– Вы ее нарочно отпустили! – зашипел Гуно. Разве что только не запенился.

– Вы вновь обвиняете меня и мою семью в измене? – спокойно, но с явной угрозой в голосе переспросил Нолан.

– Девка исцелила вашу дочь, – наконец взял себя в руки архивариус и заговорил суховато и официально. – У меня есть все основания утверждать, что вы отпустили ее намеренно. Из благодарности.

Юджин за моей спиной напрягся. Напряглась и я. Сердце затукотило где-то в горле.

Если у семейства Роджи по моей вине будут проблемы с властями… Что же тогда делать? Сдаться?

Одному ему известным образом, Юджин понял, о чем я думаю, и приложил к моим губам палец, призывая не делать глупостей.

Нолан тем временем хохотнул и весело промолвил:

– Господин Гуно, о вас в городе говорят как о человеке с не дюжим умом! – Гуно что-то промычалв ответ. – Но, тем не менее, вы не способны видеть очевидных вещей. Полагаю, вы сейчас просто не в себе из-за ранения.

Архивариус переступил с ноги на ногу. Похоже, поднялся на пару ступеней поближе к Нолану и бесстрастно проговорил:

– Не возьму в толк, о чем вы, господин Роджи?

– Я это к тому, – по голосу Нолана я понимала, он улыбается, – что мы дали этой девочке кров и работу. Она нашла у нас приют. И лишь из глубокой признательности она, в тайне от меня, и уж тем более от моего старшего сына и жены, исцелила мою дочь. Однако, даже не смотря на то, что девушка совершила столь благое деяние, – оговорился господин Роджи, – я не стал бы укрывать человека, обвиняемого в преступлении против Федерации. Мне проблемы с законом ни к чему.

Повисла пауза, после которой Эргон Гуно что-то процедил сквозь зубы, разом перемахнул через пару ступенек, скатился вниз по лестнице и как ошпаренный выскочил на улицу.

– Ох, – вывалилась я со вздохом из тесной коморки.

Юджин обошел меня, с тревогой глядя на отца.

– Гуно тебе не поверил. Он вернется.

– Тогда не станем терять время, – кивнул Нолан. – Отправляйся в Управление. Там ты сейчас нужнее, да и подозрения тебе ни к чему.

Парень с готовностью ринулся на выход, но я окликнула его.

Мне вдруг нестерпимо захотелось как-нибудь отблагодарить Юджина. Сказать что-то такое, что было бы важным и правильным. Хотелось извиниться, в конце концов!

Но слова предательски застряли в глотке.

– Юджин, ты столько для меня сделал, – проскрипела не своим голосом.

– Не надо, – мотнул головой паренек. – Просто постарайся добраться до Авэль живой, – я покорно кивнула, а Юджин помолчал и добавил. – И постарайся никогда не возвращаться в Онтас, Лиза. Никогда. Мы по разные стороны баррикад.

Слова ударили словно плеть по щеке. Я приоткрыла рот, но сказать ничего так и не успела. Юджин резво развернулся на каблуках и, не оглядываясь, вышел во двор.

Глава 16. На волю

Больше получаса я в полной неподвижности сидела на стуле в кухне и что было силы напрягала слух. Боялась, что бесшумный как тень архивариус вновь явится и поймает меня с поличным. А заодно и семейство Роджи обвинит в измене.

– Я подумала, что свою сумку тебе лучше не брать. Поэтому вот, – Офелия робко сунула мне в руки наплечный мешок из плотной, холщовой ткани. – Собрала немного вещей. Тут в основном мои…

Я с благодарностью сжала котомку в руках и зашмыгала. Что-то я сегодня чересчур впечатлительная.

– Здесь еще немного еды и воды, – теребила женщина уголок передника. – Путь может оказаться долгим.

– Благодарю, госпожа Роджи, – только и выдавила я.

Она улыбнулась так же тепло, как и прежде.

– Это мне впору благодарить тебя, Лиза, – многозначительно поглядела Офелия на меня, а затем, неловко дернувшись, крепко прижала к себе. – Ты спасла Ияри, и я этого никогда не забуду. Мой дом теперь твой.

Я покивала, прижимаясь щекой к женскому плечу. Признаюсь, была готова стоять в объятиях вечно. От госпожи Роджи пахло чем-то родным, теплым.

