Когда Биларди провожал графиню и епископа в их покои, Эрмезинда снова опустила на лицо вуаль. Если бы Гийем в эту минуту мог видеть ее лицо, то непременно заметил бы торжествующую улыбку на ее губах.

Тулуза, сентябрь 1052 года

Кортеж был не слишком многочисленным. Два всадника скакали впереди тяжелой кареты, на дверцах которой сиял герб Тулузского графского дома. Кожаные шторки были опущены, оберегая пассажиров от дорожной пыли. Карету тянула шестерка лошадей, запряженных цугом. На козлах восседал кучер с кнутом в руке, а верхом на одной из передних лошадей сидел юный форейтор. Позади кареты, охраняя ее от нападения сзади, скакали восемь всадников с копьями и щитами, одетые в цвета Тулузского дома. Тех же цветов были и чепраки их лошадей. Последний из эскорта вёл в поводу Красотку, любимую кобылу графини. Ещё вчера они пересекли Гаронну в нижнем течении, и с тех пор почти весь день скакали во весь опор. За это время дважды пришлось сменить лошадей.

Капитан, глянув на горизонт, с тревогой заметил, что оттуда ползут тяжелые тучи, темные, словно брюхо осла, готовые вот-вот пролиться ужасающим ливнем. Прекрасно зная характер хозяйки, он не посмел даже заикнуться о том, чтобы остановиться и поискать укрытие, поскольку получил четкий приказ пересечь лес Сериньяк до наступления темноты. В карете сидели графиня Альмодис, ее шут Дельфин и Лионор, первая и доверенная камеристка. Графиня Тулузская выбрала ее из всех придворных дам как самую надежную. Лионор без колебаний согласилась следовать за своей сеньорой хоть на край света, даже рискуя собственной жизнью.

— Дельфин, по-моему, пора, — прошептала Альмодис.

Карлик беспокойно заерзал.

— Вы правы, госпожа. Мы уже на полпути к лесу. Как сообщил шевалье Жильбер д' Эструк, уже скоро нас должны встретить. Вы готовы?

— Я всегда готова — с того дня, когда наш замок посетил граф. С той поры я с нетерпением жду, когда мы с ним будем вместе, — вздохнула Альмодис.

— Вы полагаете, все пройдёт благополучно, сеньора? — спросила Лионор, заметно побледнев.

Альмодис уже хотела что-то ответить камеристке, когда карета вдруг со страшным скрипом зашаталась и встала. Снаружи послышались громкие ругательства, заглушаемые топотом копыт. С вершины высокого дерева неожиданно упали две петли, тут же спеленавшие кучера и форейтора, и сдернули их наземь, к колесам застывшей кареты. Дверца распахнулась, и взору графини явилось мрачное лицо Жильбера д'Эструка, а за его спиной маячил бородатый тип со зверской рожей.

Без долгих церемоний Жильбер приказал всем выйти из кареты. Спускаясь на землю, Альмодис понимала, что охрана будет защищать свою графиню до последней капли крови, а потому решила реализовать второй вариант плана. Все произошло мгновенно. Арбалетный болт вонзился в подмышку капитана отряда тулузцев. В мгновение ока отряд окружила шайка разбойников. Воинов, скакавших впереди кареты, заставили спешиться и разоружили. Лионор и Дельфин уже выбрались из кареты и теперь ждали, что будет дальше, не смея произнести ни слова. Разбойники на дереве направили на них три заряженных арбалета; за спиной одного из них она разглядела колчан с болтами. Жильбер д'Эструк и его бородатый товарищ оказались за спиной у Альмодис; обхватив ее за талию, Жильбер приставил к ее горлу нож.

— Как видите, капитан, сопротивление было бы безумием. Ваш сеньор вполне способен какое-то время прожить без любимой супруги, даже немного отдохнет от нее — во всяком случае, пока не соберет нужную сумму. Для него это пустяк, а нам поможет пережить зиму.

Воины ждали приказа истекающего кровью командира, а нападавшие, одетые в лохмотья, не сводили глаз с человека, держащего кинжал возле шеи Альмодис.

