– Надо же… У нас лучший врач в городе – доктор Берим. Но ему платят из казны.
Я развела руками.
– И судя по его упитанности, – я надула щеки, изображая Берима, – он не бедствует.
Юджин закивал, давясь смехом.
– Нет. И у нас, конечно, докторам платят из… казны, – поспешила я добавить. – Только каждому хочется жить лучше. Знаешь, как говорят у нас? Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше.
Юджин нахмурился, переваривая сказанное. Похоже, волшебный перелагатель, установленный Барбусом, не всегда дает корректный перевод.
– Слушай, – протянула я, переводя тему, – а магов-врачевателей у вас нет?
Юджин поглядел на меня, как на чокнутую. На секунду-другую даже дара речи лишился.
– Нет, конечно! – наконец гневно изрек он. – Ты что! Магия в любом виде под запретом. Ты же знаешь!
– Ну а если бы вдруг появился кто-то, кто мог бы с помощью магии спасать людей, – я нарочито беспечно завела глаза. – Вот ты бы разве отказался от помощи мага, видя, как дорогой тебе человек…
Мой вопрос потонул в протяжном «Ах!», прокатившемся в толпе.
– Гляди, гляди! – вскочил на ноги Юджин. – Началось!
И правда, в темном ночном небе разорвались первые залпы салюта. Толпа вновь восторженно заулюлюкала, когда сияющий огненный «цветок» возник прямо над ней.
Затем в воздухе зависли желтые и синие «цветы». Они казались почти живыми! Зарождались и крепли, сияли пару секунд и умирали, сгорая дотла.
– Красиво, правда? – выдохнул Юджин, стоя совсем близко у меня за спиной.
– Да… – тихонько пролепетала я, глядя в небо. – Очень.
Парень вдруг глубоко вздохнул и… уткнулся носом мне в шею. Меня словно током ударило.
– Юджин, мне пора! – отскочила я от парня. – Офелия будет переживать, если задержусь.
Выпалив все на одном дыхании, я бросилась бежать сломя голову.
За спиной все еще стоял Юджин, все еще грохотал салют, раздавались восхищенные охи-ахи толпы, а я летела не разбирая дороги.
Добравшись до таверны, я прислонилась к стене, чтобы отдышаться.
На улицах стало просторнее. Большая часть горожан сейчас на главной площади. Я воровато огляделась, чтобы удостовериться, что Ромео-Юджин не бросился вслед за мной, да та и ахнула, подскочив на месте.
– Крыса?!
На садовой, слабоосвещенной дорожке заднего двора дома Роджи и впрямь сидела крупная крыса с облезлым длинным хвостом.
– Пшла вон! – шикнула я, топнув ногой. – Паразитка.
Крыса повела мордой и, лениво перебирая лапками, скрылась в зарослях розмарина у забора.
Передернувшись, я вошла в дом и тут же отправилась на второй этаж. На цыпочках прокралась к двери комнаты Ияри и аккуратно приоткрыла дверь.
Офелии внутри не оказалось, а сама девочка мерно сопела в последи. Вид у нее был значительно здоровее, чем прежде.
Уняв невесть откуда взявшуюся тревогу, я подошла к кроватке. На сей раз знала, что делать.
Стоило лишь легонько коснуться волос Ияри, по ним заскользили зеленые блики.
– Поправляйся скорее, – гладила я девочку по голове, чувствуя, как с каждым прикосновением слабеют ноги. – Как только ты поправишься…
Договорить я не успела. Дверь скрипнула старыми несмазанными петлями.
– Так-так-так, – протянул некто за моей спиной голос.
Я с замиранием сердца развернулась к говорившему и обмерла.
Передо мной, словно только из-под земли вырос, стоял Эргон Гуно. Его некрасивое лицо горело ликованием, а узкая грудь часто-часто вздымалась в предвкушении.
Он усмехнулся и медленно, слово за словом проговорил:
– Надо же, какой у вас чрезвычайно редкий дар, госпожа Пришлая.
Глава 15. Жизнь за жизнь
– Надо же, – пожирая меня взглядом, снова повторил архивариус, – невероятно редкая способность.
– О чем вы, господин Гуно? – выговорила я с дрожью в голосе.
Разумеется, понимала, что этот мерзкий тип видел, как я исцеляю Ияри. Но просто так признать вину и сдаться? Еще чего.
Архивариус улыбнулся. Словно наверняка знал, о чем я думаю, и двинулся на меня.
