1
Надеясь, ведь, живем, в надежде, надеждой,
Начинаем всяческие дела, хотя они и не совершаются
По замыслам нашим. Надежды королева и высшая глава —
Фортуна их изменяет.
Сбившийся с пути, надеждой своей обманут,
На Фортуну сетует днесь король одинокий.
Монархов на помощь призывает, сетует на слуг:
«Почему не приходите столь долгое время?
Забавляются, видя господина в опасной бездне,
Куда его белый орел гонит?
[311] Где же ты, Витемберг
[312], преславный гетман,
Приди?»— «Как? Ведь я — узник, господин!»
2
«А Херштейн Бенедикт куда он
[313], куда он делся?»
«В Замостье с Витембергом вместе сидит, доподлинно,
Яном Казимиром
[314] сослан он туда,
Дабы польский язык выучил, если хочет Короной
Польской как вице-король править. Но, по-моему,
Не возжаждем чужого, пойдем назад, господин!»
3
«Где наш мудрый Эшкот?
[315] Пусть он нам поможет!» —
«Ах, господин, уже за шею меня поляк ведет! —
Пока был в здравии и была помощь моя,
Пока нам надежда на Фортуну служила».
4
«Пусть же подоспеют наш Вейгер и Леон Хаупт
[316] молодой!» —
«Ищем мы в Литве выгоды, обретаем же себе ущерб.
Замойский нас ведет в свою крепость.
Не жди уж больше, господин, от нас услуги».
5
«А Кеникс Марк
[317] с людьми своими, куда же направляется он?»—
«Загнан я в Вислу войском Яна Казимира,
Короля польского, упился злой водою,—
Уж с рыбами только в темные воды могу идти».
6
(«А где генерал Вальдек с Валленродом
[318] старым?»)
«Под Простками, когда имел я схватку с татарами,
Прусаки многие бежали, моих же всех порубили.
Радзивилла
[319] рененного и других с ним захватили.
В дикие поля уж басурманин меня завел.
Хоть бы ада не избежал тот, кто за войну ратовал!»
7
«А ты, князь конюший, благородный Радзивилл,
Которого я уважал и милостями одаривал,
Поспеши, поспеши, поспеши же, как можно скорее, ко мне!» —
«Разве ты еще не знаешь о себе и обо мне? —
8
Израэль
[320] твой любимый под Простками взят,
А я саблей татарской несколько раз пораненный,
Упав с коня, оставить жизнь мне Гонсевского
[321] просил.
Бог меня покарал за то, что я поднял руку на короля».
9
«А куда же делись вельможные братья англичане?» —
«Один сидит у татар, другой получил по голове».—
«Пусть же придет Боктранек с полками
[322] своими!» —
«Нас уже сабля татарская предала земле!»
10
«Где ж ты, князь английский?
[323] справляюсь о тебе,—
Ведь ты по милости божьей живешь, все при себе имеешь.
Поспеши к нам, как можно скорее, не досыпай ночи,
Ждем побыстрее от тебя помощи».—
«Окружили меня в Хойницах мощно поляки,
Пока сил у меня хватало, оборонялся я мужественно,
Даже, когда я уж не надеялся на поддержку ни с какой стороны,
Будучи тесним плотным окружением,
Клянусь больше против них не воевать,
Чтобы живота своего не лишиться.
Бог да будет благословен, что я выбрался из этой бездны,
Никогда уже на поляка не подниму оружия!»
11
«Генерал Витекс
[324] — в. Кракове, там оборонительный замок!»—
«О, меня уже вытеснил оттуда маршалек Коронный!» —
«Приди же сюда, генерал, с полками своими!» —
«Одни убежали, другие — легли в землю:
Недель восемь сдерживал я мощную осаду,
Голод терпя и мор, богом ниспосланный.
Слава Богу, что я здоровье свое сохранил,
Больше не подниму руку на короля польского».
12
«В Торуни что делается?» — «Там нас осадили.
Трупом нас положила горожан измена.
Тайный сговор с войском польским они учинили,
Не давая никакой передышки, наголову нас разбили».
13
«Кеникс Марк
[325] со своим войском, вот кто нам поможет!» —
«Тщетная то, король, надежда — в Мюндзе я пребываю.
Гданчане меня в море Балтийском перехватили,
Там меня с войсками, с пушками и со всей амуницией взяли.
Шкатулка с секретными документами была брошена в воду,
Но ее морской шторм выбросил на берег.
А здесь уж она попалась гданчанам в руки».—
«Словно острым мечом поразил ты мое сердце.
По прибытии Яна Казимира, самонадеянностью своей в руки короля,
Меня вместе с нею предал:
Письма мои секретные представлены на обозрение,
Все наши планы перед всем миром раскрылись!»
14
«А граф Магнус? Пусть из Инфлянт войска свои двинет!»