— Не стоит пытаться спасти меня, капитан, — тихо произнесла графиня. — Мы проиграли. Эти подонки не сделают мне ничего плохого, им нужен лишь выкуп... — Видя, что капитан сомневается, она добавила: — Не волнуйтесь, как только я окажусь на свободе, то скажу супругу, что это я отдала приказ. Бога ради, делайте, как я говорю.

Воин всё ещё колебался.

Голос д'Эструка прозвучал властно, но с явной насмешкой:

— Дама верно сказала, капитан. Безусловно, честь велит вам ее спасти, но в этом случае вы доставите в Тулузу лишь труп графини.

Капитан бросил меч и приказал своим людям сделать то же самое.

— Вот так— то лучше. Я вижу, вы разумный человек. Не стоит огорчаться: сегодня фортуна не на вашей стороне, но завтра судьба может перемениться, и удача вновь повернётся к вам лицом.

Дальше все произошло еще быстрее. Всадники спешились, лошадей выпрягли из кареты и отогнали факелами. Как только они исчезли из виду, волоча за собой сбрую и упряжь, к луке седла каждого из нападавших привязали лошадей эскорта. Затем, отобрав у стражников копья и стрелы, д'Эструк приказал своим людям вернуть им мечи и кинжалы, после чего кучера и форейтора освободили от пут.

— Заметьте, мы ведем себя как истинные кабальеро, не бросаем вас в лесу безоружными на милость диких зверей. Отсюда, кстати, недалеко до перевала. Правда, дорога через перевал длинная, но это и к лучшему — будет время привести в исполнение наши планы. Одним словом, если граф Тулузский поведет себя столь же разумно, как вы, капитан, в скором времени он сможет воссоединиться со своей обожаемой графиней.

Капитан отряда даже не соизволил ответить на глумливое замечание разбойника, а попытался выдернуть арбалетный болт из подмышки. Он он повернулся к своей сеньоре и произнес удрученным тоном с нотками гордости:

— Подчиняюсь вашему приказу, графиня, но знайте, что я всегда готов умереть за вас. Я расскажу вашему супругу обо всем случившемся и буду с нетерпением ждать того дня, когда смогу отомстить этим мерзавцам.

— Ступайте, капитан, и знайте, что ваша честь осталась незапятнанной. Все во власти Бога, а мы все — не более чем листья, подхваченные ветром судьбы, — сказала Альмодис, стараясь придать голосу как можно больше печали, которой на самом деле вовсе не испытывала.

Разбойники вскочили на лошадей, а Жильбер д'Эструк, Перельо Алемани и Гийем д'Оло посадили перед собой Альмодис, ее придворную даму Лионор и малыша Дельфина в одежде не по росту. Красотку тоже взяли с собой, привязав к седлу.

Барселона, сентябрь 1052 года

Особняк графского советника Берната Монкузи находился рядом с Кастельвелем и вплотную примыкал к городской стене, поэтому, чтобы попасть внутрь, пришлось бы обойти все строение. Своей высотой и монументальностью особняк резко выделялся среди соседних домов, казавшихся рядом с ним деревенскими лачугами. Дом был двухэтажным, с крытой галереей из множества симметричных арок. Пройдя через арочные ворота, посетитель попадал во внутренний двор, где дежурила стража.

Далее, за каменной стеной, густо увитой виноградом, располагался сад с цветами, кустарниками, плодовыми деревьями и выложенными плиткой дорожками, ведущими к искусственному водоему, возле которого стояла крытая беседка, приводившая в восторг всех гостей. В дальнем углу сада, возле дома, помещалась небольшая веранда, служившая, видимо, летней столовой в те дни, когда город изнуряла невыносимая июльская жара. Спешившись, Марти проследовал в особняк, все еще не веря в свою счастливую звезду, что привела его в Барселону. Пройдя через ворота, он передал поводья коня слуге, вышедшему навстречу. Слуга попросил его назвать свое имя.

— Меня зовут Марти Барбани, и мне назначена встреча с графским советником.

— Его превосходительство Бернат Монкузи ждёт вас в беседке в саду. Будьте любезны следовать за мной...

Слуга, взяв лошадь под уздцы, провел гостя на каретный двор. Дойдя до арки, ведущей в конюшню, слуга передал лошадь конюху и жестом велел юноше следовать за ним. Перешагнув через порог, они пошли по выложенному кирпичом коридору в обход дома прямо в сад.