На пол полилась алая кровь. Если Ноле и было больно, виду она не подала.

— Вот и все, — произнес Августо, неторопливо поднимаясь на ноги. — Яд уже в твоей крови. Ты потеряешь сознание… сейчас.

Кулак Нолы врезался в белую маску, разбивая ее на куски и вбивая череп Гвардейца в стену за его спиной. Второй удар был направлен в солнечное сплетение, проломил броню и погрузился в черное тело, остановившись только в районе позвоночника. Еще один раздробил лоб, вгоняя обломки черепа глубоко в мозг. Но атакуя, девушка позабыла о защите, и Августо располосовал когтями ее левый бок, разрывая мышцы и царапая ребра. Нола вскрикнула от боли и неожиданности — и обрушила на Августо последний удар, разбивая ногой его нагрудный панцирь и пробивая стену изломанным телом.

— Почему… яд не действует? — прохрипел он, пытаясь выбраться из обломков бетона. Нола ударила, а точнее, наступила на его колено, дробя сустав, и поймав когтистую руку, вывернула ее под неестественным углом, ломая сразу в нескольких местах — и раздирая об черные иглы кожу на своих ладонях.

Грудная клетка Августо распахнулась пастью чудовища, и резко удлинившиеся ребра попытались схватить девушку импровизированными клыками. Внутри него не было ни сердца, ни легких — только сгусток склизких извивающихся щупалец, которые вместе с ребрами потянулись к Ноле. Она отпрянула, а потом, поколебавшись лишь малую толику секунды, ударила прямо в это странное органическое образование, и отдернула ногу за миг до того, как ребра схлопнулись обратно. Отступила и поспешила восстановить сбившееся дыхание.

В ее синих глазах мелькнул запоздалый ужас. Все-таки, где-то в глубине души, она не была до конца готова сразиться с чем-то вот таким, не поддающимся логическому объяснению. Августо не был человеком. Он был чудовищем в истинном смысле этого слова.

Гвардеец снова встал на ноги, все полученные им увечья исчезли просто с издевательской скоростью. Когти на правой руки слились в один длинный клинок, левая вытянулась в вооруженный лезвиями хлыст. Ступни удлинились, превращая ноги в пружинистые лапы — как у кузнечика.

— Я сожру тебя, — белая маска поплыла и снова застыла, превращая изображенную на ней веселую улыбку в издевательский оскал. Из его щели вылез длинный черный язык и слизал с игл брони капли крови Нолы.

— Вкусн… Что?!

Ноле было некогда спрашивать, что такого он распробовал в ее крови — она пришла в ярость. Если Августо и хотел запугать ее своей выходкой, то добился ровно обратной реакции. И она набросилась на него, позабыв вообще обо всем, не обращая никакого внимания на его отчаянное сопротивление. Черный хлыст обвился вокруг ее правой руки, вонзая лезвия глубоко в мышцы — она оторвала его; рубанул по предплечью острый клинок — и не смог рассечь кость. Словно ярость не только придала Ноле сил и лишила страха, но и сделала ее тело намного прочнее. Не то чтобы совсем неуязвимым, но нанести действительно серьезную рану стало попросту невозможно.

В безудержном шквале ударов в какой-то момент кулак Нолы превратил часть плоти на его груди в черную пыль, и след от этого удара не захотел регенерировать, оставив дыру в броне и теле. Августо заметил это — и стал в разы сильнее и быстрее, а в ударах, которыми он осыпал девушку, появилась отчаянная решимость. Его оторванная рука-плеть так же не собиралась восстанавливаться, неровные края плоти осыпались черной пылью; Нола ухитрилась сломать и лезвие клинка. Но безоружным Гвардеец не стал. Отрастив лезвия на уже измененной ноге, он нанес молниеносный горизонтальный удар, способный перерубить железобетонную колонну, и Нола, поняв, что такой удар блокировать нельзя, присела, пропуская конечность над головой. Лезвие на треть укоротило слишком длинный хвост, обрезав волосы под косым углом — и все. Удар был слишком размашистым, слишком сильным, Августо не смог вовремя остановиться и вернуться в защитную позицию, поэтому Нола контратаковала из того самого положения, в котором оказалась после маневра уклонения — распрямилась, выбрасывая ногу вверх, в голову Гвардейца. Удар был мощным, его шея сразу сломалась, согнувшись неестественным образом, а тело подбросило к потолку. Но Августо не успел врезаться в него, потому что еще один мощный удар изменил траекторию его полета и направил в стену. А за миг до того, как он врезался в нее, Нола догнала Гвардейца и добавила контрольный удар кулаком, передавая черному телу дополнительный — добивающий импульс.