– Офелия, – сердито проворчал Нолан, занося с улицы очередной небольшой ящик, сколоченный из тонких деревянных реек. – Нам пора.

За окном царила ночь. Дом тоже погрузился в темноту – лампы Барбуса попросту выдохлись.

Лишь одна тонюсенькая свеча из сероватого воска, стоящая на столе, разгоняла мрак.

– Да-да, – смахнула проступившие слезы Офелия. – Разумеется. Да благословит ваш путь Атайа.

Господин Роджи тем временем резким движением откинул крышку с невысокой плетеной корзины в углу и скомандовал:

– Забирайся.

Я вытаращила глаза.

– Куда? В корзину?

– Ящик для тебя маловат будет, – повел головой Нолан в сторону скопления деревянных ящиков неподалеку. – Так что полезай сюда.

Я послушно ступила одной ногой на дно. Сухие ветви, из которых была сплетена корзина, заскрипели, грозясь рассыпаться под моим весом.

– А она выдержит? – с опаской втиснула я и вторую ногу.

Раздался еще один предупреждающий хруст.

– Я сам плел эту корзину, – выпятив широченную грудь, важно кивнул Нолан.

Очевидно, сей факт должен был убедить меня в фундаментальности и неуничтожимости изделия.

Я пожала плечами и присела на корточки. Оставалось надеяться, что ремесленные навыки господина Роджи и правда настолько хороши, как он сам считает.

Нолан тем временем закинул мешок, выданный мне Офелией, в другую корзинку, поменьше.

– Ты с головой давай забирайся, – усмехнулся мужчина, глядя на меня, наверняка несуразно торчащую из горла корзины. И для убедительности помахал надо мной плетеной крышкой, словно хотел ею же меня и утрамбовать поглубже.

Я выдохнула весь воздух из легких, покрутилась как гусеница в коконе, пытаясь втиснуться.

– Не получается, – пропыхтела я. – Плечи не прохо… Ай!

Господин Роджи с силой надавил мозолистыми ладонями на мою голову, и я практически влетела внутрь корзины. За малым не встретилась со своими же коленями, оказавшимися в опасной близости от лица.

– Вот и прошли плечи, – удовлетворенно пробубнил Нолан. – Выдвигаемся на рассвете. А до тих пор сиди тихо! И чтоб ни звука, – предупредил он.

– На рассвете, – опешила я, таращась на мужчину через горлышко, словно рыба из проруби. – Но зачем тогда мне сидеть здесь всю…

– Тш-ш! – не дал договорить Нолан и накрыл корзину крышкой.

***

Уж не знаю, сколько я провела в скукоженном состоянии: час, два, вечность? Но даже если это была всего пара минут, тело все равно затекло, и в шее разлилась нудящая боль. Нещадно ныли и спина с плечами.

Я поморщилась, но не только от боли. Кислорода в корзине не хватало, а от запаха подгнивших овощей, которым насквозь пропиталось мое убежище, свербело в носу.

Еле дотянувшись рукой до лица, я зажала ноздри и прислушалась.

Пока таилась в корзине, вокруг меня то и дело раздавались глухие удары, перекаты, скрипы. Господин Роджи развел бурную деятельность: беспрестанно кряхтел и грузно бродил туда-сюда.

Жаль, что плетение корзины было довольно плотным, и найти хотя бы щелочку, чтобы наблюдать за происходящим я так и не смогла.

– Не пугайся, – раздалось глуховатое надо мной.

В ту же секунду я почувствовала, что лечу! Я с силой уперлась руками и бедрами в стенки корзины, чтобы увеличить площадь опоры. Ведь как бы не отзывался о своих изделиях Нолан, я была уверена, что если весь мой вес придется на одно лишь хлипкое на вид плетеное дно, оно мигом вывалится. А вместе с ним и я.

Пару минут меня раскачивало из стороны в сторону, словно лодку в море. Затем господин Роджи, крякнув, вдруг сделал рывок.

Сердце у меня зашлось от испуга, но секунду спустя, я почувствовала, что вновь стою на твердой поверхности.

– Фух, – едва слышно выдохнула я.

Надеясь, что транспортировать нас с корзиной больше не станут, я опустила лицо в колени, попыталась расслабиться и ни о чем не думать.

«Доверюсь Нолану, – решила я. – Он не оставит в беде. Наверное…»