Но меч тянул его в угол, к небольшому возвышению, на котором стояла большая деревянная шкатулка. Грозный Волк откинул крышку и пошарил внутри, пока его пальцы не наткнулись на какой-то небольшой предмет.

— Превосходно! — сказал он, догадавшись по форме предмета, что именно попало к нему в руки.

— Нет! — застонал Доннаг.

Мэлдред шагнул к Вождю и ухватил его за плечо, не давая сорваться с места.

— Дамон, что там? — окликнул он.

Дамон, держа меч одной рукой, другой вытащил из шкатулки драгоценный камень размером с крупный лимон. Холод, сковывающий его ладонь, постепенно рассеивался, ощущение, что его ведут, пропало — Убийца Червей выполнил свою работу.

Грозный Волк вышел из сумрака и встал под ближайшем светильником, рассматривая находку.

Камень оказался бледно-розовым, имел форму слезы и был подвешен на длинную платиновую цепь, которая искрилась, будто была выкована из звездных лучей. Свет играл на гранях камня, и казалось, что он светится изнутри.

Доннаг хрипло вздохнул, будто его душили рыдания.

— Это ведь бриллиант, не так ли? — спросил Дамон, направляясь к Мэлдреду и Вождю.

Людоед судорожно кивнул — в его глазах плескалась невыразимая печаль.

— Этот камень называют Скорбь Лэхью, по имени Леса Лэхью в Лорринаре, где он был найден. Кому камень принадлежал до этого, я не знаю. Мне он достался…

— Меня не интересует, где ты его раздобыл, — оборвал Доннага Грозный Волк.

— Оставь его. Пожалуйста. Возьми все, что хочешь. Что-нибудь другое. Столько, сколько сможешь унести.

— Он безупречен, — заявил Дамон, разглядывая камень на свет.

— И бесценен, — добавил Вождь.

— Значит, теперь он мой.

Людоед снова попытался возразить, но холодный взгляд Мэлдреда удержал его.

— Считай, что я беру его как плату за те сведения, которые я для тебя добыл, — начал бывший рыцарь. — Дождь, который идет без перерыва в последние дни над Халькистовыми горами, не является естественным. Он вызван существом, которое обитает в болоте Сабл и выглядит как ребенок. Я подозреваю, что этот дождь — месть за то, что твои солдаты перебили потомков Онисаблет. Или, может быть, драконица таким образом пытается увеличить свое болото. Множество деревень в предгорьях уже затоплено. Не исключено, что, в конечном счете, Облачный Холм тоже смоет.

Доннаг побледнел, забыв на мгновение про драгоценный камень:

— Откуда ты это знаешь?

— Из видения, которое я видел в глубине твоих гор.

— Значит, если остановить этого ребенка, остановится и дождь. Но как это сделать?

Дамон пожал плечами:

— Понятия не имею. И думаю, это меня не касается. Я не намерен дольше оставаться в этих горах, так что дождь меня беспокоить очень скоро перестанет. А при твоем дворе наверняка есть мудрецы, которые смогут объяснить побольше моего. Может быть, они еще и сумеют придумать, как спасти твое королевство.

Он повернулся к Мэлдреду и перебросил ему Скорбь Лэхью. Силач легко поймал камень и сунул его в карман.

— Твоя доля, — сказал Грозный Волк. — Я уже взял все, что мне нужно, и еще несколько симпатичных безделушек, чтобы доставить удовольствие Рики. Скоро мы встретимся снова, мой добрый друг. Может быть, всего через несколько месяцев. После того, как ты вернешься с Копей Верного Сердца и прекратишь, наконец, забавляться с соламнийкой.

Мэлдред кивнул:

— Я побуду здесь еще немного — с Доннагом.

Дамон понимающе улыбнулся:

— Спасибо, Мэл. — И он направился наверх, прочь из сокровищницы, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы как можно быстрее убраться подальше от рассерженного его наглым поведением людоеда.

Личная охрана Вождя, как оказалось, знала все, что происходит в городе. Стражники рассказали Грозному Волку, что Рикали отправилась к Угрюмому Кедару. Он немедленно отправился к целителю и узнал, что полуэльфийка спит.

