— Конечно, конечно, — заторопилась леди Камилла. — Я буду счастлива передать ваши слова остальным. — Как ни старалась она не смотреть на Наставницу, она не могла отвести взгляд от юного лица Золотой Луны.

Палин многозначительно кашлянул. Леди Камилла моргнула и вздрогнула:

— Прошу прощения, госпожа Первая Наставница. Это всего только…

Она покачала головой, не в силах облечь в слова свои путавшиеся мысли. Уже поворачиваясь, она еще раз взглянула назад, чтобы убедиться в реальности происшедшего, и заторопилась вниз по витой лестнице. Охранники Цитадели после минутного колебания двинулись за леди-рыцарем. С лестницы еще долго доносились их голоса, на разные лады повторявшие слово «чудо».

— И так будут вести себя все остальные, — рассерженно сказала Золотая Луна, заходя к себе в комнату. — Они будут глазеть на меня, восторгаться и говорить всякие глупости. — Она резко захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней.

— Но едва ли можно винить в этом их, госпожа Первая Наставница, — заметил Палин.

— Да. Я знаю, и именно по этой причине я не покидала свои покои. Когда перемена только что произошла, я надеялась, что это… что это только временно, — вздохнула она. — Пожалуйста, оставим это. Мне кажется, у нас есть другие темы для беседы.

Обстановка в ее покоях была самая простая. В комнате стояли лишь обычная деревянная кровать и письменный стол, а на полу лежало несколько ручной вязки небольших ковриков и много мягких подушек. В одном углу виднелась лютня. Еще один предмет меблировки — высокое зеркало, разбитым валялось на полу. Его осколки были сметены в аккуратную кучку.

— Что же с вами произошло, госпожа? — спросил Палин. — Эта перемена имела магические причины?

— Хотела бы я это знать! — беспомощно воскликнула Золотая Луна. — Она свершилась сама по себе в ночь того страшного шторма.

— Гм, шторма, — пробормотал задумчиво Палин и взглянул на Таса. — Я вижу, много странных происшествий случилось в ночь шторма. Кендер тоже прибыл в ту ночь.

— Дождь барабанил по крыше, — продолжала Золотая Луна, будто не слыша его слов. — Завывал ветер, обрушиваясь на хрустальные купола так, словно намереваясь разбить их. Вдруг сияющая вспышка молнии озарила эту комнату, стало светлее, чем бывает в самый солнечный день, я чуть не ослепла от столь яркого света. С мгновение я ничего не видела. Но это сразу прошло, и в ту же секунду я увидела свое отражение в зеркале. Сначала… Сначала я подумала, что в комнату вошел кто-то незнакомый. Я обернулась к дверям, но комната была пуста. Взглянув снова в зеркало, я поняла, что это мое собственное отражение. Я больше не была пожилой, седой женщиной с морщинистым лицом. Я стала молодой. Такой же молодой, какой была в день своего венчания.

Она утомленно прикрыла глаза, по ее щекам покатились слезы.

— Тот звон, который слышали внизу, — спросил Палин, — это был звон разбитого зеркала?

— Да. — Золотая Луна сердито сжала кулачки. — Я была так близка к нему, Палин! Уже так близка! Речной Ветер и я совсем скоро могли соединиться! Ему так долго пришлось ждать! Он был так терпелив, он знал, что мне нужно выполнить важные дела здесь, на Кринне, но теперь моя работа уже закончена, и я слышала, как мой возлюбленный зовет меня к себе. Мы могли вечно быть вместе. Я уже готовилась наконец соединиться с ним и… и тут-тут вот это!

— Вы на самом деле не имеете понятия о том, как это произошло? — неуверенно спросил Палин. Его лицо было нахмуренным. — Может быть, все-таки в вашем сердце таилось желание… невысказанное желание, и магическое снадобье… или мощный артефакт…

— Другими словами, вы хотите сказать, что я просила об этом? — уточнила Золотая Луна, и голос ее сразу стал холодным. — Уверяю вас, нет. Я была вполне удовлетворена тем, что происходит. Моя работа окончена. У других достаточно сил и веры, чтобы продолжить ее. Я стремилась только к одному, Палин, — отдохнуть в объятиях моего мужа. Я хотела вместе с ним вступить в другую жизнь, в иной план бытия. Мы с Речным Ветром, бывало, часто говорили о том, что ждет нас в конце нашего великого путешествия. Однажды мне довелось мельком видеть это место: это случилось, когда я была у Мишакаль и она дала мне тот волшебный жезл. Красота того далекого края… Ее невозможно передать словами. Я не могу описать, как это прекрасно. Но теперь я устала. Страшно устала. Я выгляжу молодой, но это совсем не так, Палин. Это тело подобно маскарадному костюму, а мое юное лицо — всего лишь маска. Да только снять их мне не по силам. А я так устала!

