— А ты? — Нэйтен встал с дивана и поплёлся к креслу, где лежали его вещи.

— Я остаюсь здесь. Мистер Уилсон сказал, что в таком состоянии меня на пары не отпустит, — Миллер сделала аккуратную прическу, после чего переоделась в свой наряд, чтобы не смущать преподавателя, да и себя тоже, таким видом.

Фостер хотел было что-то сказать по поводу Уилсона, но сдержался и с тяжелыми вздохами покинул гостиную.

Через час в доме были только Уилсон и Миллер.

Первый сидел в своей комнате и нервно стучал по клавиатуре, упорно пытаясь что-то ввести в поисковую строку. Вторая же сидела на кровати и бегала глазами по комнате, изучая каждый ее уголок. Взгляд Миллер пал на фотографию, где Томас стоял в обнимку с какой-то блондинкой. Эбби отметила, что она была довольно симпатичной, поэтому не удивительно, что Уилсон выбрал именно ее, ведь ее фигура идеальна, черты лица настолько выразительны, что она напоминала Миллер куклу Барби; со стилем у той блондинки не было проблем. Было очень заметно, что та следила за модой и гналась за всевозможными трендами. Миллер пробрало чёртово любопытство: ей хотелось узнать, насколько это серьезно. Она не знала, зачем ей это, но, видимо, это было важно для нее.

За пару дней Эбби так сильно привыкла к Уилсону, что даже забыла, что он преподает в ее академии. Казалось, за каких-то пару дней Томас успел вкрасться в ее доверие, и у нее не было сомнений, что именно этот человек поможет раскрыть истину, хотя бы потому, что он очень упорный и не отступит от дела, пока не узнает правду.

Томас заметил, что Эбби уже минуту смотрит на фотографию, поэтому решил устранить ее любопытство:

— Это Рафаэль, моя бывшая невеста. Давно пора убрать эту глупую фотографию. Можешь выкинуть ее в мусорное ведро вместе с рамкой, она мне никогда не нравилась.

Томас сделал разворот и начал читать что-то на сайте, который наконец-таки загрузился. Заметив, что Эбби лежит в ожидании на его кровати, Уилсон взял ноутбук и переместился на ложе.

Томас что-то показывал на экране, а Эбби старалась слушать его очень внимательно. Даже не на лекции его голос такой красивый, приятный, что действует как бальзам на душу. Его можно было слушать часами, но вдруг Томас остановился. Он быстро вскочил с кровати и взял лежавшее на столе письмо, после чего вернулся к Миллер.

Они старались разобраться, как все-таки просветить чернила, которыми был написан текст. Но сначала попытки были тщетными. Если довериться первой статье, то нужных ингредиентов для приготовления микстуры не было, поэтому пришлось перейти на вторую, на третью, и так пока не нашлось нужного.

Пока Томас приносил нужные ингредиенты, Эбби вычитывала важные строчки в статье, после чего начала потихоньку готовить раствор, который просветит чернила вмиг. На все про все ушло около двадцати минут, после чего Томас взял листок и стал капать на него раствором, а Эбби щеточкой размазывала его по странице.

Действия были такими аккуратными и синхронными, что, казалось, они учились где-то такой командной работе. Пару раз Томас случайно коснулся руки Эбби, от чего у нее пробегали мурашки по всему телу. Миллер бросила пару неловких взглядов на преподавателя, но потом резко перевела его на бумагу, где понемногу виднелись очертания букв. Щеки Миллер слегка порозовели, от этой смущенности она не знала, куда ей деться. Вроде бы не первый раз их руки соприкасались, а все равно какое-то неизведанное чувство пронзало изнутри.

— Эбби, достаточно, теперь нужно просушить, — поставив раствор на стол, произнес Томас, после чего аккуратно взял бумагу, боясь порвать ее, понес ее в сушилку, чтобы избавить письмо от влаги.

Эбби лишь положительно кивнула головой и принялась убирать «рабочее место». В голове крутился рой мыслей, в которых был только один человек — Томас Уилсон. Миллер выстроила его образ в голове и восхищалась этим созданием, но потом резко опомнилась и пошла в сушилку.

Зайдя в комнату, дона увидела Томаса, ждущего, пока просушится письмо. Бумага почти высохла, осталась влажной только середина, но текст послания становился все яснее и яснее.