Грозный Волк сказал Угрюмому, чтобы он не будил девушку, и оставил для нее кожаный мешочек с драгоценностями из сокровищницы Доннага. Блестящие безделушки должны были помочь Рикали выздороветь — ее любовь к драгоценностям не знала предела — и смягчить обиду полуэльфийки за то, что Дамон оставил ее, раненую, на попечение Рига. Еще несколько драгоценных побрякушек он отдал Угрюмому за лечение Рикали и двинулся дальше.

На другом краю города Грозный Волк нашел переулок, заканчивающийся тупиком, где из-за плотных, низких облаков, затянувших небо, и подступивших почти вплотную друг к другу трех полуразрушенных стен было практически темно. Он разделся донага и позволил бодрящим струям проливного дождя омывать усталое тело, унося пот и грязь. Около часа Дамон наслаждался мытьем, невидимый для людоедов, проходящих мимо тупика по улице. После этого он по мере сил отстирал одежду от въевшейся в нее каменной пыли и пятен крови.

Закончив, Грозный Волк оделся, но еще долго стоял под дождем, наслаждаясь его свежестью и глубоко вдыхая влажный воздух, который показался ему сладким после пропитавшейся запахом плесени сокровищницы Вождя. Затем он немного привел в порядок волосы, подрезав их лезвием Убийцы Червей, и побрился остро отточенным кинжалом. Делать это пришлось осторожно — бриться на ощупь оказалось очень неудобно, и каждую минуту Дамон рисковал порезаться, — но ему страстно захотелось выглядеть приличнее, чем в последнее время.

«Ножны, — напомнил он себе, то и дело выглядывая из переулка. — Надо было все-таки поискать что-нибудь подходящее в сокровищнице. Но там было так… отвратительно».

Размышляя так, Дамон пришел к выводу, что теперь он может купить ножны в той же оружейной лавке, которую посетил перед походом в Облачный Холм, а заодно и продать там свой палаш. «Еще необходимо переодеться, — вспомнил он и решил, что следует наведаться к швее-людоедке, у которой перед путешествием в горы купил штаны и сапоги. — Может быть, у нее найдется что-нибудь еще, подходящее мне по размеру». Однако приходилось дожидаться восхода солнца — Грозный Волк понимал, что в темноте не сможет так же легко ориентироваться в Блотене, как при свете дня. Днем же передвигаться по городу людоедов было опасно — Доннаг мог искать его, чтобы отомстить за то, что Дамон выкинул в его сокровищнице. Несомненно, Вождь имел глаза и уши по всему Блотену, поэтому Грозный Волк намеревался быть очень осторожным и подождать, пока темнота не укроет город окончательно. Все-эти мысли привели его к главному вопросу — к тому, из-за которого он пришел в Блотен и приложил столько сил, чтобы добыть магический меч. Дамон долго не решался приступить, опасаясь последствий, поэтому разрешил себе подольше насладиться теплыми струями, но потом все же осмелился рискнуть.

Он прошелся вдоль тупиковой стены переулка, пока не нашел большую корзину, на которую можно было присесть. Устроившись поудобнее, Дамон обеими руками взял Убийцу Червей за эфес, крепко сжал пальцы и направил клинок вперед, так что кончик лезвия погрузился в большую лужу. Закрыв глаза, Грозный Волк еще раз крепко задумался, как сформулировать свой главный вопрос. По истечении нескольких долгих минут он сказал:

— Средство. Решение. Конец. — Испугавшись, как бы меч не решил, что у него спрашивают, когда закончится дождь, Дамон быстро добавил: — Избавитель, где мне найти средство от проклятой чешуйки?

Он подождал еще несколько минут, но ничего не происходило, только дождь продолжал барабанить по раскисшей земле. Грозному Волку уже не казалось, что он приятен, однако и неприятных ощущений не было. Он просто ощущал кожей теплые струи, подумывая, что теперь этот дождь будет идти вечно.

— Ничего, — наконец вздохнул Дамон и принялся бездумно помешивать кончиком лезвия воду в луже, наблюдая, как клинок рассекает его темное отражение. — А чего я ожидал? Женщина, лишенная недостатков… счастье… нечто нематериальное. Да не нужно мне ничего, лишь бы избавиться от драконьего проклятия. — Он тихо хихикнул и снова прикрыл глаза. — Спасения нет.

«То, что ты ищешь».