Девушка прошла сквозь дыры в трех стенах, прежде чем нашла лежащего на полу Августо с огромной не затягивающейся дырой в груди. Подняла свой правый кулак и рассмотрела длинный толстый шип, пронзивший кисть меж костяшек среднего и безымянного пальца и застрявшего в суставе. Вытащила, не чувствуя боли, и быстро перевязала рану бинтом с предплечья, помогая зубами. Не для того, чтобы остановить кровь — у нее было множество других ран, а для того, чтобы этим кулаком можно было нанести хотя бы еще один удар.

— Только что ты сражался, как человек, — произнесла она, остановившись в паре метров от неподвижного Гвардейца. — Все-таки ты не чудовище.

— Почему я слышу сожаление в твоих словах? — спросил Августо, приводя себя в положение сидя. Дыра в туловище не мешала ему ни говорить, ни двигаться, как и свернутая набок голова. И отсутствие руки.

— Я не убиваю людей, — пояснила Нола. — Правда, с тобой можно драться, не сдерживаясь и не боясь убить. Но мне жаль, что теперь ты останешься таким.

— Не останусь, — ответил Августо, вставая на ноги.

— Но раны не заживают…

— Это не имеет значения, Страж Неба.

— О, ты уже знаешь, как мы себя называем! — удивилась и даже обрадовалась девушка.

Августо промолчал, внимательно изучая ее непосредственный искренний взгляд.

— Вы назвали свой отряд Стражами Неба? — теперь удивился уже он. — Как неосмотрительно с ее стороны.

— Со стороны кого? О ком ты говоришь?

— Марлис Мисторг, ваш очаровательный «крот» в наших рядах, — пояснил Августо. И понял, что Нола ничего не знала о личности, снабжающей Дана Даркенвэй жизненно необходимой им информацией.

— Все равно ничего не понимаю, — нахмурилась девушка. — Что вы с ней сделали?

— А что, по-твоему, я мог с ней сделать? — белая маска снова поплыла, изгибаясь прорезью рта в саркастической ухмылке.

Внезапноон начал испускать густой черный дым, скрывший очертания его тела и начавший быстро распространяться по помещению. Нола догадалась, что к чему, и разорвала разделявшую их дистанцию, чтобы не дать Гвардейцу уйти, но в плечо, грудь и колено вонзились три длинные тонкие иглы, глубоко погрузившиеся в тело. Они сильно замедлили девушку, и изнутри ее обожгло ледяным ощущением смертельной опасности. Интуитивно или осознанно — не важно, она засунула руку в карман и нажала на кнопку активации десантного гасителя. И четвертая игла застыла в воздухе в миллиметре от ее глаза, остановленная невидимым полем, поглощающим кинетическую энергию. Пространство вокруг Нолы сверкнуло красным, алое мерцание наблюдалось в воздухе чуть боль секунды — и пропало, а игла с тихим беспомощным звоном ударилась о пол, хотя должна была чиркнуть девушку по лицу и скатиться по ее груди. Этого не случилось потому, что Нолы на прежнем месте уже не было — она доказывала Августо ошибочность его уверенности в точном и смертельном попадании.

После серии ударов Гвардеец потерял половину черепа, вторую руку, правое плечо и обе ноги. Нола сорвала с него последний кусок маски и посмотрела на остаток лица, совершенно спокойный и равнодушный.

— Жив, — произнесла она потрясенно. И вспомнила о времени.

Израненная, обескровленная, она добежала до ближайшего окна и что есть силы оттолкнулась от края, бросая свое тело далеко вперед. Тридцать третий этаж, больше ста пятидесяти метров… Нола не знала, можно ли дважды использовать гаситель кинетической энергии, и поэтому приготовилась к столкновению с землей в таком плачевном состоянии. Она была уверена, что выживет, только придется перетерпеть боль. Сильную боль.