Золотая Луна прижала ладони к щекам и надавила на них. Ее лицо было покрыто царапинами, и только теперь перепуганный Тас догадался, что бедная Золотая Луна пыталась расцарапать свою гладкую кожу.

— Внутри меня все такое старое, Палин, — продолжала она надломленным голосом. — Я уже прошла отведенный мне жизненный путь. Мой муж ушел до меня, не осталось никого из друзей. Я совершено одна. О конечно, я знаю, — она подняла руку, пресекая возражения, — у меня и здесь есть друзья. Но они не из моего времени. Они… Они поют другие песни.

Она обернулась и улыбнулась Тассельхофу, но улыбка была такой грустной и такой доброй, что у того защипало в глазах.

— Это, наверное, по моей вине, Золотая Луна, — печально признался он. — Но я не хотел, чтобы ты была несчастна! Ничуточки не хотел!

— Нет, конечно, кендер, ты не хотел. — Золотая Луна успокоила его мягким прикосновением. — Ты пришел ко мне с весточкой. И с головоломкой. — Она обернулась к Палину. — Каким образом он мог здесь оказаться? Он что, странствовал по миру все эти тридцать с лишним лет, когда мы считали его мертвым?

— Кендер явился сюда в ту же грозовую ночь, он совершил путешествие с помощью одного магического артефакта, — негромко, серьезным тоном стал объяснять Палин. — С помощью устройства для путешествий во времени. Когда-то оно принадлежало моему отцу. Вы, наверное, помните историю его путешествия с госпожой Крисанией?

— Превосходно помню. — И щеки Золотой Луны вспыхнули. — Но должна признаться, что всегда с трудом верила в нее. Если бы только это не касалось почтенной госпожи Крисании…

— Вам нет нужды извиняться за это, — прервал ее Палин. — Могу в свою очередь признаться, что и сам с трудом верил в эту историю. Но когда-то давно, задолго до Войны с Хаосом, мне довелось говорить об этом с Даламаром. Разговаривал я и с Танисом Полуэльфом. Они оба подтвердили историю, рассказанную моим отцом. А затем я прочитал заметки Пар-Салиана, в которых говорилось о том, как было принято решение послать моего отца в путешествие сквозь время. А мой большой друг, госпожа Йенна, присутствовала в Башне Высшего Волшебства в тот момент, когда мой отец передавал этот артефакт Темному Даламару на хранение. Она видела это устройство прежде и теперь узнала его. Более того, я сам могу служить свидетелем подлинности этого артефакта. Тассельхоф совершил свое нынешнее путешествие с его помощью так же, как когда-то мой отец совершил свое. Я в этом совершенно уверен, потому что я сам воспользовался им.

Глаза Золотой Луны расширились от удивления, из груди ее вырвался тихий вздох, похожий на легкое дуновение.

— Вы говорите, что Тас явился к нам из прошлого? Что он путешествовал во времени? И что вы сами путешествовали во времени?

— Тассельхоф, — обратился Палин к кендеру, — будь добр, расскажи Золотой Луне то, что ты рассказывал мне о первых похоронах Карамона. Пожалуйста, говори кратко и конкретно.

Таких слов, как «кратко» и «конкретно», в словаре кендеров не имелось, и потому история Таса отличалась многословием и красочностью, она уходила далеко в сторону, допускала отклонения во времени и в конце концов совершенно увяла среди посторонних описаний, из которых рассказчик тщетно пытался выбраться. Но Золотая Луна была таким прекрасным слушателем, она так внимательно смотрела на него, сидя рядом на полу среди разбросанных подушек!

Когда Тас рассказывал, как она и Речной Ветер посетили первые похороны Карамона, и о том, как ее муж, седой и согбенный, гордый Вождь объединенных племен жителей Равнин, пришел на них в сопровождении сына и дочерей, внуков и даже правнуков, слезы Золотой Луны полились вновь. Но она плакала молча, не отводя внимательного взгляда от кендера.