Проснулся он с первыми лучами солнца и сразу же, со всеми предосторожностями, часто останавливаясь и прислушиваясь, двинулся в путь.

Фэй не знал, что его больше не ищут. Именно его удачный побег заставил заговорщиков начать мятеж на два дня раньше назначенного срока.

Вторую ночь он также провел в лесу, но к середине следующего дня уже подходил к Чаньани.

На дороге юношу остановил конный отряд, возглавляемый офицером.

Фэй механически сунул руку за пазуху.

«Неужели забрали?! – Промелькнуло у него в голове.

Нет. Подручные «ведающего богатством» не стали его обыскивать, и Золотой Дракон был на месте.

Офицер в глубоком поклоне выразил свое почтение к этому символу могущества, и с долей некоторого сомнения посмотрел на юношу.

- Я вижу, вы один, даже без лошади. Вы нуждаетесь в помощи, господин?

Фэй оглядел свою грязную, изорванную куртку.

- Меня похитили, но мне удалось бежать. Я должен срочно попасть во дворец.

- Вы знаете, что произошло в Чаньани?

- Нет.

Офицер рассказал Фэю обо всех последних событиях в столице.

- Вот оно что. – Протянул юноша. - Так это мой побег подвигнул их к действию. Еще бы! Если бы я успел все рассказать Величайшему… Может быть, вы что-нибудь слышали о судьбе Главного Советника Императора и его сына?

- Нет, господин. Это слишком высоко для меня. Я – простой офицер внешней охраны.

- Хорошо. Вы можете дать мне коня?

Через несколько минут Фэй во весь опор скакал к Главным Воротам столицы.

Миновав Ворота, Фэй не узнал городских улиц. Повсюду было много военных, виднелись следы ожесточенных боев, валялись еще не убранные тела убитых мятежников, дымились подожженные ими дома.

По дороге к дворцу его несколько раз останавливали. Но Золотой Дракон каждый раз производил магическое действие на военные патрули.

Во дворце Фэй понял, что к Императору не попадет. Сын Неба проводил внеочередной Совет с высшими военными чинами Империи.

После часа ожидания Фэю повезло. Он увидел, что через двор, в сопровождении нескольких придворных чиновников, идет отец Ли.

Юноша бросился к нему навстречу с криком: «Господин Советник! Господин Советник!»

Сопровождавшие Советника чиновники с удивлением взирали на такое нарушение субординации.

- Ты жив, мой мальчик! – С радостной улыбкой обнял его Главный Советник. – Где ты был? Мы обыскали весь Чаньань и его окрестности.

В двух словах Фэй поведал ему о своих злоключениях.

- Теперь тебе ничего не угрожает. – Выслушав юношу, сказал Советник. – Все закончилось. Чжу-Тун и Цайгуань-эр уже в тюрьме. Вместе со своими сообщниками.

- А где Ли? – Спросил Фэй.

- Он дома, в усадьбе. Иди к нему - с тех пор, как ты пропал, он места себе не находит.

Распрощавшись с Советником, Фэй покинул дворец и вихрем понесся в усадьбу.

Через полчаса друзья уже сжимали друг друга в объятиях.

- Ты похудел. – Заметил Ли, оглядев Фэя.

- Ты тоже. Но отчего ты грустный? Или не рад мне?

- Фэй! – Сказал Ли, глядя на друга больными глазами. – Она исчезла!

- Кто исчез?

- Ли-цин.

Занятый делами и подготовкой к походу на Запад, Ли, тем не менее, делал все для того, чтобы отыскать Ли-цин.

Друзья объездили окрестности Чаньани, опросили жителей соседних деревень, а Фэй, используя связи и знакомства, обследовал все увеселительные заведения, в которые Ли-цин могли поместить насильно. Они не обнаружили никаких следов пропавшей девушки.

Фэй, хорошо знавший разбойничьи нравы того времени, особых иллюзий не питал, но всячески старался поддерживать оптимизм своего друга.