– Вилять бессмысленно. Мы оба знаем, кто ты. Именем Правителя Алериса Второго, – звучно начал чеканить он, встав в театральную позу, – обвиняю тебя, Елизавета Пришлая, в нарушении пункта 78 книги «Прав и Свобод граждан Федеративного людского государства!»
Рот у меня от ужаса приоткрылся, а Гуно едко, с явным желанием напугать еще больше добавил:
– Окажешь сопротивление, и я буду вынужден тебя убить.
Решение в голове созрело за доли секунды. Я рванула к окну. Попыталась отворить его, но тощий архивариус оказался на редкость проворным. Бросился вслед за мной и, ухватив за волосы, мигом заставил меня осесть на пол, корчась от боли.
– Не смей, мелкая дрянь, слышишь? От меня не сбежишь!
– Отпустите меня! – сдавленно хрипела я, пытаясь разжать тонкие пальцы, но они сомкнулись на жгуте моих волос мертвой хваткой. – Прошу вас! Я ничего не сделала!
– Ни за какие блага мира я тебя теперь не отпущу, – зашипел Гуно, нарочно касаясь сухими губами моего уха. – Но не бойся. Прежде чем сдохнуть, ты послужишь великой цели.
– Послужу чему? Ай!
Я вскрикнула, а мужчина, хрипло смеясь, поволок меня из комнаты.
Снова оказаться на полу не хотелось, но перебрала ногами я с трудом. Сил после магического исцеления девочки осталось немного, а от страха и отвращения скручивало желудок и тошнило.
– Что случилось? – раздался сонный голосок Ияри.
Девочка проснулась и теперь, сидя в постели, с абсолютным непониманием глядела на происходящее огромными синими глазищами.
– Мама! – закричала вдруг она. – Мама, сюда, скорее!
Ия попыталась опустить ноги на пол, но слабость в теле вынудила ее вновь рухнуть на ворох пуховых одеял. Все, что она смогла – это лишь снова слабенько позвать мать.
Гуно же тем временем кривился от недовольства и сильнее стискивал пучок моих волос. Я стонала и извивалась, но архивариус был на порядок сильнее, а попытаться вырваться – означало оставить в его птичьих лапах свой скальп. Ну или его часть.
Архивариус выволок меня за дверь детской. Протащил по коридору, и я уже со страхом подумала, что Гуно сейчас спустит меня с лестницы!
Не сомневаюсь, он бы так и поступил, судя по звериному, полному садистского удовольствия оскалу. Вот только громогласный возглас Нолана Роджи его остановил.
– Что это вы делаете посреди ночи в моем доме, господин Гуно?
За Ноланом, прижав руки к груди и нервно теребя кружевные рюши ночного платья, стояла Офелия.
– Сохраняйте спокойствие, – прищурился архивариус. – Здесь вершатся дела государственной важности! Гражданских попрошу не вмешиваться.
Нолан нахмурился и принялся медленно закатывать рукава рубахи.
Я видела, как острый кадык у Гуно скаканул вверх-вниз, и усмехнулась, несмотря на боль. Я бы тоже занервничала, если бы господин Роджи так холодно смотрел на меня.
– Отпусти девочку, – настоятельно проговорил Нолан. – В чем ее вина?
Гуно захохотал и, острастки ради, что было силы дернул меня вни, за малым не вырвав при этом знатный пучок волос вместе с корнями.
Я вскрикнула и захлюпала носом. Слезы полились сами собой.
– Эта девка маг! – с отвращением выплюнул архивариус. – Думаю, этого более чем достаточно для вынесения смертного приговора.
Офелия охнула и, с неподдельным ужасом глядя на меня, подалась назад. Нолан Роджи же остался недвижим. Лишь кустистые брови мужчины сошлись на широкой переносице.
– Для столь серьезного обвинения, – стиснул он кулаки, – должны быть не менее веские доказательства.
– Я видел, как она упражнялась в своих умениях, – перебил господина Роджи Гуно. – Для Правителя этого будет более чем достаточно.
Пот, скользящий по моему хребту, вдруг сделался холодным.
Я зажмурилась, цепляясь за руки архивариуса, чтобы хоть немгого ослабить его хватку. Не сомневалась, что Гуно расскажет, что я применила магию на Ияри. Тогда все! Пиши-пропало. Ни Нолан, ни Офелия, ни даже Юджин ни за что не поверят, что я желала девочке только добра!