— Осталось совсем чуть-чуть. Скоро мы узнаем, что там было, — говорил Томас, не поворачиваясь к Эбби лицом.

Почему-то в этот момент сердце Миллер стало биться в бешеном ритме. Наверное, потому, что ей было немного страшно. Пусть она и не знала, что в этом письме, но чуйка подсказывала, что текст на этой бумаге не принесет им ничего хорошего, лишь сплошные проблемы.

Пока письмо сушилось, Уилсон подбадривал Миллер. Она даже через силу улыбалась, но в глубине души все-таки переживала. Быть оптимистом — не в крови Миллер. В последнее время она начала думать, что все плохое случается с ней и что хорошего ждать не следует.

Где-то в интернете Миллер вычитала статью, что человеку под ее знаком Зодиака постоянно не везет как в личной, так и в обычной жизни. Автор статьи ссылался на неправильное расположения знака Зодиака на небе, но всем-то понятно, что ему заплатили огромные деньги за распространение негатива на сайтах. И хоть Эбби не поддавалась общественному мнению, но в этот раз сделала исключение и поверила во весь этот бред, потому что, по ее мнению, совпадений много не бывает. Может, и в ее жизни наступит рассвет, но до этого еще идти и идти. Казалось, ее счастье скрывалось высоко за Эверестом, покорить который не удавалось почти никому. По крайней мере, точно не Эбби.

Миллер облокотилась на стену в ожидании, но простояла там недолго, поскольку письмо было просвечено, осталось только снять и читать. Томас аккуратно потянул за край бумаги — и она оказалась у него в руках.

— Готова? — спросил Уилсон, заметив ее волнение по глазам, которые бегали в разные стороны.

Эбби лишь кивнула головой, и они направились в гостиную, где и начали читать письмо. Сначала это хотела сделать Миллер, но Уилсон попросил разрешения прочитать самому. Казалось, он уже предугадал ее реакцию и просто решил ее не травмировать, ведь когда читаешь письмо сам, переживаешь кучу эмоций, как положительных, так и отрицательных: все ведь зависит от контекста, а на слух воспринимается намного легче.

Расправив письмо, Уилсон принялся читать его содержимое:

«Я не могу этого сделать. Мне…мне страшно, понимаешь? Я не могу предать тех, кто меня воспитал, кто проводил бессонные ночи, нянчась со мной. А Эбби? Она самый светлый человечек в этой жизни, она не заслуживает этого…»

Услышав свое имя, Миллер распрямила спину и повернулась к Уилсону. В ее глазах читались волнение и страх одновременно, биение сердца было таким громким, что Томас, находясь на расстоянии полуметра от нее, мог слышать стуки. Уилсон незаметно накрыл ее руку своей, от чего на душе у Эбби стало легче, и принялся читать дальше:

«Я знаю, о чем мы с тобой разговаривали. И все чаще я разделяю твое мнение, но сам я этого сделать не могу, мне нужна твоя помощь, «L».

Кристиан.»

Эбби вмиг вскочила с дивана, как только услышала злосчастное прозвище, от которого воротило наружу. За полтора месяца ей настолько опротивел этот мужчина или женщина, существо, такое слово здесь уместнее, что в глазах Миллер от одного его упоминания разгоралось огненное пламя.

Эбби стала ходить из стороны в сторону, нервно потирая лоб. Она не находила себе место, ей хотелось раскрыть эту загадку здесь и сейчас, но письмо вводило их в заблуждение, не считая того, что ее брат знал «L» и просил его о помощи. Но возникал вопрос, о какой помощи шла речь. Почему он говорил о неком предательстве, которого не смогла бы простить семья?

С этой минуты стало все еще более запутанным. Эбби надеялась, что они смогут выйти на несносного преступника, но никаких зацепок не было.

Томас же думал иначе. Вот уже несколько минут он вычитывал каждую строчку послания, пытаясь найти хотя бы одну зацепку. Миллер присела рядом с ним и тоже смотрела в письмо. Но в отличие от Уилсона она думала совсем не о деле. Эбби смотрела на жилистые руки Томаса, которые держали письмо. Его длинные пальцы блуждали по листу, отслеживая каждую строчку, пару раз они останавливались, но потом снова продолжали хаотичное движение по странице.