«Если девушка погибла, а скорее всего, так оно и есть, то это известие его просто убьет». – Думал он. – «Если она жива, то попала в наложницы, или еще куда похуже. Впрочем, Небо выкидывает такие штуки, что только держись! Я и сам, благодаря заботам этой обезьяны, «ведающей богатством», уже давно должен быть в числе небожителей. Да вот, хожу по земле, и при этом еще превосходно себя чувствую».

Фэй повел плечом, прислушиваясь. Спина еще ныла. Но лекарь Главного Советника почти каждый день разминал ему мышцы, и втирал в спину какие-то душистые мази.

- Благоухаю, как девушка. – Вслух произнес Фэй. – В полном соответствии со своим именем!{71} Но, зато живу! Надо будет сходить, посмотреть, как это зверье с жизнью расстается.

Ли смотреть на казнь мятежников отказался, и Фэй пошел один.

Этот день стал последним для многих тысяч человек. В столице и в других городах Поднебесной казнили осмелившихся посягнуть на власть Императора, их родителей, ближайших родственников и детей, многочисленных домочадцев, слуг и наложниц.

Вместе с бунтовщиками в этот день на эшафот отправились сотни невинных, и ни о чем не подозревавших людей. Кое-кому из них удалось бежать и скрыться в лесах. Но большинство обреченно приняли свою участь.

На главной площади Чаньани собралось, наверное, около пятидесяти тысяч человек. Огромная толпа стояла в полном молчании, созерцая страшное действо, свершающееся на их глазах.

Бунтовщиков привезли на телегах, каждую из которых сопровождал с десяток вооруженных солдат. Осужденные мужчины были обнажены по пояс, и тела большинства из них носили следы пыток.

Фэй стоял в первых рядах зрителей, и когда мимо него провозили «ведающего богатством», их взгляды скрестились.

Юноша не мог сказать, что Цайгуань-эр, доведенный пытками до полусмерти, узнал его, но от черной бездны, клубящейся в глазах преступника, по спине юноши пополз холодок.

«Ли прав». – Вспомнил он своего друга. – «Этот человек не просто так себе: преступник. За ним стоит что-то еще очень страшное».

Среди вереницы приговоренных к смерти было немало знакомых юноше лиц.

В отдельной телеге привезли министра Чжу-туна и его семью: троих сыновей и дочь. Еще одной дочери удалось сбежать. Двенадцатилетняя девочка, почувствовав опасность, спряталась, и ночью незаметно покинула дом. Ее искали, но не нашли.

Между тем, на деревянный помост уже взошел первый из осужденных. Двое дюжих молодцов бросили его под ноги палачу. Тот взмахнул тяжелым мечом, и первая отрубленная голова глухо ударилась о доски помоста.

Палачей было несколько десятков, и кровавая машина работала без остановки.

Некоторым из осужденных предварительно отрубали руки и ноги, и уж потом голову. Воздух время от времени оглашался жуткими криками. В воздухе повис тяжелый запах горячей человеческой крови.

Когда очередь дошла до министра Чжу-туна и членов его семьи, в толпе недалеко от Фэя страшно вскрикнула женщина.

Юноша оглянулся.

Толпа расступилась, и Фэй увидел лежащую на земле старуху. Кто-то из стоящих рядом людей склонился над ней и взял за запястье.

- Умерла. – Тихо произнес он.

«Родственница, что ли». – Подумал Фэй. – «И как ее пропустили. А, вообще, пора уходить отсюда. Зрелище не больно приятное.»

Идеальному в нашей жизни следует находиться в определенной гармонии с вещественным, и когда материя преобладает, душа человека начинает страдать. Фэй не мыслил подобными категориями, но чувствовал, что зрелище казни сильно повредило его внутреннему миру.

Выбравшись из толпы, он постоял какое-то время, переводя дух.

- Ну, и куда идти дальше? – Спросил он себя. - Ли собирался пойти к Ведичу. По-моему это то, что мне сейчас необходимо.

Несмотря на занятость, друзья не забывали навещать старика Ведича. Помимо бесценных знаний о Западе, Ведич обладал удивительной особенностью благотворно действовать на людей.

Детское любопытство в глазах, в сочетании с мягкостью обращения и доброжелательностью, делали его общество необыкновенно приятным.