрызок у самой рукояти.

Рука болела немилосердно, сердце ломилось сквозь ребра, дыхание сбилось и отказывалось возвращаться в норму. Но Ран не мог остановиться. И в конце просто вогнал в камень остаток лезвия. Провернул по часовой стрелке — и вывернул из рукояти хвостовик лезвия. Пальцы разжались, и на землю упали два куска высокопрочного пластика эргономической формы — рукоять сама собой сливалась с ладонью в одно целое.

А теперь и ее нет.

Стальная крестовина осталась болтаться на обломке лезвия. Ранмаро задержал на ней взгляд — и обессиленный сел на землю.

Ему не стоило говорить Рие те слова. Не стоило обвинять Дженази и Валерию. Их прошлое — это их прошлое. Какая разница, в чем причина молчания, лжи? Тетя заботилась о нем восемнадцать лет. И дядя соответствовал тому образу, который она нарисовала для его воображения. Значит, они просто решили создать новую реальность? В которой все лучше, чем есть?