[326] —
«Москаль из меня самого чуть не выбил душу:
Ригу целое лето мощно атаковал,
Другие крепости захватил, Инфлянты разграбил».
15
«А граф Пунтус, Леон Хаупт?»
[327] — «Померли оба,
Несметное их войско пожрала болезнь».
16
«А где граф Фертум
[328], доблестный кавалер?» —
«Он уж оставил войны, отошел к вечному покою.
От москаля под Нарвой получил ранение,
И царь его без головы к жене отослал».
17
«Сын Гнарт!»
[329] — «Этот шел под Биржы, сколько с ним здоровых было,
Столько в Радзивилишках польское войско побило.
Несколько сот пехотинцев у татар порублено,
Немало офицеров с полковником в плен взято».
18
«Пусть Палл
[330] людей своих поднимет и к нам ведет!»
«Окруженный, я из Биж выбраться уж не могу, господин!»
19
«Пусть же вельможный сей Херланд граф
[331], шурин мой милый,
Свои ныне нам на помощь пошлет силы!» —
«Король шведский! Черт уж меня побрал на тот свет:
Раздробил тело мое на части саблей.
Великополянин — тиран жестоко меня убил.
Твоя в этом вина, ты мне это устроил.
Жадность нас губит, по правде признать надо,—
Королем польским ты не будешь, а я из-за этого дух испустил».
20
«О князе Веймарском
[332] узнать также следует,
Коль он счастлив, ему плакаться станем»,—
«Я бы рад отправиться в дорогу на помощь королю,
Да не руками уж, ни ногами двигать не могу!»
21
«Приди, граф фон Сенхазен
[333], ты был нам предан,
Пособи нам своим войском как состоятельный господин».—
«Я бы рад, благородный король, помочь ныне тебе,
Но уж под землею лежу в гробе».
22
«Прибудь, князь Сен-Кройн
[334], выскажи свое мнение:
Что нам делать?» — «К Поморью бежим, господин!»
23
«Курфюрст Бранденбургский
[335] со своими пруссами,
Коль начал, так уж будь до конца с нами».—
«Я хорошего конца этой войне уже не чаю,—
Даже немного тебе помогая, сам погибнуть могу!
24
Жалею, что вступил я в ту лигу,
И сам ты ничего не достиг, и на нас навлек беду.
Плохо я сделал, что поляков недооценивал:
Гонсевский, вторгшись в Пруссию, войска мои разбил,
Артиллерию у меня отобрал, татарскими же полчищами
Огнем и мечом Пруссию мою карал, поэтому
Реками текла кровь человеческая в моем государстве,
Из-за того, что я на короля польского поднял свой меч».—
«Письмами своими льстивыми вы сюда нас заманили,
Нарушив обещание, войско мое погубили,
Чтобы я войну с королем начал, вы сами же советовали,—
Даже Литовское княжество, и его осадил
Ян Радзивилл
[336], который прежде был нашим союзником
Со всей Жмудью, каковая нас государем признала,
Да потом, взбунтовавшись, людей моих посекла.
Мало того, что сами же от присяги своей отреклись,
Так еще москаля на голову нам посадили.
Двух государств хотел я быть королем, и Литва должна была быть
Моею, но фортуна мне в том не благоприятствовала
Рассчитывал я на пушки, войску своему платил,
Хотел приобрести чужое, а утратил свое.
Инфлаиты москаль спалил, татарин — Поморье;
Значительную вижу над собой нынче кару божью.
Хочу с королем польским договариваться о мире,
Потерял я все войска, не с чем воевать.
Прими, король, за мой грех просьбу мою в награду,
Покорно со стыдом прошу, будем меж собой жить в согласии.
Ведь уже воздано мне око за око и щедро
Князей, и графов, и войска побито!
В государстве своем я не могу показаться на глаза,—
Король польский, твои войска перекрыли дорогу.
Выпусти, по крайней мере, живого, довольно такого наказанья.
Ч уже ни на кого не пойду войной.
Сам свой грех признаю и то, что ныне я был не прав.
Да что грех, король польский, когда я сам себя осудил!»
25
«Каков гость, таков, стало быть, и прием.
Как тебя прижали,— тогда стал искать мира.
Теперь уж не время, король шведский, на то — указ божий с неба;
Разграбил ты мое государство, расплатиться тебе надо».
26
«Теперь мне все ясно, теперь я всего лишен,
Поддержки больше не ожидаю ни с какой стороны.
Канцлер Херштейн умер, Радзейовский
[337] дурит —
На тебя, яд, последняя нам надежда ныне осталась.
Помоги мне, Кромвель, помогите лопари,
Помогите, чехи, и вы, доблестные финны,
Помоги, могучий турок, и ты, татарин,
Приди от Ракоци
[338] на помощь, венгр.
Весь мир уж меня покинул. Помоги же ты, Боже,
А если и ты не хочешь, пусть черт мне поможет!»